Эксперимент Алишера Моргенштерна по конвертированию в скандальную славу набора жестов, выразимся так, внешних по отношению к собственно музыкальному творчеству, по ведомству которого он вроде бы формально проходит, — понятное дело, далеко не первый подобный случай в мировой культуре. Но в то же время в этом конкретном случае эксперимент протекал так борзо и бодро, что даже немножко странно, что Моргенштерн снизошел до старомодной идеи: что-то околотворческое время от времени делать все-таки нужно. Новая альбомная дилогия под победным заголовком «Миллион долларов» (Фараон, привет!) — что-то вроде среднего пальца, вздернутого в ответ всем недоброжелателям, развернутый ответ на любую критику, состоящий в основном из мысли «Да мне пох∗∗», изложенной множеством разных способов. Максимально доходчиво магистральный посыл альбомов выражается в припеве «Все хотят узнать, в чем же мой секрет, — я очень богат, а ты очень нет» в номере с еще более доходчивым заголовком «Бебебе». Прослушать от начала до конца, как Моргенштерн два альбома подряд танцует вокруг разных способов высказать одну эту мысль, — вызов для самых крепких; отметим, что в клоунской половине «Happiness» у него это получается гораздо озорнее и изобретательнее, чем в части «Business». Надо сказать, диапазон артистических приемов, которыми Алишер пользуется на этих альбомах, довольно широк: он читает на разные голоса, потешно изображает разные акценты, хватается за акустическую гитару (причем не где-нибудь, а в песне, посвященной уходу битмейкера Славы Марлоу) и в принципе более-менее регулярно складывает слова в весьма виртуозные и хлесткие строчки. Но монотонность выбранной тематики на общей дистанции все-таки побеждает — если разобрать альбомы на запчасти и слушать по кусочкам (в составе каких-нибудь разнонаправленных миксов, например), то практически любой из треков (за вычетом разве что произведения, которое исчерпывается тем, что исполнитель сорок секунд рыгает) будет порядком взбадривать происходящее вокруг него своим анархическим дуракавалянием. Подряд же ощутимо укачивает. Плюс в более широком смысле можно отметить вот что: сгружая все свои фишки сразу на пункт «Реакция слушателя на высказанную мысль», Моргенштерн сознательно ограничивает свое творчество в диапазоне действия. Как бы остроумно и весело (или хамски и пошло, хватает примеров и того, и другого) ни были придуманы и разыграны его нападки на хороший вкус и чувство прекрасного, их магия все же одноразового действия. Когда ты узнал, как именно и над чем исполнитель поржал в конкретном треке, возвращаться к нему после этого нет смысла: он выполнил свою функцию целиком и испарился, потому что ничего более долгоиграющего в него попросту не положили.
2 из 11
закрыть
Сегодня на сайте
Случайность и неотвратимость
«Меня интересуют второстепенные женские персонажи в прозе, написанной мужчиной»
Виктор Вахштайн: «Кто не хотел быть клоуном у урбанистов, становился урбанистом при клоунах»
Разговор Дениса Куренова о новой книге «Воображая город», о блеске и нищете урбанистики, о том, что смогла (или не смогла) изменить в идеях о городе пандемия, — и о том, почему Юго-Запад Москвы выигрывает по очкам у Юго-Востока
22 февраля 20223550Два мела на голубой бумаге
История о щеточке
«Я не могу смотреть на историю глазами 20-летнего парня из XIX века»
Тринадцатый «НОС»
Штрихкод березовой рощи и щебет искусственных птиц
Рут Бекерманн: «Нет борьбы в реальности. Она разворачивается в языковом пространстве. Это именно то, чего хочет неолиберализм»
Победительница берлинского Encounters рассказывает о диалектических отношениях с порнографическим текстом, который послужил основой ее экспериментальной работы «Мутценбахер»
18 февраля 20222878Кто и почему сражается за Сретенку, 13?
Кирилл Медведев о частном случае борьбы москвичей против девелоперов — который ведет к более широким вопросам локального активизма
18 февраля 20222734Непротиворечивый Владимир Мартынов
Разделить боль