Я, казак

Вопрос идентичности казаков — до сих пор предмет дискуссий: являются ли они исторически сложившейся национальностью или общественным классом? И как быть с подавлением и репрессиями в отношении казачества в СССР (расказачиванием), повлекшими длительное прерывание традиции и запутавшими окончательно вопрос самоопределения?

В течение XX века на формирование образа казака немало повлиял советский эпос — литература (в частности, романы Шолохова), кино, — который долгое время трактовал историю этой этносоциальной группы в наиболее выгодном для себя ракурсе. И сегодня «автором» казачества в его современном виде во многом является государство, у которого свое видение его идеологических задач.

Так, было принято решение создать к концу 2018 года Всероссийское реестровое казачье войско под началом атамана, назначаемого президентом страны. Планируется, что сформировано оно будет на основе уже имеющихся в регионах казачьих объединений. Инициатива создания такой организации принадлежала Кубанскому казачьему войску и была поддержана Советом при Президенте РФ по делам казачества.

Кубанское казачество считается самым активным в России, несмотря на то что в Краснодарском крае, согласно переписи 2010 года, казаками по национальности себя называет только 5261 человек (8% от общего количества казаков). Для сравнения: в Ростовской области таковых насчитывается 29 682 человека (44%), а в Волгоградской — 18 452 (27,3%). Тем не менее возрождение казачества считается чуть ли не первоочередной задачей в этом крае. Здесь созданы «казачьи дружины», патрулирующие города, открыты казачьи классы, проходят многочисленные фестивали народной культуры, существуют Кубанское казачье войско и казачий хор. Один из ярких примеров подобной политики — государственный выставочный комплекс «Атамань».

Если в случае с Югом России казаки — одна из главных опор локальной идентичности, то в Приморье проблема самоидентификации усугубляется историческими обстоятельствами. Казаки — забайкальские, донские, волжские, даже кубанские — переселились на Дальний Восток не так давно, в XIX веке, и числились отдельным войском немногим более 30 лет. Сегодня предпринимаются попытки восстановить традиции именно уссурийского казачества (преемниками которого, согласно той же переписи, считают себя 152 человека), однако оно так и не успело их приобрести в силу краткости своего существования.

Современные казаки воплощают свои представления о правилах поведения, моральном кодексе, внешнем виде и др. по мере собственных возможностей. Зачастую передаваемые по наследству или случайно найденные артефакты — единственное, что связывает их с прошлым. И, как в случае любой реконструкции, их образ жизни не определяется внутренней потребностью: он является искусственным воссозданием атрибутов, в основном внешних. Когда же в мир казаков вторгается наблюдатель (в данном случае фотограф), они еще больше утрируют свой образ жизни, превращая таким образом его документирование в концентрированное производство симулякров.

Сайт автора