Врожденный порок

Денис Бояринов о темной магии в песнях Валерия Ободзинского — лучшего крунера Советского Союза

текст: Денис Бояринов
Detailed_picture 

В биографии Валерия Ободзинского «Оборванная песня» есть эпизод, в котором во время гастролей в Ашхабаде (столице Туркменской ССР) любимый эстрадный тенор Советского Союза пробует маковый настой. Из рук красавицы-таджички! Книгу, выпущенную издательством АСТ, написал не дерзкий копиист Хантера Томпсона, а убеленный сединами писатель Варлен Стронгин — член Союза писателей с 1987-го, в прошлом юморист-сатирик, когда-то пересекавшийся с Ободзинским на гастролях. Эта галлюцинаторная сцена — внезапный спазм фантазии в непоследовательной биографии, которая сбивается в поеденный молью автомемуар. Возможно, затравленный цензорами певец в отчаянном приступе откровенности и мог рассказать о своем наркотическом опыте встречному конферансье (который был старше его на 10 лет), но в это верится с трудом. Скорее Варлен Стронгин приплел в строку очередную байку об Ободзинском, чтобы усугубить его образ потерявшегося в аду Орфея, ищущего забвения не только в алкоголе и транквилизаторах.

Жизнь Валерия Ободзинского представляет собой тугое сплетение легенд и баек, которые не поддаются верификации. Общий контур отчетлив. Юноша-самородок пел на одесских улицах, пока его кореша чистили карманы зевак, и мечтал о славе как у Леонида Утесова. Череда разного уровня ансамблей, талант, упорство плюс улыбка благосклонной судьбы — и вот уличный певец, не знавший нот, попал в лучший джазовый оркестр СССР — оркестр Олега Лундстрема, где прошел великолепную профессиональную подготовку. В конце 1960-х Ободзинский взлетел к всесоюзной славе. Природное чутье на шлягеры, стремление «догнать и перегнать Запад» и уникальный образ певца, поющего только о любви, привели к миллионному тиражу первых пластинок. Всенародная популярность в начале 1970-х — поклонницы-«ободзинки», преследовавшие солиста неяркой внешности дома и на гастролях, страсть к красивой жизни, бешеные концерты (по несколько в день), огромные нагрузки, зависть коллег, наветы и наушничество, негласный запрет на показ по ТВ и отмены концертов по звонку за «несоветский» репертуар. В роковом 1976-м: алкогольный срыв, запои, неявка на собственные концерты, которые спасали музыканты из сопровождающего ансамбля «Верные друзья». Постепенная деградация — исчезновение со сцены в 1980-х. Жизнь «нормального человека» на дне — сторож склада с окладом в 120 рублей, бутылка водки на троих — и вновь чудесный поворот судьбы: появление музы-спасительницы в лице давней поклонницы, возвращение из сарая сторожа в нормальный быт и на сцену, новые концерты и новые записи. Биография Ободзинского, рифмующаяся с судьбой всех беспутных гениев, от Чарли Паркера до Владимира Высоцкого, — прекрасный материал для экранизации еще и потому, что эффектный контур есть, а точных деталей нет. Но есть противоречивые воспоминания бывших жен, бывших администраторов и бывших коллег. В каждой строчке только точки, а между ними — большое пространство для фантазии.

В Средние века его сожгли бы на площади, потому что это колдовство.

В только что показанном на Первом канале сериале про Валерия Ободзинского «Эти глаза напротив» свободное пространство заполнено хоть и тщательно, но лапидарно. Теневые силы советской системы, которая смолола нестандартного певца, олицетворены в банальном антигерое — выписанном по трафарету серой краской чиновнике-карьеристе, образцовом подлеце с прозрачными глазами, мстящем за давнее унижение. Зато сцены морального падения реконструированы с заслуживающим уважения вниманием к деталям советского быта. Для пущей драматичности в сериал вставлены фрагменты из чужих биографий — например, заточение Ободзинского в изоляторе за нелегальные концерты. Не хватает только суточного допроса певца в КГБ из-за кооперативной квартиры (который был в реальности) и прекрасной таджички с маковым настоем.

Единственное, чего нет в сериале «Эти глаза напротив», — это великий голос Валерия Ободзинского. Из-за тяжб его жен вокруг авторских прав в сериале звучат копии песен, исполненные современным певцом с похожим тембром голоса. Закадровый Ободзинский плосковат и бледноват — ему недостает искренности и чувственности в интонациях. В то время как в Советском Союзе певцы глушили публику оперной мощью, Валерий Ободзинский свободно пел открытым голосом. Там, где у других певцов в шею впивалась верхняя пуговка рубашки, у него был вольно распахнут модный воротничок.

Прошло больше полувека, но магия все еще иллюминирует в песнях Ободзинского. Это, безусловно, темная, опасная магия. В голосе лучшего крунера Советского Союза был врожденный порок. В его песнях до сих пор чувствуется что-то опийное — дурманящее, сбивающее с истинного пути, опасное для сердечников, как сок воспетого им олеандра. Исполненные Ободзинским песни тут же становились носителями вируса неизвестного греха. Самая невинная лирика в его трактовке превращалась в любовные послания, отбрасывавшие смутные тени эротизма. Даже сусально-патриотическая «Гляжу в озера синие», которой певец заканчивал свои концерты. Послушайте советские эстрадные стандарты в версиях Ободзинского и сравните с исполнениями других певцов. Возьмем, например, абстрактный «Вокализ (Я возвращаюсь домой)»: там, где Муслим Магомаев гарцует по залитым солнцем социалистическим стройкам, а Эдуард Хиль комедийной развалочкой гуляет по театральным подмосткам, Ободзинский сломя голову бежит по весенним садам, перемахивая через чужие заборы. Стерилизованные стихи советских поэтов, озвученные его порченым тенором, превращались чуть ли не в сатанинские вирши, которые пугали неизведанным. «Лучше поздно, чем никогда, от тебя услышать “да”», — проникновенно пел Ободзинский, и советским ханжам обязательно представлялось что-то непристойное. Вероятно, они были не так уж неправы.

Если бы Ободзинский родился не за железным занавесом, он мог бы стать вторым Элвисом Пресли или Томом Джонсом, с которыми вел внутреннее соперничество, — девушки на концертах кидались бы в него нижним бельем. Если бы родился в России на сорок лет раньше — оказался бы соседом по гулаговской койке Вадима Козина, к которому, по легенде, заходил на поклон во время магаданских гастролей. В Средние века его сожгли бы на площади, потому что это колдовство.


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Разговор c оставшимсяВ разлуке
Разговор c оставшимся 

Мария Карпенко поговорила с человеком, который принципиально остается в России: о том, что это ему дает и каких жертв требует взамен

28 ноября 20243844
Столицы новой диаспоры: ТбилисиВ разлуке
Столицы новой диаспоры: Тбилиси 

Проект «В разлуке» начинает серию портретов больших городов, которые стали хабами для новой эмиграции. Первый разговор — о русском Тбилиси с историком и продюсером Дмитрием Споровым

22 ноября 20245335
Space is the place, space is the placeВ разлуке
Space is the place, space is the place 

Три дневника почти за три военных года. Все три автора несколько раз пересекали за это время границу РФ, погружаясь и снова выныривая в принципиально разных внутренних и внешних пространствах

14 октября 202412134
Разговор с невозвращенцем В разлуке
Разговор с невозвращенцем  

Мария Карпенко поговорила с экономическим журналистом Денисом Касянчуком, человеком, для которого возвращение в Россию из эмиграции больше не обсуждается

20 августа 202418652
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”»В разлуке
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”» 

Как возник конфликт между «уехавшими» и «оставшимися», на какой основе он стоит и как работают «бурлящие ритуалы» соцсетей. Разговор Дмитрия Безуглова с социологом, приглашенным исследователем Манчестерского университета Алексеем Титковым

6 июля 202422805
Антон Долин — Александр Родионов: разговор поверх границыВ разлуке
Антон Долин — Александр Родионов: разговор поверх границы 

Проект Кольты «В разлуке» проводит эксперимент и предлагает публично поговорить друг с другом «уехавшим» и «оставшимся». Первый диалог — кинокритика Антона Долина и сценариста, руководителя «Театра.doc» Александра Родионова

7 июня 202428110
Письмо человеку ИксВ разлуке
Письмо человеку Икс 

Иван Давыдов пишет письмо другу в эмиграции, с которым ждет встречи, хотя на нее не надеется. Начало нового проекта Кольты «В разлуке»

21 мая 202428751