6 июня 2019Медиа
157

Кому мы такие радиоактивные нужны?

За что критикуют сериал «Чернобыль»

текст: Зинаида Пронченко
Detailed_picture© HBO

«Чернобыль» начинается с соображения о лжи, высказанного главным героем, академиком Валерием Легасовым, членом правительственной комиссии по расследованию и ликвидации аварии: если все время врать, то уже и непонятно, где правда. Чуть ближе к середине сериала Легасов кричит в сердцах, что никакой правды не существует. В финале после документального эпилога — галереи фотографий реальных участников событий — сказано (вполне в духе «The X-Files»): правда, хотим мы того или нет, есть, до нее только нужно добраться, ее следует найти.

Но, похоже, для создателей «Чернобыля» — сценариста Крейга Мазина и режиссера Йохана Ренка — причины худшей техногенной катастрофы в истории очевидны, искать тут нечего. В случившемся ночью 26 апреля 1986 года виноват, конечно, не дежурный состав операционного блока атомной станции, не его глава Анатолий Дятлов, а «система». Порочное тоталитарное государство, в котором идеология важнее научного знания, а политика — человеческой жизни. И хотя «Чернобыль» сделан по лекалам жанра, мы смотрим то sci-fi, то боди-хоррор, и с саспенсом у него все в порядке, ни секунды экранного времени вне страха и ужаса — но даже самому наивному иностранному зрителю понятно с первых кадров: перед ним не столько художественное осмысление tragic accident, сколько судебный процесс над преступным режимом.

© HBO

Может быть, именно поэтому такие издания, как The New York Times, или The Washington Post, или, наконец, The Guardian, отозвались на удивление критичными рецензиями: дескать, готовы согласиться с приговором, но хотелось бы прежде выслушать доводы защиты или, по крайней мере, более внятные свидетельства обеих сторон. Например, NYT в открытую называет методы авторов сериала «советскими»: «грубый символизм, примитивный дискурс, жонглирование событиями с целью подтолкнуть к нужным выводам». Не отстает и The Guardian, именуя сериал «мутным облаком из неотвеченных вопросов». Характерны и реакции пользователей на эти тексты: на тенденциозном ресурсе The Federalist можно почитать отзывы американских граждан, вполне в маккартистском духе обвиняющих вышепоименованные «левые» издания в симпатиях к врагу: как же так, вам увлекательно и убедительно показали, к чему приводит коммунизм, а вы ропщете на одномерные характеры, спекулятивность и вопиющую постановочность красного словца ради.

Регион Припяти — практически Bible belt, отработанный на все сто американским кинематографом. Это знакомая всем нам территория мистической тревоги.

Претензии американской и британской прессы к «Чернобылю» (претензии отечественной, заподозрившей HBO и Sky в работе на конкурентов «Росатома», обсуждать, пожалуй, не будем) мотивированы, разумеется, никакой не левацкой повесткой, а резонными сомнениями в правомерности художественной трактовки трагедии, которая если и получила уже статус мифа в популярной культуре, то совсем не потому, что про нее сказано, написано и снято достаточно.

Силу сюжету про Chernobyl в сознании масс придает общепонятный ужас перед неведомой угрозой, перед радиацией, невидимой, но смертельной, — как известно, больше всего пугает не то, что есть, а то, чего как бы нет. Этот страх активно эксплуатируют авторы сериала: сцены про людей, пораженных лучевой болезнью, откровенно эстетизирующие клеточный распад, сняты почти вуайеристски пристально. Плюс дальнее эхо Карибского кризиса, вечный страх перед вечно неадекватными политическими оппонентами в Кремле — в общем, как я научился бояться атомной бомбы. Игрой на этой застарелой фобии тоже во многом объясняется успех сериала «Чернобыль» у западного зрителя.

© HBO

Если провести параллель с темой Холокоста — «Чернобыль» кажется чем-то вроде спилберговского «Списка Шиндлера». Но разница в том, что канон киноразговора о Холокосте к моменту появления «Списка» был сформирован огромным массивом фильмов — от «Шоа» Клода Ланцмана до «Иди и смотри» Элема Климова, а канона про Чернобыль пока не существует. С десяток документальных фильмов, с десяток художественных, включая сериалы и короткометражки (что-то из них, как и сериал «Чернобыль», основано на «Чернобыльской молитве» Светланы Алексиевич), — совсем немного.

Без опоры на такой канон качественный, внимательный к деталям телевизионный продукт кажется чересчур популистским. Нарратив «Чернобыля» строится примерно по тем же принципам, что и в каком-нибудь «Настоящем детективе». Регион Припяти — практически Bible belt, отработанный на все сто американским кинематографом. Это знакомая всем нам территория мистической тревоги.

Удивительно, как эту комплиментарную интонацию не заметили патриоты: герои «Чернобыля» то и дело лихо подковывают блох.

Да, фактура подобрана беспрецедентно тщательно, погружение в эпоху — от эмалированных тазов, олимпиек и будильников до бетонных конструкций и всей этой мозаичной гигантомании — глубокое: это вам не «какие будут ваши доказательства?» из «Красной жары». Местами «Чернобыль» смотрится экранизацией альбомов модернистской советской архитектуры — империя зла от автобусной остановки до здания райкома партии. Но все эти узнаваемые и точные детали тем не менее остаются эффектным антуражем, перевешивающим содержание. Три четверти персонажей сериала представляют собой голые функции: такой-то вовремя объяснит вам устройство атомного реактора, такой-то проиллюстрирует известную фразу вождя, что в СССР каждая кухарка должна научиться управлять государством, такой-то даст справку про отсталость системы здравоохранения. И вместе с тем сериалу решительно не хватает контекста: что такое поздний совок и с чем его едят, что Горбачев — не Сталин, что, извините, гласность с перестройкой на пороге.

© HBO

«Чернобыль» — сколько бы ни повторялось с экрана, что ничего разумного тогда не происходило, — нарочито рационализирует пережитое и задним числом восстанавливает справедливость. Это кино, где хорошие парни если и не одерживают окончательную победу над плохими, то точно не пасуют перед злом. Как нематериальным — радиацией, так и вполне конкретным — государственной машиной. Безымянный народ и протагонисты существуют как ковбои в прериях, вне советского закона. Это умножается еще и на клише про русский кураж — удивительно, как эту комплиментарную интонацию не заметили патриоты: герои «Чернобыля» то и дело лихо подковывают блох. Как русские космонавты пили водку на орбите в «Гравитации» или русские альпинисты восходили в горы в «Эвересте» без кислородного баллона, так тульские шахтеры показывают угольному министру, кто тут главный, академик Легасов демонстрирует триумф воли на суде, а выдуманный в качестве оммажа оставшимся за кадром героям-ученым персонаж Эмили Уотсон — Ульяна Хомюк — раскапывает правду во имя будущего общественного консенсуса.

У кого правда, у того и сила — агитируют нас авторы, позабыв, что анонсировали-то, в общем, обратное. И даже поминальные титры в финале, когда под хоровые песнопения бежит перед глазами текст (столько-то погибло сразу, столько-то потом, столько-то переселили, столько-то на самом деле пострадавших — считать и считать), не отменяют ощущения хеппи-энда в этом scary movie. На него намекает даже итоговый титр «по советским данным, число жертв — 31… оно не изменилось с 1987 года» с этим красноречивым многоточием. Под прошлым можно подвести черту. Ведь «советское» закончилось, ведь вот цитата Горбачева, сказавшего, что Чернобыль ускорил развал СССР.

© HBO

Эта наивная дидактика и коробит больше всего — и сводит на нет огромную работу, проделанную художниками-постановщиками и постижерским цехом. Убедительность предметного мира «Чернобыля» заставляет зрителя невольно воспринимать художественный мини-сериал как докудраму, как серьезное исследование — они же так точно все про нас и наш п∗∗∗∗ц поняли. И вдруг — здрасьте, авторы выдают мораль. На вопрос, заданный некогда в фильме Александра Миндадзе «В субботу», — простой, честный вопрос «Кому мы такие радиоактивные нужны?» — создатели «Чернобыля» отвечают: всем, всем нужны, только подтяните оценки по свободе, равенству и братству.

ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА КАНАЛ COLTA.RU В ЯНДЕКС.ДЗЕН, ЧТОБЫ НИЧЕГО НЕ ПРОПУСТИТЬ


Понравился материал? Помоги сайту!

Ссылки по теме
Сегодня на сайте
Разговор с невозвращенцем В разлуке
Разговор с невозвращенцем  

Мария Карпенко поговорила с экономическим журналистом Денисом Касянчуком, человеком, для которого возвращение в Россию из эмиграции больше не обсуждается

20 августа 20249736
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”»В разлуке
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”» 

Как возник конфликт между «уехавшими» и «оставшимися», на какой основе он стоит и как работают «бурлящие ритуалы» соцсетей. Разговор Дмитрия Безуглова с социологом, приглашенным исследователем Манчестерского университета Алексеем Титковым

6 июля 202414933
Антон Долин — Александр Родионов: разговор поверх границыВ разлуке
Антон Долин — Александр Родионов: разговор поверх границы 

Проект Кольты «В разлуке» проводит эксперимент и предлагает публично поговорить друг с другом «уехавшим» и «оставшимся». Первый диалог — кинокритика Антона Долина и сценариста, руководителя «Театра.doc» Александра Родионова

7 июня 202420242
Письмо человеку ИксВ разлуке
Письмо человеку Икс 

Иван Давыдов пишет письмо другу в эмиграции, с которым ждет встречи, хотя на нее не надеется. Начало нового проекта Кольты «В разлуке»

21 мая 202421958