 Вокруг горизонтали
Вокруг горизонталиКак заработать самоорганизованным сообществам
 © Юлия Кабакова
© Юлия Кабакова«Краткая история внимания» — вторая книга стихов Михаила Гронаса, вышедшая через восемнадцать лет после первой. Первая называлась «Дорогие сироты,» — именно с запятой в названии: тогда, на рубеже 90-х и 2000-х и потом на протяжении всех 2000-х, была среди поэтов принята (или, лучше сказать, приемлема) не концептуалистская и не авангардная, а как бы концептуализирующая авангард, подшучивающая над никем толком не читанными э.э. каммингсом или журналом language бесшумная свобода в неожиданных точках; иногда она проявлялась знаками препинания в названиях поэтических книг; например, в 2008 году у Анны Глазовой вышла «Петля. Невполовину».
И такая вот запятая в названии книги Гронаса «Дорогие сироты,» — на дизайнерски сверхпрогрессивной по тем временам обложке поэтической серии «ОГИ», редактировавшейся Михаилом Айзенбергом, — эта запятая тогда сразу, еще до прочтения первого же стихотворения книжки, не столько радовала читательскую понятливость как очередной и почти что типичный хулиганский коан, сколько воспринималась как требующий осмысления вызов, напряженное и нерасчленимое соединение чистой игры и явной опасности.
Сколько связано на небе —
          Обо всем не рассказать.
          То, что связано на небе,
          На земле не развязать.
          Добрый город человека,
          Ты остался на боку.
          Ты — калека, я — калека
          Больше не могу.
          Здравствуй, метрополитена
          Тромб из черного сосуда.
          Не могу да не могу
          Да может и не буду
Так в цирковой эквилибристике на каждую секунду действия как бы падает тень возможной — случайно-закономерной — гибели или очень плохой телесной поломки.
Но в цирке раз от раза все-таки безоговорочно празднуется победа над душевно-телесной трусостью, и причастны к такой победе оказываются все, кто эту победу застал.
Со стихами все не совсем так: сколь они такой возможности не-чужды, столь же и лишены такой полной определенности; в самых лучших и интересных случаях даже сам автор им — и не совсем хозяин, и не самый главный и явный герой.
«Дорогие сироты,», дебютная книга тридцатилетнего тогда поэта, состоящая во многом из стихов, написанных в юности и ранней молодости, не просто не устарела, а огромными кусками вошла в память современных пишущих людей: они помнят не «атмосферу» стихов, не какую-то прямо или косвенно транслируемую систему ценностей и представлений — а помнят именно отдельные стихотворения целиком наизусть.
Автор, нечасто (и, возможно, отчасти благодаря именно этому настолько вглубь-наполненно и вверх-направленно) читающий свои стихи вслух, тоже помнит их наизусть, и это тот счастливый случай, когда стихи, судя по всему, как бы и невозможно забыть, даже при желании: настолько они вызваны к жизни находками голоса (уловившего нечто, самое в человеке центральное), выращены взвешивающим трудом ума — и окончательно проверены снова голосом.
Вспоминается старая, на первый взгляд, спекулятивная — но, возможно, плюс-минус общая интуиция: что добросовестный поэт — сам себе народ, а его, что называется, работа над текстом — сама себе фольклор, стачивание острых углов фонетики, излишней сложности ритма — и такое постепенное уточнение, «утрясание» логики, что парадоксы там остаются только самые точные и необходимые.
Где-то на дне меня меня
          Лежит монетка звеня звеня
          Когда я прохаживаюсь туда сюда
          По совершенно голой земле
          По совершенно голой земле
          Кто тебя вымыл, земля земля?
          Кто тебя вынул, из тьмы изъял
          Можно с тобою или нельзя?
          Я до угла, а потом долой
          Я до угла, а потом домой
          Здравствуй, пространство
          Привет, рассвет
          Как дела, мгла?
Стихи, составившие «Краткую историю внимания», понемногу и более или менее равномерно появлялись в периодике много лет подряд — но многих, кажется, никто нигде до сáмой книги не видел, и книга как целое представляет пусть ни в чем себе не изменившего, но обновленного поэта.
дом обесточен мир не светел подними листочек с полу
          напиши кому позвонить в случае ночи и положи так чтобы
          я заметил
          я ведь никаких передач не слушаю и не знаю что делать
          в этом случае говорят что самое лучшее спать лечь
          так ли?
          извини что я тебя этим мучаю беспокою и все такое…
В первой книге стихи летели сверху вниз и вбок, как песок на ветру; тихая настойчивость осмысления всяких бытийных закономерностей была там помещена внутрь бесконечно строгого к себе, немногословного и прибегающего в основном только к «базовым», самым простым словам дневника.
вчера моя душа, пока я спал,
          сходила на разведку, я приснился
          двоим: подруге и ее мамаше.
          подругу я пытался завезти
          в Ташкент, подруге я пытался
          порезать руки бритвой, а мамаше —
          я показался жалким
          проводить
          родное время в рукавах подземных
          и никогда наверх не выходить
В новой книге не то чтобы больше строчек-формул, обкатанных, как плоские, годами один о другой бьющиеся в воде камни, — но они тут как будто ТЯЖЕЛЕЕ — особой тяжестью одновременно трагической тревоги и глубокой, спокойной определенности.
Ну и что, что муравьи твои частицы
          Понесут на суд муравьиной царицы?
          Будучи случайно назван, узнан и позван
          Ты приведешь свой разум по звездам
          В пункт назначения
          Не позднее и не ранее умирания
          Остальное не имеет значения
          Стало быть жалобы те забудь пока
          У тебя на руках дитя —
          Сноп бытия
          И океан внимания
Если первая книга производила впечатление соревнования автора и самогó хода времени — кто кого перегонит и кто сам себя решительнее готов вообще сжечь во имя собственной неоспоримой правды — предмета веры, — то в новой книге герой и время, кажется, заключили относительный мир: вера оказалась общей и ушла на ту, уже неотменимую, глубину, из которой светится счастье пусть «предварительной», но надежной спасенности.
Я весь день пролежал на ладони у снегопада.
          Мириады предметов были рады и передавали приветы.
          Я не чувствовал разницы между собою и ими.
          А когда и если развяжется узелок с душою,
          Я пойму, что один не в городе и не в мире,
          А в том, для чего нету слов, настолько оно большое.
          Есть слова о времени и о месте,
          О закономерности и о законе.
          Но из всех отверстий земли и неба
          Прибывает то, что есть, и то, чего нету,
          Прибывают гости на свадьбу безымянного света
          Безымянного света и безымянного снега
          
Михаил Гронас. Краткая история внимания. — М.: Новое издательство, 2019. 68 с.
          
ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА КАНАЛ COLTA.RU В ЯНДЕКС.ДЗЕН, ЧТОБЫ НИЧЕГО НЕ ПРОПУСТИТЬ
 Поцелуй Санта-Клауса
Поцелуй Санта-Клауса
              Запрещенный рождественский хит и другие праздничные песни в специальном тесте и плейлисте COLTA.RU
11 марта 2022
14:52COLTA.RU заблокирована в России
3 марта 2022
14:53Из фонда V-A-C уходит художественный директор Франческо Манакорда
12:33Уволился замдиректора Пушкинского музея
11:29Принято решение о ликвидации «Эха Москвы»
2 марта 2022
18:26«Фабрика» предоставит площадку оставшимся без работы художникам и кураторам
Все новости Вокруг горизонтали
Вокруг горизонтали Вокруг горизонтали
Вокруг горизонтали Вокруг горизонтали
Вокруг горизонталиВведение в самоорганизацию. Полина Патимова говорит с социологом Эллой Панеях об истории идеи, о сложных отношениях горизонтали с вертикалью и о том, как самоорганизация работала в России — до войны
15 сентября 202255562 Colta Specials
Colta Specials Colta Specials
Colta Specials Общество
ОбществоФилософ Мария Бикбулатова о том, что делать с чувствами, охватившими многих на фоне военных событий, — и как перейти от эмоций к рациональному действию
1 марта 202216185 Общество
ОбществоГлеб Напреенко о том, на какой внутренней территории он может обнаружить себя в эти дни — по отношению к чувству Родины
1 марта 202215779 Литература
ЛитератураАнгло-немецкий и русско-украинский поэтический диалог Евгения Осташевского и Евгении Белорусец
1 марта 202215218 Общество
Общество Colta Specials
Colta Specials Театр
Театр Литература
Литература