Мистер Твистер

На доме № 13 в Газетном переулке, близ Дома композиторов и кафе «Могучая кучка», висит горельеф человека с изумительным носом, похожим на клюв тропической птицы. Здесь жил выдающийся армянский композитор Арно Бабаджанян — достойный преемник Арама Хачатуряна, сочинитель изящной симфонической и камерной музыки, автор технически изощренных фортепианных пьес. Арно Бабаджанян, писавший для Ростроповича и получавший комплименты от Шостаковича, — герой из пантеона соседней рубрики «Академическая музыка», но и за заслуги перед отечественной поп-музыкой ему положено не меньше памятника. В народной памяти композитор прежде всего останется автором шлягеров-символов 1960-х — «Лучшего города Земли», «Королевы красоты», «Чертова колеса» и «Свадьбы», а не «Героической баллады» для фортепиано с оркестром, за которую он получил Сталинскую премию, и виртуозной «Поэмы», долгое время входившей в обязательную программу Международного конкурса пианистов имени Чайковского.

Арам Хачатурян, открывший талант Бабаджаняна, когда тот еще был первоклашкой, считал своего подопечного выдающимся симфонистом и никак не мог взять в толк, зачем тот разменивается на песенки. Певец Муслим Магомаев, с которым армянский композитор в 1960-х записал свои лучшие эстрадные песни, говорил, что «душа Бабаджаняна цвела в мелодии». Как у Россини, у Арно Бабаджаняна был талант на мгновенно запоминающиеся напевы, которые уходили в народ, и охотничий азарт на них — по выражению Магомаева, «сочинительская жадность». Возможно, поэтому он предпочитал мгновенный эстрадный жанр симфоническим опусам, его лаконичность позволяла страстному и чувственному композитору скорее кидаться вдогонку за очередной мелодией, которая станет главной в его жизни.

Первым всесоюзным хитом Бабаджаняна стала восточная серенада «Песня первой любви», написанная во второй половине 1950-х для одноименного армянского фильма. В исполнении кумира Магомаева Рашида Бейбутова песня разошлась миллионным тиражом на пластинках еще до рождения фирмы грамзаписи «Мелодия».

В начале 1960-х с подачи Муслима Магомаева, привезшего из стажировки в Ла Скала любовь к итальянской эстраде, Бабаджанян начал писать первые советские шейки и твисты, прогоняя модный ритм по кручам восточной мелодики и залихватски уводя припевы в заоблачную высь. Удивительное дело: 40-летний этаблированный композитор стал нашим Чабби Чекером — советским Мистером Твистером, проводником западной молодежной культуры. Все началось с песни «Солнцем опьяненный», которая была написана по мотивам челентановского хита Сан-Ремо-61 «Ventiquattromila baci», а продолжилось знаменитым «Лучшим городом Земли» — неофициальным гимном Москвы, до сих пор остающимся непревзойденным по накалу и искренности чувств.

«Солнцем опьяненный» (за операторской камерой — Арно Бабаджанян)

Союз Бабаджаняна и Магомаева дал нам пару десятков золотых шлягеров, ставших эталонами большого советского эстрадного стиля. Композиторский дар и консерваторское образование Бабаджаняна, писавшего специально под богатые возможности магомаевского баритона, позволяли уложить в малогабаритном пространстве эстрадной песни прихотливую гармонию, сложную фактуру, неожиданные мелодические повороты и несколько захватывающих фигур вокальной эквилибристики. Кроме того, у Арно Бабаджаняна было чутье на хорошую песенную поэзию. Стихам композитор придавал куда меньше значения, чем мелодии, и писал песни, буквально ориентируясь на собственный нюх (сочиняя «Королеву красоты», Бабаджанян говорил: «Хочу такую... пахучую песню»), но тем не менее работал с прекрасными советскими поэтами — Робертом Рождественским, Евгением Евтушенко и Андреем Вознесенским.

Помимо Магомаева в 1960-х песни Арно Бабаджаняна пели все лучшие советские и несоветские вокалисты — Эдита Пьеха, Юрий Гуляев, Жан Татлян, Майя Кристалинская, Лариса Мондрус, Вадим Мулерман, Анна Герман, Карел Готт и Мирей Матье. Сейчас эти вешние твисты олицетворяют собой самый солнечный период в истории СССР — короткую оттепель, закончившуюся с отстранением от власти Никиты Хрущева в 1964-м. Даже самые грустные из песен Бабаджаняна — ночные баллады об утраченной любви — излучают мягкий свет жизнерадостного оптимизма и нерушимой веры в то, что все будет хорошо.

Справедливости ради надо заметить, что если что-то и было хорошо — то очень недолго. Чистые, промытые апрельским дождем 1960-е, рисующиеся нам по песням Бабаджаняна, существовали большей частью в фантазиях авторов. Плывущая над столичными бульварами песня и внимающая ей в круге солнечного света королева красоты — это грезы поэта. В советской реальности их еще не существовало — песни опередили жизнь, а на самом деле твист о Москве разозлил Никиту Хрущева. Генсек, хоть и был большим поклонником шелкового баритона Магомаева, запретил крутить уже набравшую популярность песню на радиостанциях, а ее автора и исполнителя обрек на временный остракизм в эфирах. Еще через несколько месяцев за излишний либерализм Хрущева отстранили от власти — наступила пора колючих брежневских заморозков.

Хрустальный мир советских 1960-х быстро разбился, но его дивные блики дошли до нас в песнях Арно Бабаджаняна.