Разговор c оставшимся
Мария Карпенко поговорила с человеком, который принципиально остается в России: о том, что это ему дает и каких жертв требует взамен
28 ноября 20242470В России объявлено о редком начинании — создан фонд поддержки независимых медиа «Среда». Кому и как будет помогать новый фонд? COLTA.RU расспросила об этом Ирину Ясину.
— Ирина Евгеньевна, а какие издания вы обычно читаете?
— Я читаю свою ленту в Facebook, в которой я собрала удивительный набор изданий. Все, что мне интересно, из Нижнего Новгорода, из Новосибирска и Калининграда, откуда пишут мои слушатели. И в моей ленте то количество ссылок, которое меня устраивает. Там есть и кусочек «Ведомостей», и COLTA.RU, и Slon.ru, и «Сноб», и сайт Miloserdie.ru. Будучи человеком неверующим, я тем не менее всегда его читаю — очень достойное издание, где предоставляют возможность выступить и представителям разных конфессий, и атеистам… В общем, мои медиа — это моя лента.
— Почему вы решили войти в число учредителей фонда поддержки независимых СМИ?
— Мы все, создатели фонда, озабочены тем, что остается очень мало общественно-политических изданий — печатных, радийных, телевизионных, каких угодно, которые не занимаются развлечением публики или пропагандой, а, напротив, заставляют людей думать. То есть сами эти СМИ анализируют происходящее и каким-то образом пытаются вовлечь аудиторию в этот процесс создания смыслов и их обсуждения. В каждом регионе таких изданий — по пальцам одной руки пересчитать, а где-то их вовсе не осталось. Есть блогеры, свободные аналитики, не имеющие средств массовой информации, но и их немного, и люди не умеют на них выйти. Очень хочется их поддержать.
— Сейчас многие говорят: появись такой фонд двумя годами раньше, кого-то, возможно, это бы помогло спасти.
— Да, иных уж нет. Но, видимо, переполнилась чаша терпения. Должно быть информационное поле, где люди, привыкшие как-то размышлять над тем, что вокруг происходит, могли бы поразмышлять публично. А поле такое сокращается, как шагреневая кожа.
По этой причине для обеспечения работы фонда создан не только экспертный совет, который состоит из профессионалов в области медиа, но и Совет фонда, состоящий из потребителей СМИ. Скажем, в него вошел известный врач — кардиолог Максим Осипов, работающий в Тарусской больнице. Поскольку он человек думающий, интеллигентный, неравнодушный, смотрящий вокруг себя. И ему тоже нечего стало читать, слушать… Смотреть давно уже нечего. Кроме него в совете есть еще врачи, есть физики. Такие люди должны там быть. Потому что те, кто делает СМИ, не всегда способны адекватно воспринять степень востребованности своей работы — этих слов, этих газет и передач — для того самого слоя людей, который, собственно, и важен. Эта мысль кажется мне крайне интересной, потому что до этого все фонды поддержки чего бы то ни было в области СМИ состояли только из профессионалов. Включить туда умных потребителей никто не предлагал. Честно говоря, слушая этих людей, я не просто понимаю, что они умны: я недоумеваю, как я вообще осмеливаюсь что-то для них формулировать. Но тем не менее, как оказалось, эти люди нуждаются в журналистском осмыслении происходящего. И они должны оценивать, нужны ли мы им.
— Список приглашенных в экспертный совет фонда выглядит необычно длинным — почти 40 человек.
— Пусть этот список будет еще больше, потому что при обсуждении любого вопроса какие-то эксперты могут сказать, что в этой теме они некомпетентны. Скажем, люди из Москвы действительно могут не очень представлять себе проблемы нижнетагильского «Рабочего» или златоустинской газеты «Магнезитовец» — это, кстати, реальное издание, очень хорошее. Редактор «Сноба» может не знать, что конкретно им нужно, и тогда он не будет голосовать по этой заявке. Но есть те, кто в этом вопросе разбирается.
До этого все фонды поддержки чего бы то ни было в области СМИ состояли только из профессионалов. Включить туда умных потребителей никто не предлагал.
— Размеры грантов, как я понимаю, могут быть разными для разных СМИ?
— Естественно, и представители СМИ сами будут заявлять о том, что им надо. Мы же понимаем, что провинциальной газете для процветания нужно одно, а телеканалу, чтобы всего лишь поддержать три пары штанов (три, а не все), нужно другое, а радио — третье. Могу добавить, что мы планируем выдачу долгосрочных грантов на три года, таких долгих поддерживающих инструментов у нас в стране прежде не было. Но каждый грант может быть пересмотрен как в сторону увеличения, так и в сторону уменьшения. Потому что выдаваться деньги будут не все сразу, а порциями. Мы будем смотреть, как издание работает.
— Во что издание может превратиться за три года (или быстрее), известно по многим печальным примерам.
— Да, одно дело Lenta.ru, которой руководит Галина Тимченко и мы понимаем, чего от нее ждать, другое — новая Lenta.ru, с тем же названием, но уже без Тимченко, и с какой стати мы будем оказывать им поддержку? То есть фонд собирается поддерживать не само СМИ ради СМИ, а тот контент, который данное СМИ приносит своим потребителям. Контент — один из главных критериев отбора.
— В презентации фонда сказано, что претендовать на его помощь могут только общественно-политические и экономические издания. Почему?
— Потому что эти издания и страдают, и исчезают. Развлекательных изданий много — про искусство, про бодибилдинг, про моду, среди них есть хорошие, они конкурируют между собой. Общество, привыкшее потреблять и отвыкшее думать, и так предъявляет на них спрос.
— Вы сказали — про искусство. Но искусство и культура ведь не существуют отдельно от общественно-политической повестки.
— Та культура, о которой хочется говорить умным людям, — безусловно. Здесь возникает вопрос ценностей, предлагаемых и защищаемых той культурой, которую надо поддерживать средствами фонда. Более того, милосердие и благотворительность тоже в значительной степени становятся темами общественно-политическими. Если издание, посвященное благотворительности, существует не в качестве пиара, а само по себе.
Фонд собирается поддерживать не само СМИ ради СМИ, а тот контент, который данное СМИ приносит своим потребителям.
— Гранты могут помочь изданиям, но вряд ли этого будет достаточно в нынешней ситуации с независимыми общественно-политическими медиа, которых становится все меньше. Владельцы и инвесторы от таких активов стараются избавляться — слишком рискованно и слишком сложно на них зарабатывать.
— И, как любую инвестицию в мозги, эту невозможно просчитать.
— Есть, по-вашему, у наших независимых СМИ шансы выжить в принципе?
— Человеку свойственно надеяться на лучшее. Это во-первых. Во-вторых, мы живем в XXI веке, и в какой-то момент, мне кажется, люди должны понять, что потреблять только материальное — это здорово, но скучно. Конечно, я могу предположить, что это лучшее не произойдет, но и я, и все мы на лучшее надеемся.
— То есть создание фонда «Среда» — скорее жест отчаяния, чем шаг к более цивилизованной форме существования СМИ?
— Да, мы же понимаем, что если цивилизованного существования медиа не сложилось в лучшие годы… Знаете, я оптимистка. Я верю, что люди не могут не думать долго. Рано или поздно наслаждение ничегонеделанием проходит — я имею в виду ничегонеделание головой. Конечно, худший сценарий, если его выберет подавляющее большинство людей, живущих в нашей стране, возможен. Но это не повод ничего не делать. Все равно есть 10—15 процентов населения, которые хотят думать, хотят общаться по поводам, требующим осмысления.
— Как будут узнавать о фонде те СМИ, для чьей поддержки он создается?
— Мы должны его продвигать таким образом, чтобы у людей не было шансов о нем не узнать. Мы знаем, как это сделать. Я, например, много лет руковожу Клубом региональной журналистики, и в нем до сих пор участвуют ребята, работающие в региональных СМИ. И есть много других путей, в том числе коммерческих. Мы не будем давать рекламу, но можем дать объявление.
— Фонд будет мониторить медиаполе, чтобы найти СМИ, нуждающиеся в поддержке, или вы будете ждать, когда они сами придут и попросят?
— Будем ждать. Наша задача — сформулировать предложение и подумать, как его довести до всех, но дальше люди должны сами заявлять о себе. Это очень важный момент, потому что предлагать, когда об этом не просят, неправильно. Я приведу пример из другой области, чтобы было понятно. У меня в жизни был такой удачный момент, когда я смогла помочь одному мальчику-инвалиду пойти в школу, в четвертый класс. Это была громкая история, и недели через три ко мне подходит на работе девушка: «У нас в подъезде девочка-шестиклассница попала под машину. Перелом позвоночника, сидит дома, к ней ходит учительница три раза в неделю. Нельзя ли ей помочь, чтобы она могла на коляске учиться в школе?» Я, такая счастливая, звоню маме девочки — а она меня посылает, причем сразу: «Что вы лезете в мою жизнь, я вас просила?» Я решила, какая же сволочь эта мама, а потом села, подумала… Я действительно не имела права без ее приглашения влезать в ее жизнь. Может быть, она и знала о такой возможности для ее дочери, но при этом у нее на руках в придачу к больному ребенку старая мама, она единственный кормилец в семье и должна работать, а ребенка на коляске надо утром отвозить в школу и днем забирать, потому что у нас нет школьных автобусов. Это был хороший урок.
И тут то же самое. Чтобы мы могли помочь, надо попросить о помощи. Как в том анекдоте: дай Богу шанс, купи лотерейный билет.
Запрещенный рождественский хит и другие праздничные песни в специальном тесте и плейлисте COLTA.RU
11 марта 2022
14:52COLTA.RU заблокирована в России
3 марта 2022
17:48«Дождь» временно прекращает вещание
17:18Союз журналистов Карелии пожаловался на Роскомнадзор в Генпрокуратуру
16:32Сергей Абашин вышел из Ассоциации этнологов и антропологов России
15:36Генпрокуратура назвала экстремизмом участие в антивоенных митингах
Все новостиМария Карпенко поговорила с человеком, который принципиально остается в России: о том, что это ему дает и каких жертв требует взамен
28 ноября 20242470Проект «В разлуке» начинает серию портретов больших городов, которые стали хабами для новой эмиграции. Первый разговор — о русском Тбилиси с историком и продюсером Дмитрием Споровым
22 ноября 20243352Три дневника почти за три военных года. Все три автора несколько раз пересекали за это время границу РФ, погружаясь и снова выныривая в принципиально разных внутренних и внешних пространствах
14 октября 202410980Мария Карпенко поговорила с экономическим журналистом Денисом Касянчуком, человеком, для которого возвращение в Россию из эмиграции больше не обсуждается
20 августа 202417562Социолог Анна Лемиаль поговорила с поэтом Павлом Арсеньевым о поломках в коммуникации между «уехавшими» и «оставшимися», о кризисе речи и о том, зачем людям нужно слово «релокация»
9 августа 202418262Быть в России? Жить в эмиграции? Журналист Владимир Шведов нашел для себя третий путь
15 июля 202420942Как возник конфликт между «уехавшими» и «оставшимися», на какой основе он стоит и как работают «бурлящие ритуалы» соцсетей. Разговор Дмитрия Безуглова с социологом, приглашенным исследователем Манчестерского университета Алексеем Титковым
6 июля 202421755Философ, не покидавшая Россию с начала войны, поделилась с редакцией своим дневником за эти годы. На условиях анонимности
18 июня 202426855Проект Кольты «В разлуке» проводит эксперимент и предлагает публично поговорить друг с другом «уехавшим» и «оставшимся». Первый диалог — кинокритика Антона Долина и сценариста, руководителя «Театра.doc» Александра Родионова
7 июня 202427081Иван Давыдов пишет письмо другу в эмиграции, с которым ждет встречи, хотя на нее не надеется. Начало нового проекта Кольты «В разлуке»
21 мая 202427927