10 декабря 2018Медиа
153

«Я держал в голове образец такого издания, которое могло бы быть, но никогда не выходило»

Иван Толстой о своем новом бумажном альманахе Connaisseur

текст: Надежда Василевская
Detailed_picture© Радио Свобода

Иван Толстой, филолог, историк литературы и эссеист, представил в Москве новое издание Connaisseur. 300-страничный бумажный, богато иллюстрированный историко-культурный альманах будет выходить всего два раза в год — без спонсоров и рекламы, на карманные деньги, как отметил редактор на презентации издания. COLTA.RU встретилась с Иваном Толстым, чтобы удовлетворить свой неизменный интерес к жизни интеллектуальных медиа в наше непростое время.

— Когда и почему у вас возник замысел такого издания?

— В ранней юности мне все время хотелось что-нибудь такое выпустить, и я занимался совершенно безвредным самиздатом, в котором не было никакой политики. Больше всего на свете я любил книжные обложки, и некоторые книги, каюсь, покупал, особенно в юности, ради их обложек, тем более что оформляли их люди выдающиеся — ленинградские и московские книжные графики 20-х — начала 30-х годов. Так что мне всегда хотелось выпустить книжку, где и обложка была бы говорящая, и было бы соединение графики со словом; для меня это было такой путеводной звездой, я все время к этому стремился. Но сделать из этой мечты что-то практическое, разумеется, было невозможно ни в 70-е, ни в 80-е годы.

В 1988 году я поехал почти в туристическую поездку во Францию, и там, в Париже, я понял, что это то место, где я хочу закончить свои дни. Там же в начале 90-х годов я поучаствовал в одном издательском деле: меня пригласил создать издательство Товий Зиновьевич Гржебин, сын великого, легендарного Зиновия Гржебина, владельца издательства, художника, между прочим, посидевшего в тюрьме за карикатуру на императора Николая Второго, друга Горького, издателя всех издателей, enfant terrible и страшной акулы капитализма. Его сын был физиком по образованию, но у него была предпринимательская жилка, и мы создали издательство Т. Гржебина, где Т. означало и Толстой, и Товий. В нем мы напечатали несколько книжек, и вот тогда я гораздо лучше понял, чего я хочу. У Гржебина нельзя было издавать красивые книжки, можно было издавать умные. С красивыми гораздо сложнее — они требуют твоей полной власти над содержанием и над оформлением.

И только теперь, два года назад, у меня родилась идея воплотить и своей волей сделать именно то, что я хочу, что я больше всего люблю, и превратить это в собственный альманах (я здесь опять не издатель, а всего лишь составитель и редактор). И получился тот продукт, который обязан быть похож на своего редактора.

— Держали ли вы в голове в качестве образцов какие-то дореволюционные российские издания?

— Не дореволюционные. Я держал в голове образец такого издания, которое могло бы быть, но никогда не выходило. Об этом я сообщил художнику Всеволоду Власенко, в качестве ориентира дав ему такие параметры: это должен быть Париж 1928 года и ничего другого. Он сказал: «Понял» — и сделал то, что я хотел. Для обложки я предложил ему картинку, созданную в 1928 году знаменитым художником Сергеем Чехониным, с маркой библиофильского Общества друзей русской книги. Все сложилось — я понимал, что я ищу, и мы к этому пришли.

— Почему 1928-й?

— Не знаю, потому что это расцвет эпохи ар-деко: это один из моих любимых стилей, во всяком случае, в оформлении книги он, по-моему, более чем уместен, особенно если эта книга посвящена истории культуры.

— Первый номер посвящен русскому Парижу. Почему именно с этого решили начать?

— Так сложилось, мы не выдумывали тему номера. Два года назад скончался очень известный коллекционер Александр Шлепянов, который известен всем как соавтор сценария фильма «Мертвый сезон». Живя в Лондоне, он собирал русских художников, творивших в Париже в период между двумя мировыми войнами. Сперва мы думали собрать материалы для маленькой книжечки, брошюры памяти Александра Ильича, но увидели, что эта идея разрастается и превращается в довольно толстый том на тему русского Парижа. Русский Париж перешел в заглавие в виде Paris Russe, потому что действие все-таки происходит в Париже и заглавие должно быть на французском языке, как, собственно, и название альманаха — Connaisseur. Поскольку он в огромной степени посвящен изобразительному искусству — наполовину, а может быть, даже и больше, то слово connaisseur здесь точнее — оно еще со времен великого Уильяма Хогарта относилось, прежде всего, к знатокам в области изобразительного искусства. Таким образом, русский Париж просто оброс дополнительными материалами вокруг памяти Александра Шлепянова.

Наш девиз, наше кредо — новое о старом. О том самом старом, которое хорошо известно, только теперь об этом старом мы публикуем новое.

— То есть название вашего альманаха случайно перекликается с названием французского журнала Connaissance des Arts? Вы на какие-то современные европейские тематические издания ориентировались?

— Нет, все эти издания мы, конечно, листали, видели их и любим, но наша задача была — сделать свое. В этом направлении, в этом стиле, с этим духом, но совершенно свое. И категорически не класть рядом ни одно издание, чтобы память не сыграла злую шутку — точнее, зрительная память, — чтобы ничего оттуда не перенести в свое издание. Например, шрифта, который мы используем в своем альманахе и который на самом деле напоминает многие другие существующие, больше нигде нет. Он был создан специально для нашего альманаха. Так же и с содержанием: наш девиз, наше кредо — новое о старом. О том самом старом, которое хорошо известно, только теперь об этом старом мы публикуем новое.

— По какому принципу вы отбираете материал? Идея в том, чтобы впервые публиковать что-то, прежде не публиковавшееся?

— Это основное условие, но недостаточное. Нужно, чтобы в материале соединились текст и изображение. У нас не существует публикаций просто ради текста. Может быть, когда-нибудь они и будут, может быть, вообще появятся великие тексты, запрещающие иллюстрирование самим духом своим, но, во всяком случае, пока что это абсолютно обязательная вещь.

— Русский Париж — тема огромная, и материалов хватит не на один выпуск. Будете ли вы ее продолжать?

— Узко — нет, мы хотели бы коснуться совершенно других тем, других направлений. Например, второй номер будет посвящен художникам и авторам детской книги. Там, возможно, мелькнет кое-где слово «Париж», но совершенно не обязательно. И французского названия в заголовке не будет, да и оформление будет в значительной степени иным. Поскольку мы все-таки преследуем библиофильскую цель и любим хорошо оформленную книгу, то хотим уходить от штампов, от чего-то, к чему уже присмотрелись. Этого парижского номера достаточно, и надо уходить в сторону. Вообще делать номер, посвященный какому-то гению места, какому-то конкретному городу, мы будем очень и очень нечасто.

— То есть ваш альманах не будет развиваться по географическому принципу — от Парижа к другим местам. А можете еще что-то рассказать о темах будущих выпусков?

— Будет номер, посвященный ленинградскому этапу петербургской культуры, — я говорю так обтекаемо; будет номер, посвященный Пушкину. Это не значит, что у нас есть рукописи Пушкина, но у нас есть очень многое из того, что относится (и справедливо) к области пушкинистики. Все это будут архивы, все это будет в первый раз, все это будет мощнейшим образом иллюстрировано. Мы хотим идти дальше, мы хотим быть разнообразными внутри своего замысла.

— А какие архивы сейчас в большей степени задействованы, российские или зарубежные?

— Я бы сказал, что в большей степени домашние. Где бы ни жил человек, у него с собой его архив. У нас есть маленькая рубрика, она называется «Домашняя вещица», мы собираемся ее продолжать. В первом номере человек рассказывает о вещице, которая приехала из Парижа в XVIII веке, 200 лет пожила в Петербурге, а затем уехала с третьей волной эмиграции снова в Париж. Где это находится? Это находится дома, а с другой стороны, везде — там, где живет ее владелец. И эта домашняя вещица часто рассказывает очень интересную историю, о которой не прочтешь ни в каких ученых книжках. Но архивы, конечно, не только домашние, но и общественные, государственные, любые — Нью-Йорк, Калифорния, Англия, Франция, Португалия, Москва, Петербург, заграничные, местные, какие хотите.

Нужно, чтобы в материале соединились текст и изображение. У нас не существует публикаций просто ради текста.

Connaisseur — историко-культурный альманах, вы называете его научным, но не академическим. Можно ли назвать его популярным изданием?

— Ни в коем случае. Слово «популярное» я терпеть не могу, хотя жанр научной популяризации — это благородный и достойный жанр. Нет, это не популяризация. Академическое означает (для меня — это очень субъективно) засушенное, предназначенное для узкопрофессионального круга людей, которые, конечно, к библиофильству никаким образом не имеют отношения. Наши же интересы лежат на пересечении цвета и слова, линии и мысли — вот на этом перекрестке. Таких изданий не очень много, хотя они, конечно же, есть. Мы никакой Америки не открываем, но мы вносим какую-то свою лепту в линию именно этих изданий, альманахов и журналов. Нам кажется, что соединение искусства и литературы — это та самая поляна, на которой еще очень-очень много чего можно вырастить, тем более что нам помогают архивы. Мы — архивное издание, публикаторское.

— Каким тиражом выходит альманах?

— 750 экземпляров, из них примерно половина будет распространяться в России и половина — в остальном мире.

— Каким образом?

— Он продается здесь, на non/fiction, он будет в книжном магазине «Фаланстер», немножко — в музее Алексея Толстого, где прошла первая презентация издания, он будет распространяться через Фейсбук и через сайт Alib.ru: на социальные сети мы делаем большую ставку.

— Вы — составитель и редактор альманаха, а кто-то еще вам помогает? Вы часто говорите «мы».

— Я говорю «мы», потому что у альманаха есть издатель: это Евгений Деменок, историк искусства, журналист, автор книг по истории русского авангарда (его узкая специальность — Давид Бурлюк). Он финансирует издание, это карманные деньги. Мы — это еще, конечно же, дизайнер всего корпуса Валентина Удинцева и невероятно талантливый шрифтовик, художник Всеволод Власенко, автор обложки и шмуцтитулов. Вот такая команда. Но составляю и редактирую я, все опечатки на моей совести. Кажется, одна.

— Вы говорите, что альманах «ориентирован на историков, архивистов, литературоведов и искусствоведов, музейщиков, галеристов, коллекционеров, библиофилов, всевозможных знатоков и шире — вообще на читателя, любящего умную и красивую книгу». Как вы думаете, насколько велика такая аудитория?

— Это очень широкая аудитория, потому что очень многие люди любят литературу и искусство. Посмотрите, что делается на ярмарке non/fiction: как будто здесь селедку бесплатно дают, что-то совершенно невероятное. А еще говорят — «бескультурная страна», «поколение, забывшее заветы предков». Нет, конечно, аудитория очень широкая, но мне кажется, что она ограничивается названием этого издания — connaisseur как знаток. Все-таки это человек, который хоть чем-то должен интересоваться, должен сам пройти несколько шагов. Как, знаете, в детстве, когда ребенка учат ходить, маленькие шажки называются лилипутиками. Вот хотя бы несколько лилипутиков человек должен пройти в каком-то направлении, чтобы понять, как делаются вещи, из чего состоит культура, из каких элементов. И тогда такой человек будет способен оценить этот материал и станет читателем, радующим издателя, начнет, как пчела, собирать мед из изданий такого типа.

Я считаю, что каждый (или почти каждый) человек — connaisseur в какой-то своей узкой области. Если ты стал в своей жизни знатоком, ты способен оценить чужое знаточество. Вот кто такие connaisseur'ы, а вовсе не узкие специалисты, маргиналы, городские сумасшедшие и чудаки.

ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА КАНАЛ COLTA.RU В ЯНДЕКС.ДЗЕН, ЧТОБЫ НИЧЕГО НЕ ПРОПУСТИТЬ


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Space is the place, space is the placeВ разлуке
Space is the place, space is the place 

Три дневника почти за три военных года. Все три автора несколько раз пересекали за это время границу РФ, погружаясь и снова выныривая в принципиально разных, внутренних и внешних, пространствах

14 октября 2024978
Разговор с невозвращенцем В разлуке
Разговор с невозвращенцем  

Мария Карпенко поговорила с экономическим журналистом Денисом Касянчуком, человеком, для которого возвращение в Россию из эмиграции больше не обсуждается

20 августа 202410706
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”»В разлуке
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”» 

Как возник конфликт между «уехавшими» и «оставшимися», на какой основе он стоит и как работают «бурлящие ритуалы» соцсетей. Разговор Дмитрия Безуглова с социологом, приглашенным исследователем Манчестерского университета Алексеем Титковым

6 июля 202415786
Антон Долин — Александр Родионов: разговор поверх границыВ разлуке
Антон Долин — Александр Родионов: разговор поверх границы 

Проект Кольты «В разлуке» проводит эксперимент и предлагает публично поговорить друг с другом «уехавшим» и «оставшимся». Первый диалог — кинокритика Антона Долина и сценариста, руководителя «Театра.doc» Александра Родионова

7 июня 202421001
Письмо человеку ИксВ разлуке
Письмо человеку Икс 

Иван Давыдов пишет письмо другу в эмиграции, с которым ждет встречи, хотя на нее не надеется. Начало нового проекта Кольты «В разлуке»

21 мая 202422686