Разговор c оставшимся
Мария Карпенко поговорила с человеком, который принципиально остается в России: о том, что это ему дает и каких жертв требует взамен
28 ноября 20242622Великий — эпитет, редко используемый применительно к данной профессии, — кинопродюсер Харви Вайнштейн с 1980-х годов склонял молоденьких актрис к сексу в обмен на звездные роли. Обладатель двух «Оскаров» Кевин Спейси в 1986-м приставал к подростку на вечеринке. Двукратный номинант на «Оскар» и шестикратный — на «Золотой глобус» Дастин Хоффман в середине 1980-х просил о массаже ног и открыто флиртовал с несовершеннолетней коллегой по съемочной площадке. Самый популярный из ныне живущих американских стендап-комиков Луи Си Кей мастурбировал в присутствии (и с согласия) подружек в начале нулевых — самое позднее свидетельство в этом ряду. Медиа скандализированы, общество фраппировано, жертвы харассмента взывают к справедливому воздаянию, насильники идут на отчаянные, вплоть до каминг-аута, меры в надежде его избегнуть.
Сексуальные скандалы с участием крупнокалиберных селебритиз — жанр не только не новый, но отчасти даже почтенный. Бульварной прессе не первый век, и основным материалом ей во все эпохи служили слухи, скандалы и разоблачения с пряным сексуальным подтекстом. Фамилии Стросс-Кан и Скуратов даже у не самых памятливых вызывают смутно непристойные ассоциации. В этом нет новости, но в чем она есть, так это в двух особенностях последней волны разоблачений — принадлежности уличенных к одному, кинематографическому, цеху и ретроспективности обвинений. Основная масса свидетельств о сексуальных домогательствах восходит к 1980-м — 1990-м годам, и в этом невозможно не различить ностальгической, даже мемориальной ноты.
Не впадая в наивное юнгианство и заранее закавычивая каждое слово, замечу, что бульварная пресса, литература, блоги и таблоиды обслуживают, прежде всего, коллективное бессознательное — в том смысле, что материалом им служат сюжеты, которые находят наибольший отклик среди массовой аудитории. Будучи проекцией социальных обсессий и идиосинкразий настоящей минуты, эти сюжеты, вопреки расхожему представлению, не только не раздвигают границы нормы, но утверждают их (и ее): описывая общественно порицаемое, намечают пределы допустимого.
Основная масса свидетельств о сексуальных домогательствах восходит к 1980-м — 1990-м годам, и в этом невозможно не различить ностальгической, даже мемориальной ноты.
Светская хроника — это не то, что со всеми нами происходит, но то, что ни в коем случае происходить не должно, красная черта, разделительные флажки, зона отчуждения. За ней — наши страхи, тревоги, ночные кошмары, но также смутные объекты желания, тайные помыслы, грешные удовольствия. Экстернализуемая угроза, невыносимое наслаждение, справиться с которым возможно, лишь исторгнув вовне, наделив им или приписав его тем, кто профессионально канализирует его излишки, кому мы в конечном счете за это платим, — селебритиз.
По содержанию светской хроники можно судить об актуальной норме и замерять градус общественных настроений по шкале «одобряемое — непристойное». Заполнение ее сообщениями о сексуальных домогательствах голливудских звезд в 1980-х свидетельствует об одном — тому, что еще недавно признавалось нормальным и доступным, отказано в праве на существование. Харассмент и различные его инварианты — пикап, искусство соблазнения, подкат, съем и т.п. — окончательно вытеснены в сферу запретного, бессознательного и отданы на откуп селебритиз, точнее — Голливуду, «фабрике грез», комедии дель арте XXI века, где одни и те же маски раз за разом разыгрывают знакомые наизусть, но оттого не менее притягательные балаганные сценки. Арлекин просит Коломбину о массаже ног, а Пьеро печально мастурбирует в ее присутствии и с предполагаемого согласия.
Характерно, что все описанное происходит даже не сегодня, а 10—20—30 лет назад — чем дальше от дня сегодняшнего, от нас нынешних, тем лучше. Тем самым защита символическая, топологическая — это не мы (обыватели), а они (селебритиз), это не здесь (в нашей повседневной жизни), а там (в Голливуде) — дополняется временным измерением, хронологической дистанцией: это не сейчас, а тогда. Сексуальность в различных ее проявлениях становится нестерпимой и подвергается репрессии по всем осям и шкалам.
Светская хроника — это не то, что со всеми нами происходит, но то, что ни в коем случае происходить не должно, красная черта, разделительные флажки, зона отчуждения.
Однако этот поворот к новому пуританству, низвержение последних идолов эпохи свободной любви инверсивно скорее взывают к утраченному золотому веку сексуальности, позволяют реконструировать совершенно немыслимую (и оттого предельно желанную) сегодня сцену, пронизанную атмосферой соблазна и домогательств, господства и подчинения.
Подчеркну, что все эти рассуждения не имеют прямого касательства к конкретным фактам сексуального насилия, преследования и угроз. Девиация, лежащая за пределами сугубо юридического разбирательства, — всегда результат негласной социальной конвенции, в конечном счете — предмет внутренних убеждений и веры. Внесудебный характер обвинений, оправданий и не подлежащих обжалованию моральных приговоров лишь подчеркивает откровенно абстрактный, почти мифологический модус обсуждаемых событий. На кону не факты и вещдоки, а воспоминания и толки — чем отвлеченнее, тем точнее отражающие тайные фантазии. Если о 1960-х еще недавно можно было снимать откровенно фетишистские шоу вроде «Безумцев», то сегодня единственной формой работы с фантазмом неприкрытой сексуальности и половой вседозволенности остается морализаторско-легалистское осуждение: то, что происходило в Голливуде, — ужасно, и мы хотим знать об этом всё.
Запрещенный рождественский хит и другие праздничные песни в специальном тесте и плейлисте COLTA.RU
11 марта 2022
14:52COLTA.RU заблокирована в России
3 марта 2022
17:48«Дождь» временно прекращает вещание
17:18Союз журналистов Карелии пожаловался на Роскомнадзор в Генпрокуратуру
16:32Сергей Абашин вышел из Ассоциации этнологов и антропологов России
15:36Генпрокуратура назвала экстремизмом участие в антивоенных митингах
Все новостиМария Карпенко поговорила с человеком, который принципиально остается в России: о том, что это ему дает и каких жертв требует взамен
28 ноября 20242622Проект «В разлуке» начинает серию портретов больших городов, которые стали хабами для новой эмиграции. Первый разговор — о русском Тбилиси с историком и продюсером Дмитрием Споровым
22 ноября 20243506Три дневника почти за три военных года. Все три автора несколько раз пересекали за это время границу РФ, погружаясь и снова выныривая в принципиально разных внутренних и внешних пространствах
14 октября 202411112Мария Карпенко поговорила с экономическим журналистом Денисом Касянчуком, человеком, для которого возвращение в Россию из эмиграции больше не обсуждается
20 августа 202417690Социолог Анна Лемиаль поговорила с поэтом Павлом Арсеньевым о поломках в коммуникации между «уехавшими» и «оставшимися», о кризисе речи и о том, зачем людям нужно слово «релокация»
9 августа 202418391Быть в России? Жить в эмиграции? Журналист Владимир Шведов нашел для себя третий путь
15 июля 202421067Как возник конфликт между «уехавшими» и «оставшимися», на какой основе он стоит и как работают «бурлящие ритуалы» соцсетей. Разговор Дмитрия Безуглова с социологом, приглашенным исследователем Манчестерского университета Алексеем Титковым
6 июля 202421876Философ, не покидавшая Россию с начала войны, поделилась с редакцией своим дневником за эти годы. На условиях анонимности
18 июня 202426984Проект Кольты «В разлуке» проводит эксперимент и предлагает публично поговорить друг с другом «уехавшим» и «оставшимся». Первый диалог — кинокритика Антона Долина и сценариста, руководителя «Театра.doc» Александра Родионова
7 июня 202427206Иван Давыдов пишет письмо другу в эмиграции, с которым ждет встречи, хотя на нее не надеется. Начало нового проекта Кольты «В разлуке»
21 мая 202427979