На льдине

Кто явился 26 марта и успел испугать часть «олдскульной» интеллигенции? Это пошевелилось посткрымское путинское большинство, и пока еще лениво, утверждает Александр Морозов

текст: Александр Морозов
Detailed_picture© Frank Hurley

Александр Морозов ведет на Кольте еженедельный философский дневник.

Тряхнуло 26 марта. В прошлый раз произошедшее быстро обволакивали выражением «креативный класс» (иронически — «креаклы»), в этот раз промолчавшие в ходе самих событий федеральные медиа ринулись выстраивать границу у аудитории через слова «школота», «бунт школьников».

Безусловно, школьников там было мало, даже в Москве и Санкт-Петербурге. «Ты же помнишь, я ходил с тобой на Болотную», — сказал мне 20-летний сын (ему тогда было 15 лет, за это время из подростка он превратился в здорового коня). «Это все совершенно другое, — сказал он. — Помню, я тогда смотрел, там шли какие-то группы со знаменами, какие-то анархисты, монархисты и “все эти черти”. А тут вообще этого не было». Он ясно увидел себя на Тверской в среде в широком смысле своих. Пока он пересказывал впечатления, я остро понял, что для него события Болотной — это уже далекая история. Олдскульный протест, никак не связанный с тем, что переживает он сам сейчас.

Глядя на видеосъемку потока, идущего по Тверской, и на лица тех, кто вышел на площади в Екатеринбурге, Перми, Петербурге и т.д., я подумал вот о чем: многие умные люди писали, что так называемое посткрымское большинство — политически крайне противоречивая и опасная вещь. Структура этого большинства неясна. Мы видим только его «поверхность», целиком сконструированную как некая «медиааудитория», которую эти же самые медиа в нужный момент мнут, как глину, чтобы придать ей форму «электорального большинства». Но эти 85% — слишком тяжелый балласт для этой лодки. Именно эти 85% и представляют проблему. Сильный удар ветра — и лодка вверх дном. И вот на улицах 26 марта, как мне кажется, мы впервые увидели «нежное брюшко» этого посткрымского большинства.

В отличие от докрымских событий 2011—2012 гг., когда ядром протестующих был «образованный нижний средний класс Москвы 40+», который в своей общей памяти содержит и надежды 90-х, и разгром НТВ, и посадку Ходорковского, и весь вообще «постсоветский транзит» как часть своей собственной жизни — и вся эта жизнь является как бы «иным», «обратным» по отношению к путинизму, — тут мы видим как бы «то же самое». 26 марта — это тот же самый «пост-Крым», просто повернувшийся другим боком. Мировоззренческое ядро «онвамнедимон» — это не альянс идеологических групп, не временная констелляция пламенных анархистов с либералами из свободных медиа и примкнувших к ним кружков «просвещенных националистов» и т.д. Моя гипотеза: перед нами сильный всплеск самого этого «путинского большинства», «пост-Крыма».

Интересный момент в видео «Ведомостей»: корреспондент спрашивает одного из 20-летних парней, идущих в толпе: «Почему вы вышли?» — и тот отвечает: «Это вам не какой-то фейковый Крым; я вышел, потому что это важно для всех нас». Это очень любопытное свидетельство: для посткрымского большинства вопрос о принадлежности Крыма — это уже вопрос «фейковых споров». А вот дворцы и яхты — это «касается нас всех». Это относится не к сфере «мнений», а к «онтологии».

Посткрымское большинство 26 марта даже и не протестует — в политическом смысле. Оно просто выходит зафиксировать свое понимание базовых основ жизни, того, как «мир устроен вообще». Поэтому все спрошенные журналистами и социологами на улицах участники сразу и в один голос начинали отвечать: «Дело не в Навальном. И дело не в Медведеве». То есть это не политическое движение в поддержку Навального и не политическое движение за отставку премьера. А что это?

* * *

По сетям видно, что часть «олдскульной интеллигенции» скептически, а то и даже в испуге отшатнулась от 26 марта. И это легко объяснимо: действительно страшновато, если «посткрымское путинское большинство» вдруг начнет ходить. И если вдруг оно начнет само из себя заново вырабатывать представление о «справедливом обществе». Тут мы, конечно, все сразу попадем из унылого течения «постистории» прямо в магму исторического самоопределения гигантских социальных контингентов.

Это же «открытая история». Финал неизвестен заранее. И когда начинаешь обдумывать перспективу того, что «путинское большинство» внезапно перевернется вверх дном — все целиком, как гигантская льдина в воде, — то встает не «экспертный» вопрос о том, какой будет «реакция Кремля», какой будет позиция «Госдепа» (и прочая «гадательная политология»). А вопрос о том, где я, куда я сам должен идти: бежать ли подальше от этой плиты большинства сейчас или, наоборот, — это мой выбор — ввергнуть себя и свою семью в открытое будущее.

И если я выбираю это будущее, то придется пройти не одно рискованное поприще, а два. А может быть, и три. И с определенного момента смотреть на происходящее со стороны, извне будет уже невозможно.

* * *

Конечно, «политика большинства» хуже «политики коалиции». Республика как политический консенсус сообществ — да еще и с традицией парламентского представительства этих сообществ — это гораздо надежнее, чем «путинизм». Но это в Германии. Или где-то там еще.

А здесь уже свершившимся фактом политической онтологии является большая льдина. И что делать, если ты находишься внутри этого большинства, если ты на льдине, а не смотришь откуда-то «глазами Бога» на исторический процесс? Апелляции к Кремлю уже бесполезны. Даже если бы там «воображаемый Кириенко» решил, что управлять республикой меньшинств надежнее, чем мять большинство, обратной дороги нет. Сегментировать эту льдину на совокупность самостоятельных политических субъектов невозможно.

Да, и Кремль ничего не слышит. Он не читает того, что пишет проф. Филиппов (усиление политинформации никому не поможет) или проф. Клямкин (нельзя игнорировать массовое социальное самочувствие молодежи). В Кремле читают «социологию» проф. Федорова (ВЦИОМ). А он уныло рассказывает в РБК, что «рейтинг Навального падает, и большинству ничто не угрожает». Он просто не понимает вообще, что само большинство себе и угрожает.

Очевидно, что Навальный 26 марта пошевелил, то есть «слегка мобилизовал», не угасшее «антипутинское движение», а само это путинское посткрымское большинство.

И это пока еще только «слегка качнуло».

Читайте предыдущие выпуски «Дневника Морозова»:

Страшила, Железный Дровосек и Лев в поисках себя

Так называемые «партнеры»

Дневник об уходящей из-под ног почве. Берлин.
Записи 4—7 марта

Дневник об уходящей из-под ног почве.
Записи 20—26 февраля


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Евгения Волункова: «Привилегии у тех, кто остался в России» Журналистика: ревизия
Евгения Волункова: «Привилегии у тех, кто остался в России»  

Главный редактор «Таких дел» о том, как взбивать сметану в масло, писать о людях вне зависимости от их ошибок, бороться за «глубинного» читателя и работать там, где очень трудно, но необходимо

12 июля 202371884
Тихон Дзядко: «Где бы мы ни находились, мы воспринимаем “Дождь” как российский телеканал»Журналистика: ревизия
Тихон Дзядко: «Где бы мы ни находились, мы воспринимаем “Дождь” как российский телеканал» 

Главный редактор телеканала «Дождь» о том, как делать репортажи из России, не находясь в России, о редакции как общине и о неподчинении императивам

7 июня 202342926