Памяти активиста легендарной Маяковки Владимира Осипова

Владимир Николаевич Осипов скончался 20 октября на 83-м году жизни. Его похоронили на Попереченском кладбище в Московской области.

Неравнодушный человек, издатель неподцензурных журналов, политик, он больше известен как деятель русского национального движения. Первый опыт общественной активности он получил в годы оттепели на площади Маяковского. Владимир Осипов играл заметную роль в поэтических чтениях и неформальных собраниях молодежи у памятника поэту, вошедших в историю как Маяковка (Маяк) ^[1]. Первый срок молодого вольнодумца был связан с намерением властей прекратить возникший в центре столицы Гайд-парк (с ним сравнил Маяковку Владимир Буковский). Участников Маяковки начали преследовать, преимущественно применяя внесудебные меры воздействия (травля в печати, отчисления из вузов, проработки по комсомольской линии). Арестовали тогда несколько человек, двоих отправили в «психушки», а перед судом предстали трое. Осипов и его однодельцы Илья Бокштейн и Эдуард Кузнецов получили лагерные сроки. В Мордовии, в Дубравлаге, Владимир Осипов пережил мировоззренческий поворот. С этого времени и до конца жизни он был православным, русским националистом, монархистом.

Но в 1961 году школьный учитель истории Владимир Осипов вдохновлялся еще совершенно другими идеями. Он дружил с поэтами, интересовался современным искусством, а по политическим взглядам был анархо-синдикалистом советского извода, то есть верил в возможность гуманизации социализма (позже это назовут «социализмом с человеческим лицом»). И не только верил и переживал за страну — он хотел деятельно участвовать в ее преобразовании.

Несколько лет назад, занявшись изучением истории поэтического бума времен оттепели и его особой страницы — Маяковки, мы обратились к Владимиру Николаевичу с просьбой о доверенности для работы с его первым следственным делом. Доверенность (сейчас нотариальная процедура для исследователей обязательна ^[2]) помогла спустя более полувека изучить ключевой исторический источник о судьбе Маяковки. Пять томов и картон с вещдоками хранятся в Государственном архиве Российской Федерации (в фонде Управления Комитета государственной безопасности по г. Москве и Московской области). В наших планах подготовить комментированную публикацию уникального источника ^[3].

Документ, отрывок из которого мы публикуем сегодня, впервые вводится в научный оборот и становится доступен публике. Он представляет, на наш взгляд, интерес не только для изучения истории Маяковки и эволюции взглядов Владимира Осипова. О тогдашнем направлении его мыслей свидетельствует составленная им лаконичная программа преобразований. В 12 пунктах намечена демократизация политической, культурной, производственной и религиозной сфер жизни советского общества; не забыл Осипов и о расширении социальных гарантий, о пособиях матерям и освобождении женщин от тяжелых работ.

Быть может, на первый взгляд не так заметно, что в документе отразилась особенная, поворотная, стадия отечественной освободительной традиции. В начале 1960-х годов устаревают и выходят из моды политическое подполье и насилие. Но движение к осознанию и легальному осуществлению конституционных прав и свобод произойдет далеко не сразу... Владимиру Осипову, политический темперамент которого не угас и на девятом десятке, пришлось пройти через все соблазны подполья — листовки, создание анархо-синдикалистской группы (тезисы ее программы были зачитаны в укромном месте Измайловского парка и немедленно сожжены), наконец, замысел совершить покушение на Хрущева, родившийся не в его голове, но им в каком-то смысле подхваченный. Важно подчеркнуть, что заговорщики не успели ничего толком предпринять (статью о терроре им не вменили), и самое главное — замысел вызвал среди них дискуссию о допустимости политического насилия. Существенно, что эта дискуссия шла в протодиссидентской среде, в ней участвовали и были оппонентами заговорщиков Владимир Буковский и Юрий Галансков. Романтика подполья уходила в прошлое. К тому же само возникновение подобного спора замечательно характеризует «предрасположенность» его участников к конспирации. И все же, как видно из публикуемого документа и других материалов дела, Осипов (с его энергичной натурой) еще находился во власти этой романтики.

Нельзя не сказать и о другой дискуссии, которую пробудил уход Владимира Осипова. Полемика о нем как о политическом деятеле, конечно, продолжится. Но сегодня есть повод ненадолго остановиться. В эти дни поминают политических узников — помянем и мы Владимира Николаевича. 14 лет он отбыл в неволе — сначала за Маяковку и социалистические иллюзии, а после за выпуск самиздатских журналов...

Закончим словами еще одного участника Маяковки, самиздатчика и политзаключенного Габриэля Суперфина.

«Скончался Владимир Николаевич Осипов. Какими бы ни были его взгляды, для меня он честный и благородный человек. И память о нем чиста.

Очень благодарен за поддержку им сидевших [во Владимирском централе] на тюремном голодном пайке, когда он был еще подследственный, имевший ежемесячные передачки (конец 1975 — нач. 1976).

Вечный покой ему, подвижнику!»

* * *

Протокол допроса

Гор. Москва, 11 октября 1961 года

Ст. следователь Следственного отдела Управления КГБ при СМ СССР по гор. Москве майор Поляков, допросил в качестве подозреваемого Осипова Владимира Николаевича, 1938 года рождения, уроженца гор. Сланцы Ленинградской области

Допрос начат в 9 час. 25 минут
Допрос окончен в 16 час. 40 минут
<...>

<...> Незадолго до 14 апреля с. [1961] г. какой-то парень, которого я не знаю, обратился ко мне в курилке Исторической библиотеки с призывом разбросать на пл. Маяковского листовки со стихами антисоветского содержания.

Здесь же присутствовал или Щукин ^[4], или Галансков Юрий, кто из них именно, я не помню. Этот парень заявил, что он лично берется разбросать антисоветские листовки. Я уточнил, насколько серьезны его намерения. Он убедил меня, что намерения вполне серьезны. Тогда я возразил ему, что «если уж ты собираешься разбрасывать листовки», то целесообразней будет разбрасывать листовки не с антисоветскими стихами, а с требованием у Советского правительства проведения некоторых радикальных реформ ^[5].

Этот парень со мной согласился, а я обещал передать ему через пару дней готовый текст листовки. О технической стороне этого дела я ничего не знаю. Примерно через два дня я написал текст данной листовки. Ее примерное содержание таково: «Исторический ХХ съезд партии разоблачил и осудил культ личности. Но период демократизации страны, начавшийся после ХХ съезда, через полтора-два года был прерван. В данный момент встает необходимость возобновить период демократизации страны. С этой целью необходимо проведение ряда неотложных реформ».

Далее мною были изложены шестнадцать пунктов, в том числе:

«1) Расширение функции Советов депутатов трудящихся;

2) Расширение прав и роли профсоюзов;

3) Передача функций директора завода или фабрики в руки выборного директора, который должен избираться рабочими данного предприятия;

4) Снижение заработной платы высокооплачиваемым служащим;

5) Установление минимума заработной платы в 60 рублей;

6) Пособия матерям, начиная с первого новорожденного ребенка;

7) Отмена ночного труда;

8) Отмена женского труда на тяжелых работах;

9) Сокращение сроков воинской службы до 1-го года;

10) Избрание председателя колхоза из среды самих колхозников;

11) Рост пищевой и легкой промышленности;

12) Предоставление свободного функционирования всем литературным, эстетическим и религиозным объединениям» ^[6].

Других пунктов я сейчас не помню. Текст листовки заканчивался: «Да здравствует Советская власть; Да здравствуют всепобеждающие идеи Великого Ленина!» ^[7]

Собравшись на квартире у Аполлона [Шухта ^[8]], ребята обсуждали предложение того парня. Из тех, кого я помню, там кроме меня были: Щукин, Иванов (Новогодний) ^[9], Галансков, кажется, Слава [Сенчагов ^[10]] и кто-то еще.

Я зачитал перед собравшимися текст своей листовки. Иванов (Новогодний) решительно отверг и мой текст, и саму мысль о распространении листовок. Собравшиеся согласились с мнением Новогоднего. Я тут же уничтожил текст своей листовки, а инициатору этого мероприятия ребята в тот же день сообщили, что никаких листовок вообще быть не должно.

ГАРФ. Ф. 10035. Оп. 1. Д. 70999 (П-73626). Т. 1. Л. 112, 114–116

---

^[1] Иногда говорят «первая Маяковка», были попытки ее возродить. Добавим, что традиция поэтических чтений у памятника Маяковскому жива, во всяком случае, в доковидные времена стихи на площади звучали.

^[2] Барьер, затрудняющий работу независимых ученых.

^[3] Публикация поможет сохранить этот уникальный источник, открыть его для исследователей. Вот адрес для тех, кто хотел бы поддержать наш замысел или содействовать: Mayak1958.2018@google.com. О желании помочь и/или намерении участвовать в сохранении памяти о Владимире Осипове, о Маяковке и поэтическом буме эпохи оттепели можно написать Марине Щукиной. Нам приятно сказать слова благодарности всем тем, кто уже оказал нам помощь: пожертвованиями, консультациями, личным участием. Огромное спасибо! Адресуем особую просьбу участникам поэтических чтений на площади Маяковского: мы стремимся сохранить воспоминания о Маяковке и будем рады вашим письмам.

^[4] Анатолий Иванович Щукин (03.08.1940 — 21.06.2012) — поэт Маяковки, приятель Осипова.

^[5] Вторая половина абзаца отчеркнута на полях карандашом.

^[6] Все пункты отчеркнуты на полях карандашом.

^[7] Отчеркнуто на полях.

^[8] Аполлон Викторович Шухт (22.01.1941 — 22.08.2017) — поэт Маяковки, приятель Осипова, жил рядом с площадью Маяковского, в Сытинском тупике.

^[9] Анатолий Михайлович Иванов (Новогодний, 02.04.1935) — историк, был арестован по делу Осипова, Бокштейна и Кузнецова, признан невменяемым и содержался на принудительном лечении в психиатрической больнице.

^[10] Вячеслав Константинович Сенчагов (07.03.1940 — 25.01.2016) — одноклассник Щукина, студент института им. Плеханова.

Понравился материал? Помоги сайту!