«Homes for Games»: онлайн-премьера

Сегодня в рамках проекта «Синема верите» вы имеете возможность первыми в России увидеть немецкий документальный фильм режиссера Штеффи Вурстер «Homes for Games» (его второе название — «Constructing Sochi»). Кино посвящено людям, которых насильно выселили из их домов в Имеретинской низменности, чтобы водрузить на это место олимпийские объекты. Фильм можно посмотреть прямо здесь с 12:00 до 23:00. И не забудьте почитать большую дискуссию об Олимпиаде с участием Юрия Сапрыкина, Александра Баунова, Гезине Дорнблют, Светланы Рейтер, Ильи Красильщика и Михаила Ратгауза вот по этой ссылке.

Режиссера фильма Штеффи Вурстер расспросила Наталья Зотова.

— Штеффи, ваш фильм уже увидел свет. Какие впечатления от вашего фильма у зрителей? Какие отклики вы получили?

— Я сделала разные версии фильма. Последняя версия будет представлена только сегодня — на нее, естественно, откликов еще нет.
Более ранняя версия, которая была показана на немецком телевидении, получила хорошие отклики: зрители считали, что я весьма чувствительно критикую Путина и его Олимпиаду. Что интересно, когда я показывала эту же версию в Москве, в Сахаровском центре, люди на премьере посчитали, что я сформировала в фильме более-менее оптимистичный взгляд на Олимпиаду, — им показалось, что фильм недостаточно критический, им не хватало выводов.

— Ну, ваш фильм заканчивается хеппи-эндом...

— Я не думаю, что это хеппи-энд. Все мои герои получили новое жилье взамен снесенного, да, но они потеряли свой доход или его часть. До этого у них были большие сады, и они могли частично жить за счет огорода. Теперь им придется искать другие источники дохода, а на новом месте и расходов больше. Например, один из моих героев на своем участке строит коттедж-гостиницу для туристов. Прежнее место было совсем рядом с морем, а теперь мои герои оказались в двух-трех километрах от него — и в поселении городского типа, а не в деревне. Не факт, что на новом месте у них все будет благополучно.

— Я тоже, как и зрители в Сахаровском центре, совсем не увидела выводов в вашем фильме. Как по-вашему: кто виноват, что можно сделать?

— Я намеренно не высказала в фильме четких выводов. Думаю, у меня нет права судить о происходящем — я там чужая, я иностранка. Моим стремлением было показать реальность глазами моих героев, дать им голос, позволить им рассказать, что с ними происходит. Я снимаю эту реальность, но не хочу делать из увиденного однозначный вывод. Весь процесс модернизации Имеретинской бухты — достаточно двусмысленный, амбивалентный. Переселенные люди, с одной стороны, получили новые дома или квартиры с водой и отоплением, им не нужно больше выходить в туалет на улицу. С другой стороны, очень много критики обрушилось и на стройку, и на Олимпиаду.

Я не хотела делать агитационный фильм. Мне хотелось просто запечатлевать реальность. Но я не считаю, что в фильме совсем нет моего взгляда на вещи. Просто я не высказываю мое мнение напрямую, в лоб. Монтаж в фильме таков, что зрителю должно быть очевидно: я совсем не друг этому новому Сочи, залитому бетоном, с сотнями отелей, которые никому не будут нужны после Олимпиады. И мои герои говорят сами за себя.

— Вы дали им голос. Как думаете, вы своей работой как-то помогли им?

— Я не ставила себе такой цели, но получилось, что помогла. Например, один из моих героев, Володя, — у него отличный дом из красного кирпича. Мы думаем, что внимание СМИ, которое получил его случай, во многом привлечено нами — по крайней мере, мы были его частью. А я уверена, что он бы не получил этого нового дома, если бы его случай не освещали журналисты.

Если говорить об остальных героях, думаю, им просто было приятно, что кому-то интересна их проблема, что кто-то возвращается к ним снова и снова.

Я не хотела, чтобы реальность, которая существовала в этой долине, просто исчезла под бетоном.

— Такая психологическая помощь, да?

— Именно. Большинство журналистов, которые писали о Сочи, приезжали туда один, ну от силы два раза. Говорили с людьми, искали нарушения закона, но не возвращались. А я была в Сочи 12 раз за 5 лет.

— Вы говорите, что не ставили себе целью помочь кому-то из переселяемых людей. А какая у вас была цель?

— Я не хотела, чтобы реальность, которая существовала в этой долине, просто исчезла под бетоном и не оставила памяти, не была запечатлена. Мне хотелось сохранить этот мир, эти пейзажи, эти жизненные истории. Я пыталась помочь моим героям вспомнить прошлое, чтобы узнать, как здесь жили их родители и деды. И, конечно, хотелось запечатлеть, как российским властям удастся расчистить место. Я с трудом могла представить, что путь для современного олимпийского города подготовят таким радикальным способом. Зная о том, как расчищалось место, можно многое понять о государстве и его способах действия.

— Как вы вообще узнали об этом месте?

— В 2007-м я прочитала статью Виктора Ерофеева, что Сочи — это провинция, город совершенно не готов для того, чтобы принимать Игры. Это был первый раз, когда я услышала о Сочи и Имеретинской бухте.

Мне стало интересно: откуда Путин взял столь странную идею — развернуть гигантский проект в таком месте, которое для этого совершенно не готово и не подходит. Еще более абсурдной идея выглядит, когда узнаешь, что Сочи — это субтропики. Мой интерес усилился, и я поехала туда. Сначала — просто из любопытства, я еще не знала, что буду снимать там фильм. Как я уже рассказывала COLTA.RU, охранники задержали меня за то, что я снимала ослика на рынке, катающего детей. И тогда я решила понаблюдать за людьми, которых собирались переселять.

— Российская аудитория реагировала иначе, чем западная. А какая у вас была целевая аудитория, для кого вы снимали фильм?

— Может, это смешно, но я не держала в голове никакой «моей» аудитории. Я просто снимала — так, как хотелось мне. Наверное, у меня был подход больше художника, чем журналиста. Я даже не могла подумать, что мой фильм возьмет какой-то канал и будет показывать.

— Вы рассказали о месте: его истории, его последних днях... Но россиянам намного легче понять это место, представить его — не в одном Сочи так живут, в конце концов, в России у всех есть дачи, маленькие загородные домики.

— Да, я думаю, немцы не знают такого места, каким Имеретинка была до стройки. В советские времена там был совхоз, люди жили в этих агрикультурных микроструктурах — такого в Германии не было никогда. Но если вы думаете, что поэтому немцы скажут: у них новые дома, они должны быть счастливы — нет. Они ведь не только на дома смотрят, но и на довольно непрозрачный и суровый процесс выселения.

Мне очень нравилось в моих героях, как они привязаны к месту, где живут и где жили их отцы и деды. Новый дом не сравнишь с тем, что потерял: ты же потерял не просто дом, а твою rodina — не знаю, как сказать по-английски.

— Штеффи, вы хотели поехать на Олимпиаду сейчас, когда она была в разгаре?

— Конечно, я бы с огромным удовольствием поехала. Но месяц назад у меня родился ребенок, так что теперь у меня, так сказать, временно другая работа (смеется). Однако мы с мужем собираемся туда поехать будущим летом.

— Чтобы снимать вторую часть?

— Посмотрим. Главное — мне хочется увидеться с моими героями и показать им фильм. Посмотреть вместе с ними — это совсем не то, что прислать им DVD. Но будет интересно продолжить документировать то, что происходит с бухтой: выяснить, прав ли был мэр Пахомов, который говорил нам, что теперь долина станет туристическим местом. Или правы те, кто возражал ему: что это не сработает и туристам никогда не понравятся блочные отели и асфальтовые площади. Посмотреть, кто будет жить в этих домах: россияне, иностранцы или вообще никто.

Ты же потерял не просто дом, а твою rodina – не знаю, как сказать по-английски

— Эта история изменила ваш взгляд на Олимпийские игры вообще?

— Да. Раньше Олимпиада меня вообще не интересовала. А теперь я думаю, что МОК — такая огромная организация, при этом коррупционная и приносящая зло. Столько денег вложили в это двухнедельное событие — и это совершенно лишнее. Конечно, спортивные соревнования нужны. Но в таких гигантских масштабах и без контроля людей, которых это касается, это просто того не стоит. Олимпиады не нужно делать с таким гигантским размахом, расходы нужно сильно сократить. И всегда нужно спрашивать местных жителей: им вообще нужно это на их земле или нет. Так было в Мюнхене: власти спросили горожан, и те отказались от Олимпиады.

— А до этого вы были в России?

— До первого визита в Сочи — дважды, в Санкт-Петербурге. Я совсем не претендую на то, чтобы быть экспертом по России.

— Эти съемки наверняка сильно изменили ваше мнение о России?

— Хороший вопрос. До этого у меня много теоретических познаний: я плохо думала о Путине, я знала об истории с Анной Политковской. Мнение о Путине негативным так и осталось, но теперь у меня намного больше эмоций: я очень впечатлена темпераментом южных россиян, их активизмом. В фильме есть Наташа Калиновская — замечательный активист. Мне кажется, она вообще ничего не боится, просто говорит то, что думает. Прекрасный пример, доказывающий существование гражданского общества в России. Я встретила много людей, которым важна судьба их страны, места, где они живут.

Понравился материал? Помоги сайту!