10 июня 2019Общество
188

Голунов. Точка кипения

Катерина Гордеева о том, почему так рвануло дело задержанного журналиста

текст: Катерина Гордеева
Detailed_picture© Евгений Фельдман для «Медузы»

В газетных киосках всей страны с утра не достать «Ведомостей», «Коммерсанта» и «РБК», пассажиры самолетов «Аэрофлота» и поездов «Сапсан» выдирают друг у друга из рук бесплатные экземпляры — с портретом журналиста отдела расследований «Медузы» Ивана Голунова и слоганом «Я/Мы Иван Голунов».

Десятки больших и маленьких изданий по всей стране тоже меняют свои первые полосы, выражая солидарность с задержанным по подозрению в хранении и сбыте наркотиков коллегой.

Народный артист России Константин Хабенский заявляет на открытии XXX, юбилейного, фестиваля «Кинотавр» о том, что сейчас «пытаются закрыть одного журналиста»; зал взрывается аплодисментами, телеканал «Культура» показывает эпизод без купюр, в кадре крупным планом — министр культуры Владимир Мединский.

Те, кто прежде по другим вопиющим поводам предпочитал многозначительно молчать или «мудро заключать» про «нет дыма без огня», — нарочито аполитичные артисты и музыканты, осторожные общественные деятели, дизайнеры, кураторы, режиссеры, ведущие федеральных каналов, депутаты — в этот раз как будто больше не смогли: открыли рот, сказали. И вдруг оказалось, что от их слова — и даже действия — не отобрали театр, музей, радиостанцию, больницу, фонд, газету, не лишили звания, зарплаты, работы.

Дело Голунова стало точкой отсчета для небывалой солидаризации. Впервые на довольно длинном историческом промежутке творящаяся на глазах несправедливость оказалась важнее разногласий. Это прецедент в новейшей истории. В общем-то это уже история (как и впервые вышедшие с одинаковой первой полосой три главные деловые российские газеты — на Avito комплект продают сейчас за 25 000).

Уже никакой Песков не может сказать: «Президенту еще не доложили». Уже — а дальше будет больше — из каждого утюга говорят о нестыковках в деле, о полицейском произволе, о заказном характере дела (журналист сказал на суде, что понимает, кто за этим стоит, его коллеги работают над новыми расследованиями об интересантах похоронного российского бизнеса).

Я не представляю, что сейчас чувствуют люди, заказавшие Голунова, как покупают семье билеты за границу в один конец, как пытаются «переобуться в воздухе» все, через губу заявлявшие: «не все так однозначно», «давайте разберемся», «знающие люди рассказали, что там все непросто». Точнее, я представляю.

Несколько тысяч людей стояли и стоят в одиночных пикетах по всей стране, записывают видео в поддержку журналиста, посылают запросы, собираются выйти на марш протеста в День России. Все эти люди как будто бы сообща повернули вентиль, перекрыв поток лжи и открыв — правды.

Почему именно дело Голунова стало точкой кипения? Почему не Оюб Титиев, глава чеченского Мемориала, не Кирилл Серебренников, не Юрий Дмитриев, не Александр Калинин, не десятки ребят из выдуманной террористической «Сети» или «Пензенского дела», чьих имен широкая общественность без подсказки не вспомнит, а может быть, и не знает? Почему не фигуранты сфабрикованного процесса «Нового величия», подвергшиеся пыткам заключенные Ярославской колонии, не другие осужденные по сляпанным делам, целью которых в конечном итоге было лишь одно: запугать? Наверное, политологи и социологи однажды найдут этому красивое, стройное объяснение. Но пока этого точно никто не знает.

Инициаторами всего стали коллеги Голунова — журналисты. Немаловажно, что большинство стоявших в толпе у суда и в пикетах или были выдворены из журналистики, или ушли из профессии из-за невозможности реализоваться; часть редакций была уничтожена, другая, меньшая, выживает ценой нечеловеческих усилий. До дела Голунова казалось, что и сама профессия в общем-то умерла. А Голунов журналистикой продолжал заниматься. В прямом смысле слова.

Но дело вряд ли исключительно в этом. Возможно, дело и в коллективном просмотре сериала «Чернобыль», главной мыслью которого была демонстрация фатального ущерба — как физического, так и морального, наносимого ложью на всех уровнях.

А может, дело в том, что Иван Голунов — хороший, простой, скромный парень, живущий в тридцатиметровой однушке. Главная известность Ивана до ареста — его безупречная репутация и безукоризненный профессионализм. Людям, чуть ближе знавшим Ивана, известно, что главной страстью его жизни была попытка понять, как все работает. Его любимое чтение — база СПАРК, сайт о госконтрактах, госреестры, госрегистры. Журналист сопоставлял их и делал выводы, обнаруживавшие аферы и махинации, в которых погрязла страна.

В этом есть какая-то пока недоформулированная рифма, что человеку с самым русским, народным именем Иван и фамилией Голунов (гол, как сокол) попытались закрыть рот по самой народной статье — 228-й (хранение и распространение наркотиков). 228-я известна в России именно как народная. Это львиная доля приговоров, в которых «роль» полиции переоценить трудно. В стране, где бушует эпидемия ВИЧ и наркотики доступны кому угодно, эта статья — очень удобный повод просто подойти на улице и найти в карманах или рюкзаке что хочешь, точнее, что нужно. Именно поэтому в деле Ивана Голунова речи о том, что вот сейчас журналисты «впряглись за своего», а остальные так и сгниют в тюрьмах, не должно быть. Ни известный человек, ни неизвестный не должен сидеть потому, что полицейским понадобилось повысить отчетность, закрыть висяк, получить звездочку, «закрыть», кого попросили.

Сейчас в деле Ивана Голунова достигнута точка промежуточного успеха. В субботу ночью Никулинский суд Москвы определил Голунову мерой пресечения домашний арест — это мягче, чем обычно бывает, но это не полное оправдание и не освобождение в зале суда.

Лозунг «Свободу Ивану Голунову!», видный теперь, кажется, отовсюду, будет реализован только тогда, когда не просто будет отпущен на свободу расследователь «Медузы», но и все, кто это заказывал, фабриковал и исполнял, будут названы поименно и наказаны в соответствии с содеянным. И вот тогда «Свободу Ивану Голунову» мы сможем переформулировать в «Спасибо Ивану Голунову».

Ведь именно он, его дело помогли нам наконец осознать так хорошо сформулированную в том же «Чернобыле» максиму: «Когда правда оскорбляет, мы лжем, лжем, пока не можем вспомнить, что правда есть. Но она есть».

ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА КАНАЛ COLTA.RU В ЯНДЕКС.ДЗЕН, ЧТОБЫ НИЧЕГО НЕ ПРОПУСТИТЬ


Понравился материал? Помоги сайту!

Ссылки по теме
Сегодня на сайте
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет»Журналистика: ревизия
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет» 

Разговор с основательницей The Bell о журналистике «без выпученных глаз», хронической бедности в профессии и о том, как спасти все независимые медиа разом

29 ноября 202319756
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом»Журналистика: ревизия
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом» 

Разговор с главным редактором независимого медиа «Адвокатская улица». Точнее, два разговора: первый — пока проект, объявленный «иноагентом», работал. И второй — после того, как он не выдержал давления и закрылся

19 октября 202325170