Я — Сандра, я ношу розовые «найки», и я — священница

Инна Денисова провела один день в компании со стокгольмской священнослужительницей

текст: Инна Денисова
Detailed_picture© Инна Денисова

Текст продолжает совместный проект COLTA.RU с официальным сайтом Швеции в России на русском языке Sweden.ru«Например, Швеция».

Утро

Через площадь бегу к церкви Густава Васы, что в Васастане, знаменитом районе Астрид Линдгрен и Карлсона.

Сандра Сигнарсдоттир, служительница этой церкви, назначила мне встречу без пяти девять. Опаздывать нельзя. Во-первых, потому, что в Швеции никто не опаздывает. Во-вторых, в девять начнется литургия, а нужно еще успеть познакомиться.

В правом углу центрального нефа на стульях ждут несколько человек. Пытаюсь вычислить священницу по внешним признакам.

«Сандра — это я», — помогает мне блондинка в серебряной юбке и розовых «найках».

Рядом с Сандрой — Карин, тоже священница.

Карин надевает белую ризу с зеленой полосой (у лютеран риза называется альбой, а полоса ткани, переброшенная через плечо, — столой; зеленый цвет означает, что сегодня обычный, а не праздничный день). Сандра застегивает колоратку — белый воротник, похожий на ошейник, деталь ритуального облачения, по которой люди узнают священнослужителя.

Начинается месса.

Будничные богослужения не так важны, как воскресные, и все же порядок их неизменен. Карин ведет богослужение: поет «начальную песнь», затем читает псалом. Кроме меня в церкви четверо: старушка с большим украшением на шее, двое мужчин, крупный и поменьше, и еще одна мечтательная дама лет 50 с пластиковым стаканом кофе в руке.

Рядом с Карин — ваза с пионами и сиренью. На щеке — микрофон. Слова из Писания, произнесенные по-шведски, отскакивают от него, улетая под купол. Причастие — самая красивая часть литургии. На длинном столе — две свечи в прозрачных подсвечниках, чаша, графин с вином. Священницы ломают круглые хлебцы. Причастив, жмут руки прихожанам. Желают мира. Снова читают молитву. Снова поют.

Служба длится всего двадцать минут.

«Моя молитва была такой: спасибо Богу за любовь, которую он явил нам на кресте», — Сандра возвращается на соседний со мной стул.

— Вы знаете все молитвы наизусть?

— Не все, но много. Менять слова нельзя. Священнику не следует делать все, что взбредет ему в голову. Если меняешь порядок воскресной мессы, можешь получить предупреждение. После нескольких предупреждений могут отобрать колоратку.

— У кого-то отбирали?

— Случалось. Но не за неправильную мессу. У нас есть журнал Svenska kyrkan, посвященный церкви. Примерно раз в год в нем пишут о нарушениях, совершенных священниками. Последний раз разжаловали священника, вступившего в отношения с несовершеннолетней прихожанкой. Мужчину. Что характерно, большинство преступлений в мире совершается мужчинами. Кстати, не могу вспомнить, чтобы хоть раз разжаловали женщину.

Закон, разрешающий рукоположение женщин, был принят в Швеции в 1958 году. Первую женщину рукоположили в 1960 году. Сегодня женщин-пасторов в Швеции около сорока процентов.

— Про шведских женщин известно, что они независимые и сильные. Швеция — самая секулярная страна в мире. И тем не менее даже для Швеции я — экзотическая. Молодая, в сникерсах и серебряной юбке. Даже здесь я считаюсь прогрессивным священнослужителем. У нас тоже много консерваторов: полно таких, кто считает, что женщина не может быть священником. Или что не нужно венчать геев. К счастью, таких нет у нас. Моя коллега Карин, например, состоит в браке с женщиной, у них двое детей — трехлетняя девочка и четырехмесячный сын. Также я знаю, что есть один священник-трансгендер, я читала о нем в церковном журнале. Не помню, где он работает. Горжусь тем, что это возможно. Горжусь, что служу в церкви, для которой любовь важнее осуждения.

В ближайшее время Сандра планирует стать викарием.

— Весь год я ездила на занятия в Уппсальский университет. В декабре буду сдавать экзамен. Если сдам — буду подавать резюме на должность викария. Викарий — это, в первую очередь, лидер. На курсе учат, как быть лидером: как решать проблемы, достигать целей и вести подчиненных в нужном направлении.

© Инна Денисова
Кофе-брейк

Полчаса до следующего пункта в расписании священника.

Выходим из церкви, идем пить кофе на террасу в кафе напротив. В Стокгольме жара, плюс тридцать три — такое в последний раз случалось при короле Густаве Васе. Почитаемый шведами король, живший в XVI веке, спас страну от датчан и узаконил Реформацию, сам став главой церкви. С того времени церковь и государство были неделимы и разделились всего 18 лет назад, в 2000 году, из соображений оптимизации.

Ничего, впрочем, особенно не изменилось. Большинство жителей страны, входящей в десятку лидирующих по количеству атеистов, являются добровольными членами Церкви Швеции. И платят государству налог на ее содержание (один процент от зарплаты). Шведы, неважно, верующие или нет, предпочитают крестить детей и венчаться, поскольку это знакомый с детства и привычный уклад жизни.

— В церкви Густава Васы служат 24 человека, — рассказывает Сандра, — у всех неплохая зарплата. Для сравнения: моя подруга работает психиатром, наши зарплаты одинаковые.

Спрашиваю ее о начале пути.

— Когда мне было девять лет, умер папа. У него был рак. И появились вопросы, слишком взрослые для девятилетней: «Где он? Мы еще когда-нибудь увидимся? Есть ли жизнь после смерти?»

После школы я изучала Medical Technical Economics в колледже, но мне было не слишком интересно. Я всегда любила спорт, поэтому вскоре начала подрабатывать персональным тренером. Но ответ на вопрос о смерти так и не был найден. В 25 лет в его поисках я пришла в Стокгольмскую школу богословия (Stockholm School of Theology). В то время я еще не была уверена, что стану священницей. Потребовалось еще много лет, чтобы услышать зов сердца.

С моим мужем мы вместе 20 лет. Я встретила его в 15, вышла замуж в 26 лет. Его зовут Андреш. Он — плотник, у него собственный бизнес, он красит окна и фасады.

Муж никогда не спрашивает меня о работе. Он верующий, но дома мы не обсуждаем вопросы веры. По воскресеньям иногда ходим вместе на семейную мессу. Дома я не сижу и не читаю Библию, нужно заниматься детьми и стричь газон.

Мы живем в пригороде, близко к городу, в частном доме. Вокруг деревья и парки. И, мне кажется, это очень здорово, поскольку в Стокгольме все куда-то бегут и спешат.

— Церковь может вмешиваться в вашу частную жизнь?

— Нам могут диктовать правила поведения. Епископ, например, не одобрит священника-экстраверта, тусующегося каждую ночь, открытого к сексуальным связям.

Когда я подавала прошение на соискание этой должности, мне дали почитать этический кодекс. Правила для священнослужителя. В случае, если у тебя есть отношения, они хотят, чтобы ты женился или вышел замуж. Ты можешь быть синглом, это нормально. Но если ты сингл, выкладывающий фотографии с вечеринок в обнимку с разными людьми, начальство этому не обрадуется.

К соцсетям у церкви вообще особые требования. Мой персональный инстаграм-аккаунт закрытый, я зарегистрирована под ником. Я веду его ради детей. Людям, приходящим в церковь, незачем видеть меня на пляже в купальнике. Есть еще один инстаграм-аккаунт, рабочий.

Аккаунт в Фейсбуке нас просят вести под настоящим именем. Просят не иметь двух разных лиц.

Вот мой профиль (показывает страничку в телефоне), мы с моей молодежной группой, с моими конфирмантами, в Италии. Вот репетиция конфирмации. А вот группа молодых матерей, с которыми вы сейчас познакомитесь (смотрит на часы).

Возвращаемся в церковь.

— В прошлый четверг мы бегали пятикилометровый марафон. Я бежала в колоратке. Люди останавливали меня и спрашивали: «Вы что, священница?»

— Для нас колоратка — несчитываемый предмет.

— А что носят православные священники в России? Рясу?

— И скуфью, черную шапку.

— Бегать, наверное, было бы неудобно.

— Наши священники не бегают и не прыгают. Они слишком солидные.

— Конечно. И еще священником у вас может быть только мужчина, не правда ли?

© Инна Денисова
Церковь Густава Васы

Сандра уходит наверх переодеваться. У меня несколько минут, чтобы осмотреть интерьер.

Храм был заложен в 1906 году, после разделения прихода церкви Адольфа Фредрика (в Швеции часто называют церкви именами королей, и это ни у кого не вызывает вопросов). Идеей архитектора Ари Линдгрена было сделать центральный неф в необарочном итальянском стиле. В композиционную основу положить греческий крест (равносторонний, как у храма Христа Спасителя), а купол поднять на 60-метровую высоту. Главное украшение церкви — огромный барочный алтарь, вырезанный в 1731 году для церкви в Уппсале скульптором Берхардом Прехтом, который держал за образец алтарь в Il Gesu, крупнейшей иезуитской церкви Рима, и показавшийся заказчику слишком уж католически вычурным, поэтому в итоге алтарь оказался здесь, в церкви Густава Васы. Сегодня этот алтарь — повод для гордости, хотя из-за него церковь и совершенно не выглядит протестантской.

Другая сверхценность — орган, известный на всю страну, сделанный по просьбе композитора Отто Ульсона, служившего в этой церкви органистом. С тремя мануалами, педалью, 75 регистрами и тембром в духе позднего романтизма. Еще один орган, более новый, — поменьше, с классическим тембром — был подарен церкви в 1992 году.

«Мы любим говорить, что наша церковь с точки зрения архитектуры и ценности ритуальных предметов — самая важная в Швеции», — Сандра в черном спортивном трико незаметно появляется у меня за спиной.

Выходим из церкви. Священник Сандра бежит нести службу в Васапарк (Vasaparken).

Тренировка

Городской парк полон жизни: велосипедисты, джоггеры, собаки. Ждем нашу аудиторию — девушек с колясками.

— Двенадцать лет назад я работала фитнес-тренером. Когда недавно стала думать, чем я еще могу пригодиться людям, на ум пришли бесплатные тренировки для недавно родивших женщин. Первый год они сидят дома, и им очень сложно восстанавливаться. Я предложила им приходить в парк с колясками, чтобы они совмещали прогулку с ребенком и тренировку. Повесила объявление в поликлинике, откликнулась куча мам.

Первой приходит Эмили, молодая блондинка. За ней Джессика, Лина, Эльза. У всех грудные дети. Коляски ставятся вместе, с ними оставляют чью-то семилетнюю дочку. Мамы во главе с духовно-спортивным лидером убегают вглубь парка. Сандра машет мне рукой; успеваю разглядеть тату в виде сердечка на запястье.

© Инна Денисова
Офис

Чем занят шведский священник после обеда? Деловой перепиской в офисе. Снова возвращаемся в церковь, приезжаем на лифте на третий этаж, в опенспейс; в таком могла бы сидеть редакция делового журнала или аудиторская компания.

На рабочем столе Сандры — красный молитвенник, деревянный крест, стопка брошюр для продажи в детском кафе («в них собраны высказывания из Библии о том, что значит быть родителями»). Монитор, ноутбук.

— В офисе я провожу примерно пару часов в день.

Рассказывает, из чего состоят ее день и год. Вернее, дни — они все разные.

— Отвожу детей в детский сад и к девяти утра приезжаю на мессу. Еду в поезде: в Стокгольме тяжело парковаться, зато на метро 15 минут — и я на работе.

По утрам в будни в церкви почти никого нет. Зато в воскресенье прихожан не меньше сотни. По пятницам с 10 до 11:30 утра я занимаюсь «детской церковью»: провожу церемонию для детей, мам и пап. Мы раскладываем на полу одеяла, подушки, игрушки. Звонит колокол, я говорю приветственное слово, все зажигают свечи, мы поем, я читаю короткую молитву. А после перерыв на кофе с пирожными — типа испанской сиесты.

Моя специализация — работа с тинейджерами. У каждого священника есть специализация: Карин, например, чаще занимается крещением и венчанием. Я провожу конфирмации. В Швеции подростку нельзя пройти обряд без подготовки: он должен ходить в школу целый год. Занятия начинаются осенью, в первую неделю октября, и заканчиваются в мае. Дети ходят в школу раз в месяц и находятся там с 11 утра до 5 вечера. Сейчас в моей группе 33 человека. Каждому, подавшему заявку, я высылаю письменное подтверждение по электронной почте.

С сентября я также буду вести лидерский курс для молодых людей, которые сами хотят проводить конфирмации.

В начале ноября у нас «сезон мертвых», шведы посещают кладбища. После кладбища они всегда заходят в церковь. Так что у нас много работы.

Во время рождественской недели мы каждый день проводим праздничные службы. В Рождество в 11 вечера церковь полная: в прошлом году у нас было 1200 человек.

В феврале я еду на уикенд-трип с тинейджерами из школы конфирмации.

В марте мы начинаем готовиться к Пасхе — это самый напряженный период нашей работы.

На неделе у меня обычно случаются одно-два крещения и одна свадьба. Каждый второй четверг — похороны. Запросы приходят на общую почту к нашему координатору, он распределяет обязанности. Если мне достаются детские похороны, я могу отказаться, поскольку мне тяжело, и попросить более опытного человека провести церемонию вместо меня.

Эпилог

На конец рабочего дня у священницы запланирована большая встреча с парой, планирующей пожениться в конце лета. После встречи — еще несколько мейлов из офиса, и можно закрывать компьютер и спускаться в метро.

Пока молодые люди наливают себе чай, Сандра, представляя меня — «это журналист из России, но не волнуйтесь, Путин не контролирует ее работу», — соглашается на блиц из последних вопросов.

Говорим о Боге.

— Что думают о вашей работе друзья?

— Кто-то из них недавно сказал, что совсем не удивлен, что я в итоге оказалась в церкви.

— А незнакомцы?

— Пугаются. Иногда говорят: «Ой, простите, я не знал, что вы священница! А я только что сказал при вас неприличное слово». Чтобы утешить их, я отвечаю, что время от времени матерюсь сама.

— Вы верите в чудеса — что Иисус ходил по воде и воскресил мертвого Лазаря?

— У меня был выбор, я выбрала верить. Но я никогда не видела ни одного чуда в своей жизни.

— А верите ли вы, что верующий может исцелиться от последней стадии рака?

— Нет.

— Зачем нужна церковь?

— Она делает много хороших вещей.

— Например?

— Туда приходят люди, потерявшие близких. Когда у нас были теракты в Стокгольме в прошлом году, очень много людей пришло в церковь.

— Похоже, Бог любит Швецию. Почему он не любит Сирию?

— Никто не в силах понять Божий промысел. Я верю, что Бог в Сирии живет в людях, которые противостоят злу и облегчают жизнь страждущим.

— Что такое Бог?

— Все добро, что есть в мире. Я верю в Бога, который живет в лесу и в озере. Верю в Бога, который живет в больницах. Верю в Бога, который плачет так же сильно, как плакала я, когда умирал папа. Верю в Бога, который держал его за руку в минуту смерти.


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Space is the place, space is the placeВ разлуке
Space is the place, space is the place 

Три дневника почти за три военных года. Все три автора несколько раз пересекали за это время границу РФ, погружаясь и снова выныривая в принципиально разных внутренних и внешних пространствах

14 октября 20247143
Разговор с невозвращенцем В разлуке
Разговор с невозвращенцем  

Мария Карпенко поговорила с экономическим журналистом Денисом Касянчуком, человеком, для которого возвращение в Россию из эмиграции больше не обсуждается

20 августа 202413708
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”»В разлуке
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”» 

Как возник конфликт между «уехавшими» и «оставшимися», на какой основе он стоит и как работают «бурлящие ритуалы» соцсетей. Разговор Дмитрия Безуглова с социологом, приглашенным исследователем Манчестерского университета Алексеем Титковым

6 июля 202418313
Антон Долин — Александр Родионов: разговор поверх границыВ разлуке
Антон Долин — Александр Родионов: разговор поверх границы 

Проект Кольты «В разлуке» проводит эксперимент и предлагает публично поговорить друг с другом «уехавшим» и «оставшимся». Первый диалог — кинокритика Антона Долина и сценариста, руководителя «Театра.doc» Александра Родионова

7 июня 202423539
Письмо человеку ИксВ разлуке
Письмо человеку Икс 

Иван Давыдов пишет письмо другу в эмиграции, с которым ждет встречи, хотя на нее не надеется. Начало нового проекта Кольты «В разлуке»

21 мая 202425137