Разговор с невозвращенцем
Мария Карпенко поговорила с экономическим журналистом Денисом Касянчуком, человеком, для которого возвращение в Россию из эмиграции больше не обсуждается
20 августа 20249293Самый обсуждаемый отечественный релиз последних дней — «Яблонный сад», четвертый альбом петербургских поп-модернистов Shortparis, за которыми мы давно следим. Сергей Мезенов предлагает рассмотреть его в контексте дискографии группы и того больше — столетий российской истории.
«С виду тихий молодой пролетарий заводской ищет в песенке покой» — это Shortparis поют не про себя и даже не про нас — их слушателей. Покоя они в песенке не ищут и нам давать не собираются — Shortparis, может, и хотят многого, но точно не того, чтобы нам с ними было легко.
С желаниями, кстати, у них тоже все не то чтобы просто. Если что-то одно из того, чего они хотят, по тем или иным причинам будто бы противоречит чему-то другому из этого же множества, они не видят в этом достаточного повода от чего-то отказываться. Они хотят быть современной группой и играть электронизированную версию индастриала, процеженного через фильтры самых разных актуальных стилей, — и в то же время широко черпать из русской истории, склеивая тексты своих песен из осколков эпох, раскиданных по временной шкале в диапазоне как минимум века. Им интересно поговорить о том, как махина государства плющит маленького человека, — но и о том, как человеку хочется порой ощутить себя частью большой внешней силы, способной дать ему столь желанное направление и возможность приложить себя к чему-то, и как отчаянно пусто бывает внутри без этого. Индустриализация падает в объятия романса, за чеканной поступью тоталитаризма накатывает девичье томление — практически на каждом шагу в «Яблонном саду» приходится утыкаться в сочетания тем, взглядов и идей, которые кажутся внезапными, противоречивыми, неправильными или нелепыми.
Важно, что все это происходит сегодня, в смутное время бесконечного стремления к определенности, диктуемого как социальными процессами, замешенными на все более возрастающей важности дихотомии «свой/чужой», так и поисковыми алгоритмами. Разного рода неопределенности, порядком расшатывающей психику, и так сегодня с избытком — не хватало еще терпеть ее от искусства, призванного даровать нам утешение в трудную минуту. Неудивительно, в общем, что многие современники находят в песнях Shortparis кучу поводов для раздражения и не могут противостоять соблазну призвать группу за разное к ответу — точь-в-точь в духе классического вопроса мастерам культуры.
Вызывающая раздражение противоречивость — не баг, но фича Shortparis.
О претензиях к ним группа, судя по всему, вполне осведомлена — «Яблонный сад» начинается с красивейшего по мелодии номера «Золото», тревожно обрывающегося сразу после пропетых слов «Все предельно ясно». Вызывающая раздражение противоречивость и коллажная разреженность повествования и «идеологической позиции» — что называется, не баг, но фича Shortparis. Не столько странное свойство группы, рождающееся из неспособности добиться иных результатов, сколько избранный метод, собственный художественный язык. Каждая песня действительно будто бы собрана методом берроузовского cut-up'а из цитат и идей из книжек, слепым методом выхваченных с полки увлеченного русской историей искусствоведа, — тут поэты Серебряного века, там советская брошюра про индустриализацию, здесь что-то из Платонова; один текст из Мандельштама даже поместился целиком. Налицо некоторая авторская дистанция — герои песен не декларируют собственные чувства прямым текстом, а изучаются со стороны, более того, зачастую являются не людьми даже, а абстрактными идеями, образами: тело, вера, страна. Но на альбомной дистанции при этом темы и мотивы вполне проступают — если же найти в себе силы посмотреть на них в контексте дискографии группы, информации для интерпретации станет еще больше.
Станет понятно, к примеру, как развивается музыка группы, двигаясь в полном соответствии с их любовью к противоречиям в противоположные стороны одновременно. «Скука», титульный трек и двухчастное «Золото» успешно дрейфуют в сторону мелодичности и доступности. В «Наше дело зрело» и «Любовь моя будет тут», наоборот, выстроены сложные многоуровневые конструкции, в которых сталкиваются целые жанры, — например, бешено пульсирующая современная электроника обрамлена изумительными фолковыми выкриками. Переход внезапного во многих смыслах сразу финала «Дела» во вступление «КоКоКо» — возможно, наиболее точно выверенный музыкальный момент альбома, возможно, наиболее точно выверенного в истории группы.
Николай Комягин точно так же осваивает разнонаправленные новые вокальные подходы — и трепетную романсовую чувственность, и уверенную поп-лощеность, и жутковатый напряженный фальцет, и хриплый, срывающийся крик в припеве песни «Любовь моя будет тут», где начинается что-то вроде сокрушительного стоунер-блюза по мотивам группы «АукцЫон». В звуковой палитре группы, обычно готовой, по меткому замечанию Андрея Бухарина, каждый инструмент превратить в ударный, появляются гармонические инструменты — «Половина» утопает в вальяжном фортепиано, в припеве «Любви» рычат шумные гитарные аккорды, в финале песни «Эта ночь непоправима» начинается занятный инструментальный диалог с академическим авангардом.
Можно будет также разглядеть, что в своем путешествии по русской истории Shortparis на самом деле довольно последовательны. «Пасху» праздновали в условной русской деревне, по большей части изолированной от большой политической жизни и коконом своих общинных и персональных забот, и, возможно, еще не наступившим для больших потрясений временем. «Сталь» закалялась в горниле революционного времени. «Сад» теперь уходит корнями в советское, военное, коллективистское, репрессивное. (Для альбома «Дочери» в этой системе я поначалу не нашел убедительного места, но хороший вариант предложила Дарья Гладких в «Собаке».) И это путешествие заводит группу намного дальше в попытках осмысления дня сегодняшнего, чем многих гораздо более прямолинейных правдорубов, дотошно фиксирующих детали современности. Потому что даже в таком фрагментарном забеге по столь объемному историческому контексту все равно видно, как выстраиваются мосты и воспроизводятся паттерны, как бесконечно обновляются идеи контроля и подавления, как неизбежно большинство из нас окажется в числе тех, кто, как поют Shortparis, получал пятнадцать, когда хотелось двадцать. Как нашему сегодня — не путинские 20 лет и не постсоветские 30, а намного больше. Как бесконечно много, несоизмеримо больше, чем можно предположить, надо на самом деле перелопатить тем, кто хочет здесь хоть что-то поменять, — им, вам, нам, не знаю даже толком кому.
Само собой, Shortparis не говорят ничего прямым текстом — для верности можно повнимательнее посмотреть на то, что они таки говорят. Честных больше нет. Оттого и сложно смотреть в глаза. Кровью взведен яблонный сад. Ни прощения, ни суда. Мы ждали знака, ждали любого флага. Без припева мы здесь и без права. Моя сестра сурово косички заплетала (цитата специально для тех, кто пеняет группе на излишнюю серьезность). Если теплый, будешь бит. Вера горела и прогорела. Есть там, конечно, и другие слова и строчки — но и эти тоже там есть. Как по мне, такой набор наблюдений на одном альбоме не требует никаких расширенных комментариев. Как там про это было у них самих? Все предельно ясно.
Запрещенный рождественский хит и другие праздничные песни в специальном тесте и плейлисте COLTA.RU
11 марта 2022
14:52COLTA.RU заблокирована в России
3 марта 2022
17:48«Дождь» временно прекращает вещание
17:18Союз журналистов Карелии пожаловался на Роскомнадзор в Генпрокуратуру
16:32Сергей Абашин вышел из Ассоциации этнологов и антропологов России
15:36Генпрокуратура назвала экстремизмом участие в антивоенных митингах
Все новостиМария Карпенко поговорила с экономическим журналистом Денисом Касянчуком, человеком, для которого возвращение в Россию из эмиграции больше не обсуждается
20 августа 20249293Социолог Анна Лемиаль поговорила с поэтом Павлом Арсеньевым о поломках в коммуникации между «уехавшими» и «оставшимися», о кризисе речи и о том, зачем людям нужно слово «релокация»
9 августа 202410481Быть в России? Жить в эмиграции? Журналист Владимир Шведов нашел для себя третий путь
15 июля 202413490Как возник конфликт между «уехавшими» и «оставшимися», на какой основе он стоит и как работают «бурлящие ритуалы» соцсетей. Разговор Дмитрия Безуглова с социологом, приглашенным исследователем Манчестерского университета Алексеем Титковым
6 июля 202414511Философ, не покидавшая Россию с начала войны, поделилась с редакцией своим дневником за эти годы. На условиях анонимности
18 июня 202419070Проект Кольты «В разлуке» проводит эксперимент и предлагает публично поговорить друг с другом «уехавшим» и «оставшимся». Первый диалог — кинокритика Антона Долина и сценариста, руководителя «Театра.doc» Александра Родионова
7 июня 202419882Иван Давыдов пишет письмо другу в эмиграции, с которым ждет встречи, хотя на нее не надеется. Начало нового проекта Кольты «В разлуке»
21 мая 202421606