6 февраля 2018Современная музыка
918

Маша Макарова: «Не хочется, чтобы дети вообще заходили в интернет»

Голос «Маши и Медведей» о том, почему ее группа много лет пишет новый альбом, и о том, почему она занимается ниндзюцу и не поет мантры

текст: Александр Нурабаев
Detailed_picture© «Маша и Медведи»

20 лет назад группа «Маша и Медведи», где блистала 20-летняя певица и автор песен из Краснодара Маша Макарова, выпустила альбом «Солнцеклеш», который почти единогласно был провозглашен тогдашней музпрессой лучшим рок-дебютом года, песня «Любочка» — народным хитом, а сама Маша — «русской Долорес О'Риордан». После оглушительного старта у «Маши и Медведей» дела пошли не столь гладко: в 2000-м группа распалась, спустя четыре года воссоединилась, но прежних успехов не добилась — последний полнометражный альбом «Без языка» вышел в 2006-м. Побывав на отчетном концерте группы, Александр Нурабаев узнал у Маши Макаровой о том, что происходит в ее жизни и когда ждать новых песен.

— Недавно группа «Маша и Медведи» отметила 21-летие праздничным концертом с участием звездных и не очень звездных гостей. Год назад вы делали то же самое, только состав гостей был другой. Это начало традиции?

— Да, мы традиционно отмечаем старый Новый год нашим днем рождения. Думали, что так отметим только наш юбилей, но выходит, что каждый год устраиваем мини-фестиваль. Почему-то очень много разных групп и исполнителей оказываются в этот год в Москве и принимают участие в нашем празднике.

— Причем собирается довольно разношерстная компания. Я был приятно удивлен появлением на последнем концерте Лигалайза, с которым вы очень круто исполнили ваш старый совместный трек «Латы». Откуда вы друг друга знаете?

— Я, если честно, не помню, когда именно мы познакомились с Лигой, но свел нас наш гитарист Максим (Хомич. — А.Н.), который по совместительству еще и наш звукоинженер. Тогда он работал звукорежиссером на студии у Децла и записывал практически всех главных рэперов, на гитаре играл и вообще плотно погрузился в этот мир. Откуда-то оттуда мы и знакомы.

Лигалайз feat. «Маша и Медведи» — «Латы»

— Вы следите за тем, что происходит с русским рэпом сейчас?

— Нет, не слежу. Как-то все мне сейчас не очень интересно стало. Раньше рэперы были посерьезнее, что ли, — на мой взгляд, разумеется (смеется). Тогда считался Децл самым таким малолетним, никудышным, а сейчас на фоне того, что происходит в мире хип-хопа, Децл смотрится таким заслуженным дедом. Я просто поражаюсь. Мы, кстати, с Лигой затронули эту тему в гримерке после «деньрожденного» концерта. Я у него спрашиваю: «Лига, что происходит? Почему они так матерятся и такие темы у них на языке вертятся, что мне даже стыдно, если мои дети это будут слушать?» А он мне говорит: «Маш, не превращайся в старушенцию. Вспомни нас в двадцать лет. Мы тоже слушали “Гражданскую оборону” и хотели разозлить наших родителей. Вот и современные рэперы занимаются тем же». Так что, думаю, это возрастное уже восприятие началось (смеется). Ничего не могу сказать против современного русского рэпа, но и сказать за — также язык не поворачивается.

— А что, ваши дочки такое не слушают?

— Не знаю, может, они лукавят, но они приходят и говорят : «Мама, вот что в нашем классе слушают». Я слушаю и говорю: «Да ладно! Вот это вот?» (Смеется.) Они лишь кивают в ответ. Сейчас, конечно, сложно со всем этим. Тут главное — уберечь. Ну правда! Похоже, во мне действительно в эти моменты что-то старческое врубается (смеется). Не хочется, чтобы дети вообще заходили в интернет. Только засунул туда ногу, а уже огреб по полной (смеется).

Я сама не понимаю, как можно 21 год быть вместе.

— Еще одной неожиданной участницей концерта была Ян Гэ. Миниатюрная китаянка, финалистка проекта «Голос», которой, как я понял, вы успели проникнуться. Чем она вас зацепила?

— Мне очень понравилось, как она исполнила на проекте наш хит «Без тебя». Я прям обрадовалась. И сразу же захотела с ней познакомиться. И спеть эту песню вместе. А когда она пришла на репетицию и мы вместе спели, то это было нечто невероятное. У нас у обеих мороз по коже и смотрим друг на друга огромными глазами: «Что это было?» Она потрясающая. Я в нее очень верю. Думаю, Ян Гэ — тот еще огонек.

«Маша и Медведи» — «Без тебя»

— 21 год — это много для группы. Скажем, коллектив Queen фактически столько и существовал. Как вы этот срок ощущаете?

— Я думаю, что если мы вместе уже 21 год, то дальше уже ничего не страшно (смеется). Я сама не понимаю, как можно 21 год быть вместе. Наверное, в моем случае такое возможно только с группой, и я воспринимаю группу как семью. С любым мужчиной не то что 21 год (смеется) — год для меня сложно прожить! Я им так и говорю периодически: «Наверное, ребята, вы и есть мои мужья!» (Смеется.) Знаешь, бывают всякого рода психологические тренинги, консультации по терпению. И так далее. Все это можно применить и к нашему коллективу. Мы научились обтекать острые углы, где-то подкивнуть, подмигнуть, где-то сгладить, чтобы не обидеть и не пойти на конфликт. Потому что разрушить все можно моментально.

— Но у вас не всегда были такие радужные отношения. Что послужило причиной распада группы в 2000 году, когда вы были на самом пике?

— Тут очень много разных причин. Но я уверена, что ничего не происходит просто так. И то, что может показаться какой-то нелепостью, иной раз может оказаться основополагающим моментом в развитии жизненных событий. На тот момент я просто перестала понимать все, что происходит в шоу-бизнесе, перестала верить, перестала доверять. Как слепой котенок на это на все смотрела. И вообще ничего не поняла. Плюс наложился тогдашний ритм: бесконечные гастроли с кучей алкоголя и так далее. Возраст к тому же подростковый — 18—20 лет. И когда тебе начинают говорить делать то, что делать не хочешь, ты реагируешь соответственно. И на тот момент, как тебе кажется, ты должен поступать исключительно так, как тебе подсказывает сердце. Kак говорится, если ты не революционер в 20 лет, то у тебя нет сердца, если ты революционер в 40 — у тебя нет головы. Одно на одно наложилось, и надо было проверить, могу ли я чем-то еще заниматься. Как выяснилось, нет (смеется). Ничего другого я делать не умею.

— Для возраста в 21 год у вас слишком мало альбомов: три полнометражных и проект «Конец гусеницы — начало бабочки», из которого вышло пока две части.

— Да. Мы дико медленно все делаем. И я уже понимаю, что надо с этим смириться (смеется). У нас огромное количество материала. Мы играем эти песни на концертах. Ну а полноценный альбом — это уже притча во языцех. Я не знаю, когда он выйдет. Ну вот мы сидим за этим пультом, колдуем над ним. Нам очень нравятся эти песни, поэтому не хочется выпускать чуть-чуть недоделанный материал. Хочется в него вложить все.

Я перестала понимать все, что происходит в шоу-бизнесе.

— То есть вы все эти годы отшлифовываете до блеска эти песни?

— Не только отшлифовываем. Приходят еще и новые песни. Я не знаю, как это объяснить. Некоторая работа ведется посредством общения, а не по схеме. Наш басист, например, живет в Ярославле, поэтому мы не можем собираться вместе так часто, как хотелось бы. Зачастую мы вдвоем с Максом садимся, записываем некоторые основы, чтобы потом наложить другие партии. Просто вдвоем. Забиваем барабанчики, приблизительный бас, и это, кстати, оказалось очень интересно. То есть смена пути, подхода меняет саму концепцию. Некоторые песни не походят на «Машу и Медведей», сначала это казалось минусом, а теперь кажется плюсом. Поскольку мы выходим за свои рамки.

— А во времени при этом не ограничены? Студия, в которой мы сейчас сидим, принадлежит группе, как я понял?

— Да, это наша студия. Когда хотим, тогда приходим. И работаем до скольки угодно.

— Может, в этом и дело? Лучшее — враг хорошего.

— Может, может. Если бы мы были ограничены во времени, к нам подошли бы и сказали — мол, у вас двое суток только есть, мы бы все записали. Вообще не вопрос. Но тут столько всего интересного. Дело ведь не только в том, чтобы выпустить альбом, но и в том, чтобы понять, как это делается. Мы все сами делаем. Своими силами. Поэтому для нас это процесс не просто создания, но и обучения этому. Мы просто живем, делаем то, что нам нравится, проводим время с кайфом, общаемся друг с другом, творим вместе музыку. Ну а куда спешить. Все происходит в свое время.

© «Маша и Медведи»

— Сменим тему. Я на днях зашел на вашу страницу «ВКонтакте» и был крайне удивлен, обнаружив там посты в поддержку скандально известного священника Глеба Грозовского, недавно осужденного за педофилию. И удивила меня не столько ваша позиция, сколько сам факт интереса к этой теме. Мне всегда казалось, что громкие дела, суды, политика — это все очень от вас далеко. Почему это дело вызвало у вас такой живой отклик?

— Примерно года три назад в Петербурге проводился концерт в поддержку Глеба Грозовского, который к тому времени уже сидел. А в итоге он без суда отсидел пять лет. Я выступала на том концерте и плотно сдружилась с его семьей. Я познакомилась с близкими, священниками, с которыми они дружили, вместе служили. Я безумно полюбила всех этих людей. Я начала с ними общаться. Я стала изучать все это дело настолько, насколько могу изучить. Я пересмотрела много видеообращений Глеба Грозовского. Я смотрела на него, слушала его голос, и все мое естество пропиталось абсолютной уверенностью, что этот человек не мог совершить такого ужасного, грязного, низкого преступления. Это личный мой выбор — верить в добро. Но если я не буду в это верить, то я тогда вообще не знаю, во что мне верить. Не верить означает не верить всем этим людям. Значит, вся моя вера проваливается и на всей моей жизни ставится такой вот крест. Поэтому я сама выбираю, во что мне верить и кому мне верить. Я верю в добро. И верю в свет.

— А вы вообще следите за новостями, за другими резонансными делами? Например, за процессом над Кириллом Серебренниковым?

— Процесс над Кириллом Серебренниковым меня затронул, поскольку я живу у «Гоголь-центра» и у меня много друзей там работает. Но в само дело я не погружалась. Честно говоря, не являюсь поклонником творчества Кирилла Серебреникова. И, видимо, моя душевная склонность и не привела к изучению этого дела. Могу только сказать, что с ним работает очень много моих друзей, хороших людей, классных профессионалов, и они все о нем очень хорошего мнения. Они его очень любят, как дети. Папе моему нравится то, что он делает, а я вот не понимаю работ этого творца.

Надо было проверить, могу ли я чем-то еще заниматься. Как выяснилось, нет.

— У вас необычные увлечения. Вы занимаетесь восточными единоборствами. Причем особенными.

— Да, это очень интересный стиль. Ниндзюцу, или будзинкан. Он не так распространен в России. Во всем мире он довольно популярен, а у нас почему-то малоизвестен. Хотя, по-моему, это одно из самых интересных направлений в восточных единоборствах. Рекомендую всем, кто любит эту тему. В Москве есть прекрасный мастер, у которого я занималась, — Михаил Матеш. В Нижнем Новгороде живет старейшина будзинкана, который дольше всех общается с Хацуми-сэнсэем, патриархом этого направления. Зовут его Олег Макаров, мой тезка, можно сказать. Для меня это важно из-за духа воина, который воспитывает эта школа. Постоянная битва происходит в сердце, и как-то хочется эту битву увидеть, перенести в материальный мир. Овладеть этими движениями на физическом уровне. Не для того, чтобы морду кому-нибудь набить, или для чувства уверенности. А чтобы понять, что это все происходит внутри. Я понимаю, что не обязательно размахивать конечностями, чтобы увидеть внутреннюю битву, но мне это помогает подкрепить, подпитать свой воинский дух. И выплеснуть внутреннюю агрессию, которая накапливается при жизни в городе. Я замечательно чувствую себя после тренировок, счастлива как младенец. К тому же это очень приятное времяпрепровождение. Вместо того чтобы побухивать со старыми приятелями по вечерам, ты идешь на тренировку (смеется).

— Каких-нибудь успехов добились в этом деле?

— Ну, если красный пояс можно считать успехом (смеется).

— А сколько их всего?

— В ниндзюцу существует только три пояса: белый (нулевой), красный и черный.

Я верю в добро. И верю в свет.

— Значит, вы уже вполне себя ниндзя. Хотел вернуться к музыке. Эксперименты с электроникой после проекта Ya Maha закончились?

— Скорее, перерыв. Мы с Сережей (Сергей Минько. — А.Н.), который делал тот проект, задумываемся о другом электронном проекте. Ya Maha был таким танцевально-шуточным. Немножко легкомысленным. Я не смогла себя почувствовать в этой форме. Я один раз вышла с Ya Maha на сцену и поняла, что не нахожу себя. Было очень странное ощущение, и я поняла, что больше не могу так делать. Но Серега — очень классный музыкант, и у нас с ним совпадают вкусы. Мы сошлись с ним на группе The Knife. Обожаем эту парочку. Такая интересная электроника меня очень привлекает, когда там много разных звучаний, когда создается настроение некоего сновидения. Это совсем не рок-музыка. Мне интересно в эту сферу двигаться. Но у меня нет ориентиров. Я не знаю этого мира, этих прерий вообще.

— Еще я знаю, что вы очень красиво поете мантры.

— Мантры я сейчас не пою.

— Почему?

— Я начинала петь мантры с традиции кундалини-йоги. И однажды мой учитель попросил спеть одну мантру, причем ее нужно было петь в быстром темпе двадцать минут. И звучала она так: «са-та-на-ма». И я поняла, что мне в течение 20 минут нужно быстро, не переставая, петь вот эту фразу. И сказала Леше, что не могу это сделать. Он мне ответил: мол, Маша, это все твои страхи, нужно это в себе перебороть. Но я не смогла переступить этот порог и залезла в книжку Йоги Бхаджана, который, собственно, всю эту кундалини-йогу и придумал. И на заглавном листе его обращения к тем, кто собирается заниматься этими мантрами, написано: «Я уверен в том, что сила мантры есть власть человека над Богом». Я книжечку закрыла, жечь не стала, положила на полочку (смеется). Но мантры пока не пою.

— Ну и напоследок. Когда же все-таки выйдет какой-нибудь релиз? Если не альбом, так сингл.

— Сингл у нас выходил — «Мира война». Вы не слышали?

— Так это ж давно было.

— Это было год назад (смеется). А мы-то надеялись, что у нас выйдет альбом к 2018 году. Ну, что-то новое все же будет. Завтра (24 января. — А.Н.) я еду в Питер. И мы с Васей Васиным из «Кирпичей» будем записывать совместный клип. Очень надеюсь, что ко Дню всех влюбленных он выйдет. Песня называется «I Love You». Ну а если не выйдет, то извините, ребята. Поздравляю вас просто так, всухую.


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Разговор c оставшимсяВ разлуке
Разговор c оставшимся 

Мария Карпенко поговорила с человеком, который принципиально остается в России: о том, что это ему дает и каких жертв требует взамен

28 ноября 20243307
Столицы новой диаспоры: ТбилисиВ разлуке
Столицы новой диаспоры: Тбилиси 

Проект «В разлуке» начинает серию портретов больших городов, которые стали хабами для новой эмиграции. Первый разговор — о русском Тбилиси с историком и продюсером Дмитрием Споровым

22 ноября 20244695
Space is the place, space is the placeВ разлуке
Space is the place, space is the place 

Три дневника почти за три военных года. Все три автора несколько раз пересекали за это время границу РФ, погружаясь и снова выныривая в принципиально разных внутренних и внешних пространствах

14 октября 202411661
Разговор с невозвращенцем В разлуке
Разговор с невозвращенцем  

Мария Карпенко поговорила с экономическим журналистом Денисом Касянчуком, человеком, для которого возвращение в Россию из эмиграции больше не обсуждается

20 августа 202418236
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”»В разлуке
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”» 

Как возник конфликт между «уехавшими» и «оставшимися», на какой основе он стоит и как работают «бурлящие ритуалы» соцсетей. Разговор Дмитрия Безуглова с социологом, приглашенным исследователем Манчестерского университета Алексеем Титковым

6 июля 202422411
Антон Долин — Александр Родионов: разговор поверх границыВ разлуке
Антон Долин — Александр Родионов: разговор поверх границы 

Проект Кольты «В разлуке» проводит эксперимент и предлагает публично поговорить друг с другом «уехавшим» и «оставшимся». Первый диалог — кинокритика Антона Долина и сценариста, руководителя «Театра.doc» Александра Родионова

7 июня 202427726
Письмо человеку ИксВ разлуке
Письмо человеку Икс 

Иван Давыдов пишет письмо другу в эмиграции, с которым ждет встречи, хотя на нее не надеется. Начало нового проекта Кольты «В разлуке»

21 мая 202428409