18 августа 2014Медиа
225

Новый век

В новом сериале «Больница Никербокер» бросивший большое кино Стивен Содерберг выступил и режиссером, и оператором

текст: Егор Москвитин
Detailed_picture© Cinemax

Великий волшебник Тим Бертон поздравил человечество с последней сменой столетий то ли сказочной открыткой, то ли нежным проклятием. В вышедшей в ноябре 1999 года «Сонной лощине», есть подозрение, нет никакого счастливого конца. Одолев Всадника без головы, Икабод Крейн вместе со своей новой семьей возвращается из деревни в Нью-Йорк, где встречает Рождество нового века. На экране появляется надпись «Год 1800-й», и зритель понимает, что стал свидетелем истории не о борьбе со злом, а о потере невинности. Впереди — эра прогресса, больших городов, мировых войн и чудовищ, собранных из металла. Поверженный лесной дух в сравнении с этим будущим — не такое уж и зло. В некотором смысле он даже добро — часть выкорчеванной крестьянской души, отголосок мистического восприятия мира. То, что у этого всадника не было головы, не случайность — рациональности он предпочитал наитие. Сегодня, спустя двести с лишним лет, благополучные горожане хотят вернуть себе частичку той готики. Об этом свидетельствует тематика книжных бестселлеров, фильмов-блокбастеров и популярных телешоу — в том числе лихой, но наивной адаптации все той же «Сонной лощины».

© Cinemax

Это странное сравнение со сказкой Бертона приходит на ум при просмотре сериала «Больница Никербокер» (в России его можно легально увидеть в «Амедиатеке»), потому что он тоже начинается с обозначения года действия — на этот раз 1900-го. Эпоха, в которую жизнь бросила героев «Сонной лощины», в самом разгаре. На злых улицах Нью-Йорка уже живет два миллиона человек, и половина из них — иммигранты. Антисанитария ежедневно уносит жизни сотен, если не тысяч. Чиновники вместо того, чтобы с ней бороться, набивают карманы. Санитары «Скорой помощи» с кастетами и битами дерутся за право доставить в больницу чахоточного банкира. Пациенты ложатся на операционный стол, осознавая, что летальный исход — норма. В центре этого хаоса оказываются два врача-перфекциониста больницы Никербокер. Оба работают круглые сутки — на голом энтузиазме и доступном кокаине. Старший доктор после очередного летального кесарева сечения сводит счеты с жизнью. Младший, Джон Текери (Клайв Оуэн), остается один на один с больным городом, собственной зависимостью, строптивыми инвесторами, малограмотным персоналом и всеми вызовами нового века.

Восторженные зрители называют «Больницу Никербокер» «Доктором Хаусом» столетней давности. Главные герои обоих сериалов — пассионарные социопаты, их команды совпадают вплоть до цвета кожи первого помощника, а истории болезни пациентов носят если не детективный, то уж точно авантюрный характер. Текери бородат, Хаус небрит, и оба изобретательны: первый мастерит в подвале Никербокера медицинское оборудование будущего, превращает кокаин в анестетик и придумывает резиновые перчатки. Списан герой при этом с реального врача Уильяма Стюарта Холстеда, так что сюжетную линию сериала, в принципе, уже можно найти в той же Вики.

© Cinemax

Но Стивен Содерберг, автор крупных биографий («Кафка», «Эрин Брокович»), летописец волнующих профессий («Девушка по вызову», «Супер-Майк») и исследователь серьезных болезней («Заражение», «Побочный эффект»), явно ставит перед собой более масштабные задачи, чем занять нишу «Доктора Хауса». Самый молодой в истории триумфатор Каннского кинофестиваля окончательно отказался от фильмов в пользу ТВ, выступил на проекте не только продюсером, но и режиссером и оператором, а на второй сезон подписался еще до премьеры первого. То, что он задумал, вряд ли будет еще одной историей про сверхчеловека вроде Грегори Хауса или нового Шерлока Холмса, могучему интеллекту которого зритель захочет довериться и незаметно для себя подчиниться. Джон Текери уже в первой серии предстает героем надломленным, которому предстоит бороться не только за жизнь пациентов. Его если и сравнивать, то с героем странной британской адаптации булгаковских «Записок юного врача». Это тот тип бедствующего персонажа с идеалами, который, саморазрушаясь, выделяет энергию перемен. Иначе говоря, он готов делиться со зрителем своей силой.

Оба героя находят спасение в наркотиках: Текери доступнее кокаин, Бомгарду — морфий. Оба ищут поддержку у призраков. Текери — по крайней мере, в первых двух сериях — обращается к наставнику-самоубийце, Бомгард — к себе самому через дневник (блестящий, кстати, дуэт Дэниела Рэдклиффа и Джона Хэмма). Оба влипают и в истории, и в Историю: Текери становится свидетелем взлета глобальной Америки, Бомгард — падения царской России. Но если «Записки юного врача» — плод веселой британской страсти к русской литературе, то сериал Содерберга, кажется, ищет контакта с современным миром, по-прежнему хронически больным. Основные проблемы, с которыми имеет дело «Больница Никербокер», — неравенство, двойные стандарты, катастрофически низкая ценность человеческой жизни — за век не разрешились, да и едва ли вообще разрешимы.

© Cinemax

Связь эпох Содербергу помогает установить композитор Клифф Мартинес, пару лет назад написавший очень похожую тревожную электронную музыку для футуристического «Заражения». А исторические детали, которыми так славятся сериалы HBO (а канал Cinemax — его дочка), сценаристы подают небрежно, как будто эта машина времени куда-то спешит. Но с потрясающим юмором. Например, справка о том, что в 1900 году в США появились первые «Кодаки» за доллар, здесь подается так: жена приходит к мужу-хирургу на работу с фотоаппаратом, он смущается, а в итоге высовывает язык, совсем как Эйнштейн полвека спустя. А сцена из второй серии, в которой герои скорбят по застрелившемуся главврачу, чуть ли не дословно воспроизводит разговор миссис Хадсон и доктора Ватсона после «смерти» Шерлока Холмса. Похожи даже интерьеры. В итоге «Больницу Никербокер» хочется смотреть уже ради того, чтобы выяснить, насколько Содерберг, автор американского «Соляриса», знаком с советским экраном.

Как костюмная драма «Больница Никербокер», кстати, расположена примерно посередине между выдающимся «Легавым» BBC America и давно зарекомендовавшей себя «Подпольной империей» HBO. Первый рассказывает о Нью-Йорке времен Гражданской войны, вторая — о ревущих 20-х. Еще несколько таких же отличных сериалов, и в них можно будет упаковать весь век.


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Евгения Волункова: «Привилегии у тех, кто остался в России» Журналистика: ревизия
Евгения Волункова: «Привилегии у тех, кто остался в России»  

Главный редактор «Таких дел» о том, как взбивать сметану в масло, писать о людях вне зависимости от их ошибок, бороться за «глубинного» читателя и работать там, где очень трудно, но необходимо

12 июля 202349557
Тихон Дзядко: «Где бы мы ни находились, мы воспринимаем “Дождь” как российский телеканал»Журналистика: ревизия
Тихон Дзядко: «Где бы мы ни находились, мы воспринимаем “Дождь” как российский телеканал» 

Главный редактор телеканала «Дождь» о том, как делать репортажи из России, не находясь в России, о редакции как общине и о неподчинении императивам

7 июня 202342809