Темные лучи

Любовь Агафонова о выставке «Ars Sacra Nova. Мистическая живопись и графика художников-нонконформистов»

текст: Любовь Агафонова
Detailed_pictureАнатолий Зверев. Автопортрет. 1976. Мастихинная техника, бумага, гуашь© Коллекция галереи «Веллум»

В музыкальном разделе COLTA.RU писала о концерте «Musica Sacra Nova. Духовная музыка Второго авангарда», который состоится 16 февраля в Малом зале консерватории. Но важная часть этой инициативы осталась за скобками — на афишу совсем не случайно попала гуашь Владимира Яковлева «Человек с крестом». Дело в том, что концерт будет дополнен одноименным круглым столом и выставкой неофициального искусства 1960-х из коллекций галереи «Веллум» и Музея Анатолия Зверева, которая откроется в день концерта в Выставочном зале консерватории и продлится до 9 марта.

Работы Михаила Шварцмана, Оскара Рабина, Владимира Вейсберга, Вадима Сидура, Валентины Кропивницкой, Владимира Стерлигова и многих других звездных авторов собрала куратор выставки и создательница галереи «Веллум» Любовь Агафонова. Мы публикуем ее эссе, написанное для выставки, в рубрике «Синтез искусств».

«Это еще что за “темные лучи”?.. разве они бывают?» — спросит читатель, взглянув с недоумением на заглавие книги… Да, читатель, — они и в физике есть. Правда, долго считали, что из Солнца исходит только тот белый свет, с помощью которого мы все видим вокруг.

В.В. Розанов. «В темных религиозных лучах»

Тезис о «загадочности русской души» давно уже стал расхожим, выхолощенным штампом. Но главной загадкой русской души по-прежнему остается неразрешимость этой загадки для себя самой...

Феномен того, что было названо Вторым русским авангардом, покажется бессистемным набором идей, лозунгов, шарлатанства, наивности и эфемерности его драматургических пружин, зачастую неосознанных, если мы не способны вскрыть их.

Второй авангард был прямым потомком первого, хотя иногда не осознавал этого. Но сокровища авангарда первой волны накапливались людьми, искренне верящими в свои идеалы и готовыми на любые риски ради них. Конфликт академистов и авангардистов был продиктован необходимостью найти дорогу в прекрасный новый мир, не считаясь с угрозой уничтожения утвердившихся традиций и идеалов.

Михаил Шварцман. Иература. 1970. Доска, хост, темпераМихаил Шварцман. Иература. 1970. Доска, хост, темпера© Коллекция Музея AZ

К середине ХХ века вместе с надеждами после великой Победы в умах ищущих людей назрел специфический кризис — кризис идей. В последние годы жизни это отчетливо понимал даже Иосиф Сталин, заявлявший о необходимости новой теории, «без которой нам — смерть». Но, собранные в академиях, мыслители превращались в машину выхолащивания живой мысли, а Союз художников — в закоснелый механизм насаждения стереотипно истолкованного соцреализма.

Любой новатор, любой авангардист — это в первую очередь художник, в котором зреет бунт против мертвящих, навязанных догм самовыражения и миропонимания. Но, как ни парадоксально, любое новаторство, любой авангард, проповедуя, казалось бы, небывалые концепции и формы, так или иначе основан на обращении к забытым ценностям «золотого века», утерянной новации идей, отвергнутых ремесленниками от искусства. Так, например, стало расхожим наблюдение, что антиклассический, богоборческий запал авангардистов первой волны очень скоро либо наполнялся собственным околорелигиозным пафосом, либо вырождался в схоластическое позерство.

Не миновали этих закономерностей развития творческих поисков и авангардисты второй волны — 50-х — 80-х годов ХХ века. Но, в отличие от предшественников, их искания были отмечены ярким акцентом на духовном, спиритуальном, соприкасающемся с религиозным сознанием. Их бунт был, конечно же, прямым следствием насильственного насаждения догм, непонятных ни уму, ни сердцу, материалистической схоластики. Но поле для дискуссий, даже если они допускались, было крайне однобоко, заботливо зачищено от сомнительных «измов», а идейный и творческий взаимообмен с закордонными новаторами и их идеями был насильственно прерван.

Владимир Вейсберг. Две раковины. 1965. Холст, маслоВладимир Вейсберг. Две раковины. 1965. Холст, масло© Коллекция Музея AZ

Учитывая, что спиритуализм новаторов середины ХХ века был в лучшем случае только смутно, интуитивно связан с религиозными институциями и традициями (хотя многие из них и пришли к традиционному и универсальному христианству), совершенно неудивительно, что такая ситуация подталкивала свободный поиск художника к антисистемной направленности мировоззрения. Отсюда — искренность и бессистемность чистосердечных поисков «новой духовности», несмотря на нравственное давление адептов властных догм. В этом конфликте есть, конечно, зерно вечного конфликта отцов и детей, но в социалистической системе координат, которая официально внедряла материалистическую идеологию и ограничивала религию.

Неотъемлемой чертой авангарда второй волны был синтез поэзии, музыки, текста и пластического осуществления философских изысканий молодых художников, не всегда осознающих реальность. Многие шедевры и религиозные откровения рождались на кухнях, в беседе за стаканом вина, под некий диктат Демиурга. Так, художник и поэт Игорь Ворошилов сформулировал поэтико-философскую концепцию о художнике-творце, рукой которого водит Бог, а ученик Малевича Владимир Стерлигов создал чаше-купольную теорию существования мира, в которой жертвенная чаша, отдав жертву Богу, переворачивается и защищает, став куполом. Все эти теории кажутся несколько надуманными сейчас. Но, находясь в условиях религиозного вакуума, не имея практически никаких теологических источников, поэты и художники были искренни в поисках новой повседневности, отличной от набившей оскомину пролетарско-атеистической. Уход в религию, мистицизм были для них родом диссидентства, как и выступление на Красной площади против ввода войск в Чехословакию. Только, в отличие от политических диссидентов, художники преследовали единственную цель — создать идеальный гармоничный мир свободы.

Оскар Рабин. Город с луной. 1959Оскар Рабин. Город с луной. 1959© Коллекция Музея AZ

Как ни странно, при всей отрешенности спиритуализма напряженность искусства Второго авангарда определяла и его особую общественную позицию. Она состояла в том, что художественное творчество брало на себя функцию общественного протеста и осознавалось как более глубокая и эффективная реакция на существующий порядок, чем политическая борьба.

По словам Уильяма Базиотиса, художника, увлекающегося философией экзистенциализма, «когда демагоги от искусства призывают тебя делать социальное искусство, понятное искусство, хорошее искусство — плюнь на них и возвращайся в свои сны». Но видели ли художники Второго авангарда ловушку экзистенциализма, превращающегося в своем закономерном развитии в структурализм и постмодернизм с их коллажем из псевдоэпистем, обесцениванием всякого пафоса, пестованием псевдоинтеллигентской, псевдотворческой позы с «я-так-видением»? Вопрос открытый и неисследованный ни на философском, ни на искусствоведческом уровне. И от ответа на него зависит, дождемся ли мы новых преобразовательных споров между академистами и авангардистами третьей волны.


Понравился материал? Помоги сайту!

Ссылки по теме
Сегодня на сайте
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет»Журналистика: ревизия
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет» 

Разговор с основательницей The Bell о журналистике «без выпученных глаз», хронической бедности в профессии и о том, как спасти все независимые медиа разом

29 ноября 202319751
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом»Журналистика: ревизия
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом» 

Разговор с главным редактором независимого медиа «Адвокатская улица». Точнее, два разговора: первый — пока проект, объявленный «иноагентом», работал. И второй — после того, как он не выдержал давления и закрылся

19 октября 202325166