Shortparis как живопись

Музыкальная группа как поддержка и опора русского визуала

текст: Анастасия Семенович
Detailed_pictureКадр из клипа «Страшно». 2019© Shortparis

Вышел новый альбом Shortparis«Яблонный сад», и я решила почитать музыкальную критику. Обычно таким не занимаюсь — не так много музыки я слушаю и обычно про нее не читаю. А тут стало интересно, как воспринимают Shortparis специалисты, — а то у меня, считайте, никак с аудиовосприятием. Этот текст — про Shortparis как про живопись, но не угар по их визуалу, а именно про звук, который работает как цветовые пятна.

Отзывы на новый альбом напоминают русскую художественную критику XIX века — когда художников упрекали в недостатке «гражданского чувства». Сегодня это — тыканье в «непонятность» текстов, «двойственность» смыслов и упреки в отсутствии/недостатке идеологии. Но претензии к текстам Shortparis (и любого артиста, который не заморачивается с литературной ценностью) не новы, а вот про идеологию и «двойственность» — это интересно. Речь про этот текст «Афиши», где к тому же называют Shortparis «музыкой богатых» — и, кажется, это не самоирония издания.

Кадр из клипа «КоКоКо/Структуры не выходят на улицы». 2020Кадр из клипа «КоКоКо/Структуры не выходят на улицы». 2020© Shortparis

Помните, недавно люди гуляли по городам и пели «Перемен»? Не уверена, что критики хотят такой «идеологии», но вектор очевиден. Неоднозначность считывается как недостаток, хотя come on, она-то и продлевает жизнь высказывания и образа и вообще-то отличает искусство от агиток (и «музыки» вроде группы «Порнофильмы»). Но нужен не образ, а социально-документальный кик, как у тех же «Порнофильмов» или IC3PEAK («Я отсидела свой срок в интернете»). Нужно небрежно-молодежное бормотание, шапочный сбор примет времени под глазурью 80-х и с напылением 90-х, как написали бы музыкальные критики.

С этой точки зрения Shortparis немодные, хотя осколки глазури сидят и в них — мелкими раздражающими занозами-ранками. Но они сильнее эстетически, и их проблема в том, что они не обозначают, «чьих» они, с «теми» или с «этими», — а мы, так уж сложилось, живем в 2021 году, когда эта неопределенность — серьезный барьер. Алло, товарищи, у нас тут артисты давно поделились на тех, кто «рукопожатный», и тех, кто выступает на фестивалях шашлыков.

Кадр из клипа «Говорит Москва». 2021Кадр из клипа «Говорит Москва». 2021© Shortparis

Но «политика» — только первый слой. Упреки в недостатке идеологии и непонятности текстов звучат как кряхтение из окопов, где «Цой жив». К сожалению для нашей музыки, это так, люди поют «Перемен» — и это проблема не Цоя или музыки, а общества. Ему нужны стихи про Родину под три аккорда, два притопа или рэп, а не это ваше не пойми что. Никаких перемен тут, конечно, не ждут.

Если смотреть не напряженным гражданским нервом и окопной оптикой, окажется, что на том месте, где у критиков «идеология» и «гражданское сознание», у Shortparis должно быть просто что-то, подходящее по ритму. Звуки-пятна и пятнышки, певучие восклицательные кляксы искусного каллиграфа. Рисунок их музыки не так уж сложен, они не экспериментируют с композицией и вычищают лишние штрихи. Фишка с ритмичностью слов/слогов не их и не нова, так же работает Иван Дорн (тоже «пятнышками», послушайте) — но поп-звездам не предъявляют за «мысль народную», да и Ваня такой незапарный и артистичный, как можно ему что-то предъявлять?

Кадр из клипа «Говорит Москва». 2021Кадр из клипа «Говорит Москва». 2021© Shortparis

А Shortparis, конечно, сами хороши: формально они — рок-группа в России, и спрос с них соответствующий. И если представить иконостас «русского рока», то в центре там Цой, а Shortparis, если и есть, — неочевидным силуэтом ближе к сводам, сбоку в пророческом ряду.

Но вот мы обсуждаем Дорна, и вы спросите, при чем тут живопись: это же группа, у них выходят альбомы и треки, они дают концерты. Однако эту «музыку» и тем более концерты (а у Shortparis все главное происходит там) удобнее воспринимать и объяснять зрительно-осязательно, они сами об этом говорят в «непонятных» текстах — в «Скуке», например, такие образы: «за моей сетчаткой стоит вина, за моей виной потерялась ты», «сложно смотреть в глаза» и «я меняю имя, меняю цвет» — это все резкий, медицински-подкожный визуал, как и вся система координат; если вы слышите живопись — услышите и Shortparis.

Кадр из клипа «КоКоКо/Структуры не выходят на улицы». 2020Кадр из клипа «КоКоКо/Структуры не выходят на улицы». 2020© Shortparis

Я недавно поймала себя на мысли, что из традиционного «русского рока» люблю только «Наутилус», который работал примерно в той же плоскости — тоже очень визуально. В текстах Ильи Кормильцева много красного, как на концертах Shortparis, контрастного зеленого, причем иногда контраст бьет в глаза, как в «Джульетте»: «Джульетта лежит на зеленом лугу <…> Расколот, как сердце, на камне горит / Джульетты пластмассовый красный браслет». Я эту песню помню с детства — и не мелодией, а именно картинкой: браслет «горит» на зелени. «Цветы поменяли свой цвет» — тоже очень кормильцевская фраза, для него цвет всегда соотносится с содержанием, так изящно обозначалась перемена (как в «Последнем человеке на Земле»: «Красные пришли и обагрили закат, / Белые пришли и полегли, словно снег, / Синие, как волны, откатились назад»).

Но вернемся к Shortparis: их «живописность» — не указание на цвет (они, скорее, давят им на концертах), и цвет не обозначает содержание, зато слова про сетчатку выдают амбиции. Они предлагают восприятие с установленной по умолчанию эстетикой — их эстетикой, над которой и на которую они работают. Остальное не важно, а «идеология», «гражданское чувство» и «понятные тексты» — не основа этой эстетики. И это предложение-ультиматум, без торга — что дает Shortparis несколько истеричный нерв (хотя кто-то скажет — обаяние).

Кадр из клипа «КоКоКо/Структуры не выходят на улицы». 2020Кадр из клипа «КоКоКо/Структуры не выходят на улицы». 2020© Shortparis

Если искать что-то живописно родственное, то есть ощущение, что Shortparis — живопись старая, классицистическая: она контактирует с аудиторией в похожем режиме, чем тоже идет вразрез с цеховым этикетом. Сегодня музыкант, говоря собирательно, — это милый лохматый британец, который стримит с телефона, как он сидит в своем саду и тренькает на гитаре. Небрежность, открытость, тотальная милота и доступность. Обнимемся, братья, сестры и все другие идентичности! А Shortparis герметичны, никаких треньканий и небрежных стримов, все выверенно и лаконично — вам никогда не покажут процесс, только результат. Такая фасадность, как ни странно, выглядит очень по-петербургски (декоративно, если хотите), а дистанция и отношение к форме — классицистически, и понятно, почему за братание и обнимашки здесь бьют по рукам. Это вам не современная музыка, тут так не принято. В том же тексте «Афиши» есть упоминание облака тегов и экзотизации России, хотя мне очевидно, что это стеб, просто со слишком серьезным лицом. Вы хотели «актуалочки»? Вот вам, как конфетти, в лицо заряд модных тегов, довольны, нормально? Есть что обсудить? Не принимайте фантики за фактуру. Фактура здесь — то, что между уколами, то, что расплавилось в красном свете прожектора. Элитарность, о которой все говорят, — не в «музыке для богатых», а в готовности к спаррингу с интеллектуальными подколами вроде этого перевертыша, музыки-живописи. Вы будете бегать-прыгать, как вокруг стола для пинг-понга, и потеть, хотя вся интрига в том, кто первым скажет: «Заткнись, умник». В этом плюс герметичных продуктов — как Shortparis, так и лучшей живописи классицизма: они не милые и не заигрывают с вовлечением-братанием. И этим наглухо несовременны.

Кадр из клипа «Страшно». 2019Кадр из клипа «Страшно». 2019© Shortparis

Впрочем, у герметичности есть другая сторона, болезненно-оборонительная. Я искренне считаю русскую/российскую визуальную культуру недоразвившейся, поэтому когда мы делаем что-то эстетически сильное (даем «картинку») — получается красиво, но стерильно. Это и про Shortparis — про ледяную выверенность их перформансов и холодного студийного звука (даже когда подключаются «теплые» ретрозвуки), — и про, скажем, фильм «Дылда». Это же тоже не кино, а живопись, я уже не помню, про что там, но помню зелено-золотые, с метками жадного красного, пятна, лессировку (понятия не имею, как этого эффекта добились от кино). Парадокс, но при теплом колорите «Дылда» больше напоминает прохладный туман, поглотивший звуки, она тоже сделана с прицелом на совершенство в одной плоскости. Следование эстетике видится отказом от некой полнокровности, как будто это служение или рабство. Манерность Shortparis — следствие этого «рабского» положения и перенапряжения мощностей. Как будто надо выслужиться перед эстетикой, взять надуманную и очень высокую планку — обычное достигаторство, отчего чувство эксклюзивности зашкаливает. Впрочем, совсем искусственное и самое по-смешному манерное (вроде текстов на французском) уже ушло.

Кадр из клипа «Эта ночь непоправима». 2021Кадр из клипа «Эта ночь непоправима». 2021© Shortparis

Да и визуальная культура движется, и, по-моему, несмотря на маскарад с «группой» и претенциозность, Shortparis — часть именно развивающейся визуальной культуры, ради которой рефлекторно хочется их защищать от музыкальных критиков. Но это лишнее: они и сами знают, что и зачем делают.

Больше визуальных истерик — в моем телеграм-канале.


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Разговор c оставшимсяВ разлуке
Разговор c оставшимся 

Мария Карпенко поговорила с человеком, который принципиально остается в России: о том, что это ему дает и каких жертв требует взамен

28 ноября 20242470
Столицы новой диаспоры: ТбилисиВ разлуке
Столицы новой диаспоры: Тбилиси 

Проект «В разлуке» начинает серию портретов больших городов, которые стали хабами для новой эмиграции. Первый разговор — о русском Тбилиси с историком и продюсером Дмитрием Споровым

22 ноября 20243352
Space is the place, space is the placeВ разлуке
Space is the place, space is the place 

Три дневника почти за три военных года. Все три автора несколько раз пересекали за это время границу РФ, погружаясь и снова выныривая в принципиально разных внутренних и внешних пространствах

14 октября 202410980
Разговор с невозвращенцем В разлуке
Разговор с невозвращенцем  

Мария Карпенко поговорила с экономическим журналистом Денисом Касянчуком, человеком, для которого возвращение в Россию из эмиграции больше не обсуждается

20 августа 202417563
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”»В разлуке
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”» 

Как возник конфликт между «уехавшими» и «оставшимися», на какой основе он стоит и как работают «бурлящие ритуалы» соцсетей. Разговор Дмитрия Безуглова с социологом, приглашенным исследователем Манчестерского университета Алексеем Титковым

6 июля 202421755
Антон Долин — Александр Родионов: разговор поверх границыВ разлуке
Антон Долин — Александр Родионов: разговор поверх границы 

Проект Кольты «В разлуке» проводит эксперимент и предлагает публично поговорить друг с другом «уехавшим» и «оставшимся». Первый диалог — кинокритика Антона Долина и сценариста, руководителя «Театра.doc» Александра Родионова

7 июня 202427081
Письмо человеку ИксВ разлуке
Письмо человеку Икс 

Иван Давыдов пишет письмо другу в эмиграции, с которым ждет встречи, хотя на нее не надеется. Начало нового проекта Кольты «В разлуке»

21 мая 202427927