22 ноября 2021Colta Specials
129

«Медея» Александра Зельдовича: трудно ли быть богом?

Олег Радзинский о новом фильме, снятом автором «Москвы» и «Мишени», режиссером Александром Зельдовичем

текст: Олег Радзинский
Detailed_picture© Кинокомпания «11»

В прокате — новый фильм Александра Зельдовича «Медея». Писатель Олег Радзинский написал о нем небольшой текст.

Что отличает бога от человека? Бессмертие. Все остальное — производное этого отличия, потому что если у человека, как и у бога, впереди вечность, он сможет овладеть и знанием о мире, открытым богу, и способностью преображать мир своей волей.

Каждый человек в определенный момент осознает собственную смертность и становится перед выбором — как с этим жить. Преодолеть экзистенциальный ужас перед смертью, перед преходящестью можно двумя способами: смириться — удел большинства, или преобразовать мир, оставив на нем след как залог своего бессмертия.

Но есть и третий способ: стать богом. Этот способ выбирает героиня фильма Александра Зельдовича «Медея». Мы так и будем ее звать — Медея.

© Кинокомпания «11»

Для Медеи Зельдовича мир разрушается, когда она понимает, что любовь не вечна — так же как разрушается мир человека, когда он понимает, что жизнь не вечна, что наступит момент, когда он обратится в прах, в отрывочные, всё более редкие воспоминания о нем близких, в его фотографии, хранящиеся в дальних ящиках и подчас вынимаемые на свет. Так и любовь ее возлюбленного Алексея к ней должна пройти и обратиться в воспоминания о былом счастье. Но Медея отказывается с этим смириться: ее любимый должен любить ее, и только ее, и любить вечно. Как готова любить она. Потому что вечная любовь — залог вечной жизни.

Как бог Ветхого Завета требует единоверия — в себя, так и Медея требует от Алексея единолюбия. Когда его любовь заканчивается, она готова вернуть эту любовь, невзирая на цену, невзирая на мораль, точно так же как боги не руководствуются человеческими представлениями о счастье и справедливости, ибо эти представления человеческие, и к ним самим не относятся. Боги убивают своих и чужих детей, требуя подчинения им и прославления, боги ревнивы, и так же ревнива Медея: любовь Алексея принадлежит ей. Он принадлежит ей. Навечно.

Тема обретения Медеей бессмертия, трансформации от человека к богу, подчеркнута в фильме ее смертью каждый раз, когда она достигает оргазма. Медея умирает, достигнув апогея, как умираем все мы, достигнув своего апогея, но она возрождается — вечно живущая. Как и положено богу. Бесконечная череда случайных партнеров нужна ей лишь для того, чтобы испытать — в очередной раз — ту полноту чувства, которое она дарит только одному — своему избранному, Алексею. Любовники нужны для ощущений, которые Медея преобразует в чувство и наполняет им себя как эликсиром бессмертия. Оргазм — смерть — воскрешение. Путь от человека к богу.

© Кинокомпания «11»

Медея преодолевает временность, отпущенную нам в этом мире, впуская мир в себя и становясь пустотой. Она впускает в себя бесконечных мужчин, не оставляющих в ней следа, потому что ее ничто не может заполнить: пустота не может быть наполнена. Пустота — космический вакуум, которому ничто не тождественно: ни мораль, ни семья, ни религия. Пустота организована вокруг себя самой и является своим же центром — центром самоздания, и оттого ей не нужен мир. Ей нужна лишь она сама. Медея Зельдовича — вселенная, пустая и бесконечная. В ней есть всё, ибо она — единственный субъект, все остальные — объекты ее действия. Включая любимого. Как и бог — единственный субъект созданного им мира.

Тинатин Далакишвили, играющая Медею, передает это состояние с поразительной точностью: она — единственная настоящая в мире ненастоящих. Ее мужчины пытаются казаться кем-то еще: мелкий ловелас, рисующий бездарные графити на стенах ночного клуба и объявляющий себя «израильским Бэнкси»; безумный француз Бернар, верящий, что он наследный Король Иерусалима, и такой же безумный то ли солдат, то ли непонятно кто Омер, утверждающий, что он сотрудник «интуитивной разведки». Медея проходит через них, как свозь тени в подземном мире Аида, где она — единственная живая, забирает у них свое бессмертие, умирая и возрождаясь, как на протяжении тысяч лет это делали ее предшественники — боги восточного Средиземноморья: Дионис, Адонис, Озирис, Тамуз, Христос. Их смерть и воскрешение — отражение культа плодородия: зерно погребают в земле по весне, и оно воскресает по осени, дав новые ростки. Вечная жизнь, цикл, неподвластный тлену. Так и Медея в исполнении Далакишвили неподвластна смерти: отстраненная, уже не здесь, преступившая все человеческие законы, оттого что человеческое — бренно. Все, что ей нужно от своего избранного, — его любовь. Как и богу Ветхого Завета нужны любовь и поклонение избранного им народа. Эта связь прослеживается в удивительной творческой интуиции Зельдовича, перенесшего греческий миф в Израиль.

Богам быть богами не трудно: они уже боги. И всегда ими были. Медея Зельдовича родилась девочкой в провинциальном российском городке. И сделала себя богом. Это много труднее.

© Кинокомпания «11»

Зельдович подчеркивает параллель между своей Медеей и богом простой метафорой: как бог Ветхого Завета убил своего сына из-за любви к людям, так и его Медея убивает своих детей из-за любви к Алексею. И так же как бог — недоступный, недосягаемый — убив своего сына, кричит нам о своей любви, так и Медея кричит Алексею о своей любви через непреодолимую пропасть Иудейской пустыни.

В греческом мифе боги не наказывают Медею за убийство детей, а, наоборот, спасают, послав повозку, запряженную драконами, которая уносит ее на небо — в обитель богов. Преступив человеческое, она становится равной богам, ибо только так и можно стать им равной. И в фильме Зельдовича Медея пропадает из мира: ее нигде нет. Она исчезает, улетев, унесясь в небеса. И как мы, люди, на протяжении тысячелетий ищем бога, так и Алексей теперь обречен потратить свою жизнь на поиски исчезнувшей Медеи.

Быть богом не трудно. Нужно лишь отказаться от лишнего. Отказаться от человеческого.

Быть богом не трудно. Только нужно ли.


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Евгения Волункова: «Привилегии у тех, кто остался в России» Журналистика: ревизия
Евгения Волункова: «Привилегии у тех, кто остался в России»  

Главный редактор «Таких дел» о том, как взбивать сметану в масло, писать о людях вне зависимости от их ошибок, бороться за «глубинного» читателя и работать там, где очень трудно, но необходимо

12 июля 202364550
Тихон Дзядко: «Где бы мы ни находились, мы воспринимаем “Дождь” как российский телеканал»Журналистика: ревизия
Тихон Дзядко: «Где бы мы ни находились, мы воспринимаем “Дождь” как российский телеканал» 

Главный редактор телеканала «Дождь» о том, как делать репортажи из России, не находясь в России, о редакции как общине и о неподчинении императивам

7 июня 202338435