Йенс Лекман: «В очереди люблю стоять»

Поп-эстет из Швеции — о песнях вместо писем, сексизме в музыкальном бизнесе и любви к Австралии

текст: Григорий Гольденцвайг
Detailed_picture© Ellika Henrikson

5 июня, в канун Национального дня Швеции, в московском клубе «ГлавClub Green Concert» пройдет концерт Йенса Лекмана — автора и исполнителя из Гётеборга, проникновенного лирика и мелодиста, многократного обладателя шведской национальной премии Grammis и любимца музыкальных критиков всего мира. Перед концертом Йенс Лекман поговорил с Григорием Гольденцвайгом о своей самой шведской черте характера и своей второй родине — Австралии.

— Твои песни часто обретают форму диалога, а то и переписки: то песни-открытки, то проект «Ghostwriting», то альбом «Correspondence» — обмен корреспонденцией с певицей Анникой Норлин, а то (за неимением собеседника?) ты даже сам с собой дискутировал в песне «An Argument with Myself». Чем для тебя важна эта форма?

— Все правильно, многие мои песни — по форме и сути письма. Потому что, когда ты пишешь письмо, ты направляешь месседж вовне, наружу. Мое вдохновение большей частью берет исток в папке «Отправленные» в моем почтовом ящике — там я пишу, не ограничивая себя, конкретному адресату. И, когда ты выстраиваешь отношения с другим человеком, вместо того чтобы посылать сигнал вовнутрь и тонуть в интроверсии, — внутри что-то кликает, и рождается песня. Так легче.

— Ты из Гётеборга, города The Knife, Little Dragon, Хосе Гонсалеса, Goat; одни только металлические бенды перечислять места не хватит. Город с населением немногим больше полумиллиона человек, на отшибе. Что за волшебные ветра у вас там, откуда такой подъем?

— Штука в том, что на протяжении многих лет это было самое тошное место на свете. Решительно немодное. Ассоциировалось с залами игровых автоматов, бинго, рыболовецким промыслом, такими ортодоксальными рабочими мужичками. И я думаю, что многим артистам из Гётеборга удалось совершить прорыв, потому что они начинали на пустом месте — никто и не верил, что там что-то путное может вырасти. Это не Нью-Йорк, Париж или Сан-Паулу, где есть огромный культурно-исторический пласт, с которым невозможно себя не соотносить. А Гётеборг был чистым листом. Что вместе с определенными социальными возможностями и привело к прорыву. Сейчас, когда Гётеборг забронзовел, вводные другие — начинающий музыкант уже едва ли сможет себя с ним никак не соотносить.

Музыкальный бизнес пронизан сексизмом — я всегда об этом знал.

— Ты жил и играл буквально по всему миру — не у многих инди-артистов такая география. Где чувствуешь себя дома?

— В микрорайоне Хаммаркуллен, где я родился. Это очень мультикультурный район, я рос с людьми из самых разных частей света, мы все были соседями (Йенс Лекман ходил в один детский сад с Хосе Гонсалесом. — Г.Г.). По выходным все брали с собой причиндалы для гриля и музыкальные инструменты и отправлялись на лужайку. Кто с бузуки приходил, кто с балалайкой — место находилось для всего мира. Я оттуда, там мои корни. А из других стран — пожалуй, Австралия стоит особняком. Подростком я рос на австралийской музыке. The Avalanches из Мельбурна, The Triffids из Перта, Go-Betweens из Брисбена: с них началась моя Австралия. Когда оказался там с первым туром, влюбился в страну окончательно — в Мельбурн, конечно, прежде всего; он удивителен. Мне довелось познакомиться со многими из моих тинейдж-кумиров: теми же The Avalanches, Робертом Фостером... Да, Австралия — не случайность.

— Твое имя давно и прочно ассоциируется с лейблом Secretly Canadian: ты — один из их главных артистов. А сегодня артисту нужен рекорд-лейбл?

— Любое хорошее творческое сотрудничество полезно — неважно, лейбл это, менеджмент или дистрибуционная платформа. С Secretly Canadian у нас сложился долгий счастливый брак, так вышло, и это хорошо.

© Carlos Molina

— В Москве ты выступаешь в канун Национального дня Швеции. А в тебе самом что самое шведское?

— В очереди люблю стоять. Порядок люблю. Правила обожаю. Это очень шведская черта, мне кажется, тут с канадцами у нас много общего: они как выстроятся в очередь на автобус или в кассу в магазине — всё, как дома. Ведь в чем цимес: когда стоишь в очереди, у тебя нет права на опережение. Вот подойдет твоя очередь — получишь то, за чем стоял. Если смотреть более широко, политически, — это о справедливости, о недопущении обходных путей и игнорирования, принижения других людей.

— В первый и пока последний раз, когда ты играл в Москве, — в 2007 году — многие обратили внимание на то, что твой бенд полностью состоял из девушек. Случайность или продуманный месседж?

— Я знаком с большим количеством девушек-музыкантов. Каждый раз, когда в группу приходила новая участница, спрашивал: а ты не знаешь случайно какую-нибудь хорошую басистку или клавишницу? Музыкальный бизнес пронизан сексизмом — я всегда об этом знал. Поэтому выбор стал осознанным: равноправная репрезентация для меня очень важна. И с тех пор я всегда следил, чтобы в группе была минимум половина женщин; про женщин-звукооператоров, тур-менеджеров тоже старался не забывать. Хотя, боюсь, в этот раз на сцене в Москве будут только мужчины.

— Ты говоришь как политический артист.

— Я достаточно политизирован как гражданин и всегда предпочитал писать о ситуациях, в которые попадают люди. Часто эти ситуации оказываются политическими, осознанно или неосознанно. Я не концентрируюсь на этом. От личного до политического — один шаг.

ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА КАНАЛ COLTA.RU В ЯНДЕКС.ДЗЕН, ЧТОБЫ НИЧЕГО НЕ ПРОПУСТИТЬ


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет»Журналистика: ревизия
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет» 

Разговор с основательницей The Bell о журналистике «без выпученных глаз», хронической бедности в профессии и о том, как спасти все независимые медиа разом

29 ноября 202320735
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом»Журналистика: ревизия
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом» 

Разговор с главным редактором независимого медиа «Адвокатская улица». Точнее, два разговора: первый — пока проект, объявленный «иноагентом», работал. И второй — после того, как он не выдержал давления и закрылся

19 октября 202325847