4 июля 2017Кино
194

Между нами тает мох

«Мешок без дна» Рустама Хамдамова — что в кульке?

текст: Ярослав Забалуев
Detailed_pictureКадр из фильма «Мешок без дна»© Студия Рустама Хамдамова

На закончившемся недавно Московском кинофестивале состоялся единственный показ нового фильма Рустама Хамдамова, режиссера, снимающего по полфильма в восемь лет. В своей второй за четверть века полнометражной работе Хамдамов вольно пересказывает сюжет «В чаще» Акутагавы на материале русского Серебряного века. Ярослав Забалуев («Газета.ру») — о том, куда ведут расходящиеся тропинки в этом сказочном лесу.

При упоминании имени Рустама Хамдамова в определенных кругах принято испытывать трепет. Объяснения такого культового статуса автора, один раз, в начале 90-х, удивительно точно вписавшегося в дух места и времени, а с тех пор существующего то ли в горних высях, то ли в потаенных пещерах — короче, параллельно любой актуальности, — давно уже никто не помнит. Да, художник, графика которого (странные портреты незнакомок в шляпках) куплена многими галереями мира и среди прочего хранится в Эрмитаже. Театральный постановщик. Дизайнер винных этикеток (и аксессуаров в том числе, вроде бы и для Hermès). С кино же все гораздо сложнее.

Всерьез говорить о Хамдамове-режиссере можно, основываясь на четырех фильмах. Дебютной короткометражке «В горах мое сердце» (которую в какой-то момент запретили). «Анне Карамазофф», также запретной (ее пленка вот уже четверть века томится в парижском сейфе, в киноманской среде фильм ходит фактически в списках — ископаемой VHS-копии). Были еще оперное фрик-ревю «Вокальные параллели» с безумным контратенором Эриком Курмангалиевым и короткие «Бриллианты» с Литвиновой (с ног до головы в Hermès), которые семь лет назад попали в венецианские «Горизонты». Все это — эскизы, намеки, потускневшие следы большого замысла, создававшие пространство для фантазий и допущений. Так что для тех, кому не посчастливилось попасть на единственный (французский) показ «Анны Карамазофф» в 1991 году (то есть для всех нас), премьера «Мешка без дна» на ММКФ — это первая возможность по-настоящему познакомиться с Хамдамовым, узнать, каким голосом на самом деле шептали все эти трагические женщины в громоздких шляпах и нервные господа с черными губами и, возможно даже, — о чем.

Кадр из фильма «Бриллианты»Кадр из фильма «Бриллианты»© Студия Рустама Хамдамова

Фактически «Мешок без дна» — продолжение «Бриллиантов», вторая часть трилогии «Покушение на чужое». Изначально фильм назывался «Яхонты. Убийство», но, как говорит сам Хамдамов, все это было уже слишком похоже на ювелирный магазин. «Мешок без дна» — аллюзия на «Рассказ о мешке» из «Тысячи и одной ночи» (295-я ночь), в центре которого — двое, пытающиеся доказать право на владение этим самым мешком и сочиняющие перед кади все более и более невероятные версии того, что же лежит в нем. Примерно тем же, в общем (а в какой-то момент и буквально), занимаются и герои Хамдамова.

Как и все предыдущие фильмы режиссера, этот делался очень долго; зрители, видевшие картину на разных стадиях съемок и монтажа, вспоминают о принципиально разных произведениях, так что не исключено, что к тому моменту, когда «Мешок» все-таки выйдет в прокат, он снова изменится. Пока же это примерно вот что: ко двору Александра II прибывает новая чтица (Светлана Немоляева), призванная развлекать безутешного великого князя (Сергей Колтаков), у которого недавно умерла жена. Строгая женщина начинает рассказывать сказку про то, как разбойник выследил в лесу царевича, самого его убил, а невесту — изнасиловал. Или не убил. У Грибов (буквально — людей с грибными шляпками на головах), занимавшихся гимнастикой неподалеку от места происшествия, своя версия. У царевны — своя. В общем, вот вам русский «Расёмон» — с мхами, мехами и булатными мечами.

Куросава и Акутагава — разумеется, не единственная аллюзия, сокрытая в «Мешке». Язык Хамдамова сам по себе — калейдоскоп, в котором обломки антиквариата складываются в новые мозаичные полотна. «Анна Карамазофф», например, по авторскому признанию, вообще не содержала ни одной оригинальной реплики (наибольший восторг у немногочисленных зрителей вызывал вложенный в уста героини рецепт актерской игры, приписываемый Феллини: «Играть просто. Сжать жопу — разжать жопу»). В случае с «Мешком без дна» речь все-таки не идет о центоне, но для полноты картины неплохо бы иметь представление о художнике Джорджо Моранди — именно на его натюрморты намекает Хамдамов, пряча в библиотеке великого князя бутылки (персонажи «Мешка» сравнивают их с героинями Чехова и Островского). Причем сама по себе отсылка к Моранди — это еще и привет тому же Феллини (картина «Natura Morta» висела на стене в «Сладкой жизни»).

Кадр из фильма «Мешок без дна»Кадр из фильма «Мешок без дна»© Студия Рустама Хамдамова

Обилие подобных витиеватых аллюзий заставляет критику с притворной горечью называть Хамдамова страшным словом «радикал», но «Мешок без дна» вполне доступен для восприятия всякого заинтересованного лица и совершенно не требует никакой невероятной предварительной подготовки. На Немоляеву и Колтакова смотреть приятно, сказочная реальность — интересная. Грибы удались. В конце концов, это просто очень красивое, умиротворяющее и по-хорошему, как абажур, старомодное кино. Собранное из невероятно скрупулезных статичных кадров-tableau, оно все пронизано каким-то старосветским сиянием. В нем нет ухищрений современного постпродакшена, скорее — живописные трюки, игра со светом. Собственно живопись, картины «мирискусников» типа Билибина — ключ к восприятию «Мешка без дна». Единственная сложность для зрителя тут заключается в запутанной хронологии фильма, который не складывается в стройную историю, а разворачивается в сюрреалистическую мистерию конца XIX века. Чисто исторически здесь многое непонятно. В каком году происходит действие? О каком великом князе идет речь — ни у кого из детей Николая I (то есть людей, носивших титул великого князя) жена до конца правления Александра II не умирала. Кроме самого императора, на которого герой Колтакова не похож. Хотя в художественном пространстве он и не обязан.

Тут велик соблазн, подобно героям, погрузиться в созерцание и с восторгом признать, что Хамдамов творит в отрыве от реальности, однако кое-что мешает записать режиссера «Мешка» в эскаписты. Разумеется, Хамдамов путает следы, но вспомним, что его первый несостоявшийся фильм был о революции («Раба любви»), второй («Анна Карамазофф») — о женщине, которая вернулась в 1949-м из концлагеря, а «Вокальные параллели» — реквием по советскому наследию. Хамдамов всегда снимал про слом эпох, и «Мешок без дна», конечно, не исключение. Наступающая в финале фильма зима рифмуется с беседами героев об утраченном рае, а сюжет рассказанной в фильме сказки о смерти царевича — с приближением героев к эпохе тотальной ликвидации и царевичей, и князей. В этом контексте скатывающаяся в абсурд («Я хочу выпить водки и лечь на медведя размышлять») болтовня чтицы и князя — тот же спор про бездонный мешок, попытки заболтать наступающую катастрофу, дым которой уже будто бы чувствуется в морозном воздухе. Ну и зря, что ли, фильм выходит на экран именно в 17-м году?


Понравился материал? Помоги сайту!

Ссылки по теме
Сегодня на сайте
Евгения Волункова: «Привилегии у тех, кто остался в России» Журналистика: ревизия
Евгения Волункова: «Привилегии у тех, кто остался в России»  

Главный редактор «Таких дел» о том, как взбивать сметану в масло, писать о людях вне зависимости от их ошибок, бороться за «глубинного» читателя и работать там, где очень трудно, но необходимо

12 июля 202349615
Тихон Дзядко: «Где бы мы ни находились, мы воспринимаем “Дождь” как российский телеканал»Журналистика: ревизия
Тихон Дзядко: «Где бы мы ни находились, мы воспринимаем “Дождь” как российский телеканал» 

Главный редактор телеканала «Дождь» о том, как делать репортажи из России, не находясь в России, о редакции как общине и о неподчинении императивам

7 июня 202342868