9 октября 2017Искусство
98

Анастасия Шавлохова: «Между салоном и коммуналкой»

Беседа с куратором выставки «Проспект Непокоренных»

текст: Валерий Леденёв
Detailed_pictureИлья Гапонов

В Московском музее современного искусства проходит выставка «Проспект Непокоренных». Валерий Леденёв поговорил с кураторами проекта. Первая беседа — с Анастасией Шавлоховой.

— С момента основания студии «Непокоренные» прошло десять лет. Можно ли считать выставку в ММОМА поворотным этапом в жизни этого сообщества?

— Студия «Непокоренные» ведет отсчет с 2007 года, так что выставка имеет юбилейную привязку. Но нам было важно не просто сделать проект, подытоживающий десятилетие, а превратить его в стимул для нового развития студии. За десять лет она переживала разные ситуации. Как и в жизни человека, у нее были начало, кульминация и спад. В каталоге в статье «Коллективное добровольное» я писала, что проекты, подобные «Непокоренным», имеют тенденции к затуханию, причем относительно быстрому. В них может теплиться какая-то жизнь, но если нет стимулов извне — специальных мероприятий, выставок и прочего, — то художники концентрируются больше на своей карьере, и между ними происходит размежевание.

Когда мы начинали в 2007 году — это были я, Илья Гапонов и Иван Плющ, — мы все еще учились в «Мухе» (СПбГХПА им. А.Л. Штиглица. — Ред.). И авторы, которых мы пригласили в студию, тоже были студентами. Все хотели работать коллективно и делать нечто совместное, своей активной карьеры не было ни у кого. Сейчас ситуация уже не та, и, к сожалению, «Непокоренные» как бы стоят на распутье. Нужно либо поменять состав художников в пользу более молодых авторов, либо больше делать акцент на кураторской работе. Не знаю, станет ли выставка поводом все пересмотреть. Но, мне кажется, она важна, чтобы задаться подобными вопросами.

Алан Хатагты, «Без названия»Алан Хатагты, «Без названия»

— Многих авторов на выставке — хотя, безусловно, не всех — объединяет интерес к традиционным жанрам искусства вроде живописи, скульптуры и графики. Это программная особенность «Непокоренных»?

— В тексте, что висит перед входом на выставку, я задаю вопрос, который волнует лично меня: могут ли сегодня художники, получившие традиционное образование, продолжая работать с живописью или скульптурой, выйти в итоге к современному искусству и существовать на его территории, обращаясь к современности, не порывая с традицией, — по крайней мере, в России? Многие авторы, прошедшие через студию, получили консервативное образование, очень догматичное и почти не оставляющее шансов выйти за привычные рамки.

Когда мы основывали студию, не понимали контекста и действовали по наитию. Сама я окончила искусствоведческий факультет «Мухи», где о современном искусстве нам не рассказывали. Давали что-то урывками, но систематического представления мы не имели. До 2007 года я даже не знала о существовании института PRO ARTE. Нас водили в Эрмитаж, подробно разбирали с нами классические произведения. В том же году я попала на Московскую биеннале и пережила шок, будто открыла для себя новый мир.

Тогда у нас не хватало ресурсов отрефлексировать, какое место мы занимали в системе, провести параллели, соотнести себя с кем-либо. И на выставке в ММОМА мы попытались подобную рефлексию осуществить, вернуться к началу, посмотреть на все отстраненным взглядом и увидеть материал со стороны.

На тот момент мне были интересны самые разные художники. В выставке «Пространство тишины», которую я делала в 2009 году на фабрике «Красное знамя», участвовали Арсений Жиляев, Евгений Антуфьев, Анна Титова, Ростан Тавасиев, Владимир Логутов, а из петербургских художников — Петр Шевцов и Петя Белый. Авторы были очень разные. Когда я отошла от дел студии — это случилось в 2011 году, — фокус моих интересов сместился в сторону кинетического искусства и художников, чьи работы были показаны на выставке «Одно место рядом с другим» на Винзаводе, которую я курировала вместе с Лукасом Тёпфером.

Иван ПлющИван Плющ

— Давай вернемся к истории студии. Расскажи, как все начиналось, как ты стала работать с «Непокоренными».

— Студия была основана в мае 2007 года при поддержке петербургского мецената Эдуарда Пичугина. Хотя выставки мы начали делать годом ранее. В Санкт-Петербурге в Манеже когда-то проходил ежегодный фестиваль «Диалоги» — смотр всего, что произошло в местном искусстве за год, огромная коллективная выставка, у которой не было куратора. Нам с Иваном (Плющом. — Ред.) хотелось показать художников из нашего окружения, мы встретились с организаторами, и нам выгородили пространство площадью 2 кв.м в самом центре зала. Выставка называлась «Сказка умерла», в ней участвовали Илья Гапонов и Кирилл Котешов, Иван и я. Чуть позже мы познакомились с Эдуардом Пичугиным, рассказали ему, что ищем пространство и хотим организовать там нечто вроде сквота для художников. Пичугин ответил, что у него есть свободный этаж в здании бизнес-центра на площади Мужества. Помещение не в центре города, и к тому же оно не отапливалось, там протекала крыша и не было окон — в некоторых студиях их нет до сих пор. Мы сделали ремонт, привели все в порядок. Общую его площадь, которая составляла 800 кв.м, мы поделили на 12 студий для художников, а также открыли шелкографскую мастерскую. Кого мы пригласили? Художников, которых знали и с кем дружили. По уставу они могли работать в мастерских от шести месяцев до одного года, а после должны были приходить другие люди. Но многие оставались дольше, и это уже институциональный вопрос. Сегодня, чтобы молодому художнику иметь мастерскую, необходимо либо зарабатывать на аренду, либо быть членом Союза художников. И потому художники всегда тяжело уходили из наших студий.

Вид экспозиции выставки «Память полей». Работы Андрея Горбунова и Ольги Житлиной. Лофт проект «Этажи», 2008Вид экспозиции выставки «Память полей». Работы Андрея Горбунова и Ольги Житлиной. Лофт проект «Этажи», 2008

Через какое-то время Николай Палажченко привел к нам в студию Савелия Архипенко, только что открывшего лофт-проект «Этажи». Савелий предложил мне сделать выставку, и в 2008 году я сделала свой первый кураторский проект «Память полей». В Петербурге он вызвал громкий резонанс, потому что за долгие годы стал первой групповой выставкой молодых художников. В 2009-м я сделала выставку «Пространство тишины». В самих студиях «Непокоренных» мы устраивали дни открытых дверей и проводили специальные мероприятия.

За время работы студии через нее прошел 31 художник. И с 2011-го ее сокуратором стала Настя Скворцова, тогда же появилась выставочная галерея. Я сама сейчас занимаюсь другими проектами, но числюсь сооснователем «Непокоренных», и со мной советуются по ключевым решениям.

— Можно ли сказать, что у студии была миссия по поиску и поддержке молодых художников?

— Нам были интересны в основном художники нашего поколения. Но поиском авторов мы тоже занимались. Но мы не были объединением по идейному признаку, у нас не было манифеста, единой линии и направления, которого бы мы придерживались. Нас сплачивало пространство. А приглашали мы тех, кто был нам интересен, чье искусство или ход мыслей нас привлекали. И у нас были самые разные авторы. Не только живописцы, но и саунд-художники. Например, Тимур Куянов, который потом уехал в Финляндию. С нами долго работала Виктория Илюшкина, которая занималась видео, а также Максим Свищев, Татьяна Ахметгалиева, Вероника Рудьева-Рязанцева, Стас Багс. Очень разные индивидуальности, объединенные в одном пространстве.

Мастерская Татьяны Ахметгалиевой. 2012 г.Мастерская Татьяны Ахметгалиевой. 2012 г.

— Студия довольно быстро стала популярным местом в городе, и к вам приходило много народу. Каким образом вы привлекали публику и как с ней работали?

— Моей функцией помимо кураторства было общение с прессой. Я сама рассылала информацию по изданиям: писала в редакции «Афиши», TimeOut, сайта «Собака.ру». Однажды даже связалась с газетой «Метро», и они про нас написали! Приходили журналисты, и наша работа быстро получила широкую огласку. Мир искусства в Санкт-Петербурге на тот момент был многочислен и немногочислен одновременно. В городе существовало, кажется, всего четыре галереи. Все обо всем узнавали быстро, и культурные события получали широкий отклик.

Дни открытых дверей в студии мы организовывали раз в два месяца. По ночам устраивали рейвы и вообще делали много разных коллабораций. Каждые две-три недели у нас что-то происходило. Иногда к нам приходило человек 300—400, и это удивительно, потому что мы — не ближний свет, примерно как московское Люблино. Стал бы кто-нибудь здесь ездить в такие места на выставки и рейвы? А к нам ездили.

Но существовал и практический аспект. Если в Санкт-Петербург приезжал куратор или коллекционер, ему удобнее было посетить одно место и встретить там сразу много художников. И по таким случаям мы звали даже художников, которые в студии не работали. Мы были узлом, связывающим разных людей. В самой студии подчас работало человек 12, другие художники оставляли работы на хранение. Получалась синергия, и она всем импонировала.

Ирина Дрозд, «Давление»Ирина Дрозд, «Давление»

— Получается, что вы еще и посредничали между художниками и арт-системой? Вы специально ставили себе такую задачу?

— Так вышло случайно. Наши мероприятия требовали поддержки, а к нам довольно рано начали приходить коллекционеры. Мы создали как бы общий счет и от всех продаж, что происходили здесь, отчисляли на него процент. Когда только создавали «Непокоренных», деньги на все заработали сами — на отопление, вывоз мусора, шелкографский станок, который тоже оплачивали из своего кармана. Мы с Иваном Плющом и Ильей Гапоновым в то время занимались росписью помещений, но прекратили довольно быстро, сосредоточившись на творчестве.

У выставки «Пространство тишины» общей площадью 3000 кв.м вообще спонсора не было, мы его не нашли. Фабрика «Красное знамя» помогла с вывозом мусора и электричеством, но все остальное делалось на деньги с продаж. Хотя в нашем случае есть один безусловный плюс — мы не платим за аренду помещения, причем до сих пор. Но все остальные расходы покрываем сами.

Крыша открытой студии «Непокоренные». Группа MilkandVodka за работой. 2007Крыша открытой студии «Непокоренные». Группа MilkandVodka за работой. 2007

— Каким образом возникла идея открыть галерею, о которой ты упомянула?

— Изначально работы художников можно было увидеть либо в мастерских, либо во время дней открытых дверей, когда мы развешивали вещи по коридору. У нас было два больших общих холла, как в коммунальной квартире.

Этого пространства нам, конечно же, не хватало, но прямо под нами было помещение, которое пустовало. Настоящий «белый куб» с потолками высотой шесть метров. Для офисов оно не годилось, а для выставок — в самый раз. Мы предложили открыть в нем галерею, хотя бы в тестовом режиме на один-два года. Эдуард Пичугин согласился. Там проходило много разных выставок, а не только художников «Непокоренных».

— Ты упомянула коммунальную квартиру. Мне показалось, что эстетика коммуналок — частично в дизайне экспозиции ММОМА; это верно?

— Дизайн выставки балансирует между салоном и коммуналкой. Я вообще хотела сделать атмосферный проект, который был бы очень «петербургским». Петербург децентрализован, в нем нет «точек притяжения», как в Москве, если не считать «Эрмитаж 20/21», Мраморный дворец или «Этажи». Вся художественная жизнь здесь до сих пор очень «квартирная». Взять хотя бы пространство «Тайга», сквот «Четверть», который находился в очень красивом особняке с большим бальным залом. Много художников работало в особняке на Английской набережной, который затем перешел в частное владение. На Фонтанке напротив Михайловского замка тоже есть пространство, где работают художники. И все это разворачивается в одних и тех же декорациях — таких коммунально-имперских. Высокие потолки, лепнина и характерная для Санкт-Петербурга выкраска стен. В Москве такого нет. Помню, когда я впервые попала в квартиру Георгия Гурьянова на Литейном, она мне показалась совершенно театральной, в ней было какое-то ощущение салонности. И мне кажется, что Санкт-Петербург — он все еще про салон. В смысле не буржуазности, а атмосферы приватности и кулуарности, которая здесь сохраняется. На выставке мне хотелось воссоздать атмосферу гостиных. Например, в зале с работами Кирилла Макарова некоторые работы мы повесили с наклоном, как иногда бывает в старых квартирах.

Офис открытой студии «Непокоренные», картина Кирилла Макарова. 2012 г.Офис открытой студии «Непокоренные», картина Кирилла Макарова. 2012 г.© Александра Кампински

— А что влияло на выбор художников в случае вашей выставки?

— Изначально я хотела показать всех участников студии. Но до Тимура Куянова, например, было невозможно дозвониться, а Ян Форман, к большому сожалению, не смог предоставить работы вовремя. Всего в выставке участвует порядка 20 человек, и это бóльшая часть из тех, с кем мы работали. Мы старались выстроить объективную картину студии, и выбор авторов был предрешен историей проекта. Работы стремились выбрать характерные и знаковые для художников, а не только новые вещи. У Ильи Гапонова и Кирилла Котешова показали серию про шахтеров, у Андрея Горбунова выбрали проект «Анатомия греха» 2008 года.

Идею экспозиции предложила я. Мне хотелось сфокусироваться на кулуарности и закрытости петербургского искусства, в котором нет больших московских денег и которое прячется по гостиным, чью атмосферу я пыталась сохранить. В зале с работами Семена Мотолянца особая выкраска стен, я на ней настаивала. Изначально вообще планировали закрасить еще и потолки.

— Мне кажется, вашу выставку вообще сложно смотреть, не понимая того контекста, в котором работают художники: художественного контекста Санкт-Петербурга.

— Согласна, для Москвы это очень пограничная история. Я видела реакцию людей на вернисаже и хорошо ее понимаю. Как, например, воспринимать работы Татьяны Подмарковой — современное это искусство или нет?

На вернисаже были иностранные гости, они задавали много вопросов и даже писали мне после. Говорили, что для них этот проект был неожиданным, что в их странах тоже существует подобное искусство, но контекст совершенно иной. Мне самой интересна эта выставка как явление. С одной стороны, это петербургское искусство, но, с другой, такого много и в Москве. Куда, к примеру, идут студенты Строгановки, Суриковки? Мне кажется, что вопрос, который поднимает наш проект, — про необходимость разрыва и возможность сосуществования с традиционной школой — сегодня актуален не только для российского искусства, но и для страны в целом.


Понравился материал? Помоги сайту!

Ссылки по теме
Сегодня на сайте
Евгения Волункова: «Привилегии у тех, кто остался в России» Журналистика: ревизия
Евгения Волункова: «Привилегии у тех, кто остался в России»  

Главный редактор «Таких дел» о том, как взбивать сметану в масло, писать о людях вне зависимости от их ошибок, бороться за «глубинного» читателя и работать там, где очень трудно, но необходимо

12 июля 202364555
Тихон Дзядко: «Где бы мы ни находились, мы воспринимаем “Дождь” как российский телеканал»Журналистика: ревизия
Тихон Дзядко: «Где бы мы ни находились, мы воспринимаем “Дождь” как российский телеканал» 

Главный редактор телеканала «Дождь» о том, как делать репортажи из России, не находясь в России, о редакции как общине и о неподчинении императивам

7 июня 202338450