9 октября 2017Искусство
203

Анастасия Скворцова: «Пространство для экспериментов и ошибок»

Беседа с куратором выставки «Проспект Непокоренных»

текст: Валерий Леденёв
Detailed_pictureВероника Рудьева-Рязанцева, «Язык тела»© Московский музей современного искусства

В Московском музее современного искусства проходит выставка «Проспект Непокоренных». Валерий Леденёв поговорил с кураторами проекта. Вторая беседа — с Анастасией Скворцовой.

— Как началось твое сотрудничество со студией?

— Я активно за ними следила, когда училась в Академии художеств, а студия только начинала работу. Ходила на их мероприятия, интересовалась. В 2010 году я посещала школу кураторов, которую организовали Сергей Бугаев (Африка) и Олеся Туркина, — она находилась в тогда еще существовавшей галерее «Формула». Эта школа открыла мне мир современного искусства. Отучившись в ней, я поняла, что пора начинать делать что-то свое. Илья Гапонов с Иваном Плющом как раз искали куратора в только что появившуюся галерею в студии. Я прошла собеседование, и меня выбрали.

— «Непокоренные» к тому моменту были уже хорошо известны в городе?

— Да, в Петербурге все их знали, они находились на пике известности.

— В чем состояла твоя деятельность как куратора?

— Мы ни от кого и ни от чего не зависели, разве что от наличия денег, и в этом смысле были экспериментальной площадкой. Идея была делать нечто вроде московской площадки молодого искусства «Старт» (1, 2), но в Петербурге. Я занималась поиском художников. Смотрела работы выпускников академии, PRO ARTE и прочих. И выбирала не обязательно резидентов студии.

Почти никто из них не делал остросоциальных и политических работ.

— Какие первые выставки ты сделала?

— Моей первой выставкой был проект Полины Афейчук, которую нам посоветовал Алексей Бойко. Она показала очень симпатичные объекты из пластика. Недавно похожие вещи я видела в галерее «Основа», и, вероятно, Полина тоже пришла бы к такому выдержанному стилю, если бы продолжила работать. В галерее были и другие авторы, впоследствии оставившие занятия искусством, и об этом я упоминаю в каталожном эссе.

Если бы не Паша Маркайтис, я бы не открыла такого художника, как Денис Патракеев. У нас состоялась его первая персональная выставка, а позже еще одна. Илья Гришаев сделал у нас первые росписи: перенес свои рисунки на стену. Другую роспись создала Наташа Данини, чей проект недавно показывали в Музее стрит-арта. Помимо этого я организовывала выставки художников, работавших в студии, у которых ранее не было персоналок: Кирилла Макарова, Антона Конюхова. Но я не стремилась работать только с резидентами «Непокоренных», это не было обязательным условием, так просто совпало.

У нас была как бы лаборатория, пространство для экспериментов и ошибок, где можно позволить себе почти все. Проект можно было сделать с минимальным бюджетом и одним лишь желанием экспериментировать и работать. Для молодых художников это было важно.

Антон Конюхов, серия «Настоящее»Антон Конюхов, серия «Настоящее»© Московский музей современного искусства

— А групповые выставки были?

— В 2012 году у нас проходил фестиваль активистского искусства «Медиаудар», и к нам приезжала группа берлинских активистов. Мы ходили с ними по «Мухе», где в тот момент происходили административные пертурбации с преподавательским составом. Студия была площадкой для этой истории, и здесь прошла групповая выставка. Но это было скорее исключение. Персоналки проходили чаще. Они казались нужнее, и все складывалось естественным образом.

— Как бы ты описала сам проект «Непокоренных» было ли это сообщество, группа с некими эстетическими координатами?

— Эстетические координаты у художников, безусловно, были, и выставка это демонстрирует. У них схожий академический бэкграунд, и они работали все вместе — нечто общее в живописном языке и темах работ не могло не возникать. Почти никто из них не делал остросоциальных и политических работ. Но сходство если было, то неосознанное. И плюс общие поколенческие черты, если говорить о вещах Ивана Плюща, Ирины Дрозд или Ильи Гапонова. Художники помладше открыты, скорее, иным влияниям.

Илья Гапонов и Кирилл Котешов, серия «Шахтеры»Илья Гапонов и Кирилл Котешов, серия «Шахтеры»© Московский музей современного искусства

— А более поздние выставки? Расскажи о них.

— В рамках «Манифесты-10» у нас был проект, который делали Кирилл Макаров с Евгением Дедовым и француженкой Мари Бриффа. Выставка получилась тонкой, такая осознанная работа с пространством и контекстом этого места, бывшего завода, ставшего бизнес-центром и художественными мастерскими. Если вспомнить персоналки, то Ася Маракулина сделала у нас сайт-специфичный проект «Борюсь с желанием никуда не идти сегодня»: обыграла в нем привычный маршрут от дома до мастерской. На окнах студии она нарисовала как бы свой путь от дома, который продолжает, оказавшись в мастерских. Фиксировала пейзаж за окном, который видела, обводила его на стекле и помечала текущее время. А в самой галерее показала видео и графику с изображением окрестностей рядом со студией. Получилось воздушно и тонко, будто проникаешься состоянием художницы.

Потом я работала на Московской биеннале и на других проектах. Заниматься галереей сейчас мне уже не так интересно. Даже Асину выставку делала приглашенный куратор — Наталья Карасёва, моя соратница по Смольному. Я как бы сложила полномочия, и мы пока не нашли того, кому передать проект. Он плавно затух, но на фоне выставки в ММОМА мы хотим обновить эту историю и кого-то пригласить.

— Кто придумал дизайн выставки?

— Эта идея полностью принадлежала Насте Шавлоховой. И я рада, что мы сотрудничали с бюро Form, которое нас поняло с полуслова.

Выставка «Проспект Непокоренных», вид экспозицииВыставка «Проспект Непокоренных», вид экспозиции© Московский музей современного искусства

— Можешь прокомментировать выбор художников, чьи работы вошли в экспозицию?

— У всех авторов, представленных на выставке, в разное время были мастерские на проспекте Непокоренных. Собирая архив, мы думали, чьи работы могли бы включить в проект. Всех бы мы не показали, да это и не нужно. Думали, какие работы с какими сочетаются, чей вклад в развитие студии важно отметить. Мы хотели продемонстрировать разные пути, выбранные резидентами студии, а среди них выявить схожие моменты и точки соприкосновения.

В самой галерее сейчас висит постоянная экспозиция художников, которые там работают. От каждого по картине, без особой кураторской концепции. В студию до сих пор иногда заходят зрители. Но мы скорее всего позовем кого-то делать новые проекты, потому что художники, которых стоит показать, есть.

Кураторов в городе много, а художников не будет.

В Петербурге вообще сложилась интересная ситуация: в Смольном институте, где преподает Олеся Владимировна Туркина, каждый год выпускаются 10—20 кураторов. А институт PRO ARTE с этого года закрыл программу для молодых художников. Кураторов в городе много, а художников не будет. Да и в PRO ARTE в последние годы учились в основном те, кто уже давно вращается в сообществе, и новых персонажей почти не появлялось. Я слежу за ситуацией и могу сказать: их нет просто. И я не понимаю, почему так происходит.

В 2014 году у нас открылась программа «Школа интерпретации современного искусства Пайдейя» на базе Пушкинской, 10. Там преподают искусствовед Глеб Ершов, художник Александр Белов, читают приглашенные лекторы вроде Аллы Митрофановой или Марии Годованной. Есть практическая часть — походы по мастерским. Но программа краткосрочная, она позволяет начать немного ориентироваться в теории и истории современного искусства, познакомиться с местной художественной сценой. Она работает, скорее, не для профессионалов, а для тех, кто хочет просто получить новый опыт.

Хоть иди и сама что-нибудь делай, ей-богу.

Константин Новиков, «Чугунный хлеб»Константин Новиков, «Чугунный хлеб»© Московский музей современного искусства

— А традиционные вузы действительно ничего в этом плане не дают?

— Давали одно время. Но все художники, что работают сейчас, дополнительно учились в PRO ARTE. В «Мухе» до сих пор царит академическая традиция с налетом 1980-х. В институте Репина все еще сложно по части живописи, беспросветная консервация и никакого современного искусства. Но вот на факультете графики преподает Леонид Цхэ, и он много дает студентам по части contemporary art. У них есть сеансы перформативного рисования, и в языке учебных работ можно почувствовать некую свободу. Петр Белый и Юрий Штапаков ведут практический курс печатной графики в Смольном. Для тех, кто хочет учиться фотографии, есть «Фотодепартамент». Они активно занимаются выпускниками и создают свое сообщество. А в остальном все сейчас довольно грустно, увы.


Понравился материал? Помоги сайту!

Ссылки по теме
Сегодня на сайте
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет»Журналистика: ревизия
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет» 

Разговор с основательницей The Bell о журналистике «без выпученных глаз», хронической бедности в профессии и о том, как спасти все независимые медиа разом

29 ноября 202353709
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом»Журналистика: ревизия
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом» 

Разговор с главным редактором независимого медиа «Адвокатская улица». Точнее, два разговора: первый — пока проект, объявленный «иноагентом», работал. И второй — после того, как он не выдержал давления и закрылся

19 октября 202337542