Разговор с невозвращенцем
Мария Карпенко поговорила с экономическим журналистом Денисом Касянчуком, человеком, для которого возвращение в Россию из эмиграции больше не обсуждается
20 августа 202410455«Лаборатория Дмитрия Крымова» в третий раз после «Торгов» и «Тарарабумбии» обращается к чеховскому материалу: «Оноре де Бальзак. Заметки о Бердичеве» — это на самом деле «Три сестры», пересказанные тем хорошо знакомым театральным языком, что был когда-то открыт лаборантами и с завидной регулярностью эксплуатировался в крымовских спектаклях последних лет. Завсегдатаям Школы драматического искусства премьера сулит сплошную радость узнавания: на фоне предыдущих работ «Лаборатории», куда более неожиданных и в конечном счете более удачных «Горок-10» и «Как вам это понравится», новый опус смотрится повторением пройденного.
Крымов любит населять свои спектакли куклами-великанами, кентаврами, сиамскими близнецами и прочими многорукими и многоногими мутантами (в «Тарарабумбии», помнится, фигурировала гигантская голова Чехова на змеиной шее) — чаша сия не миновала и утративших привычные человеческие черты фигурантов «Трех сестер»: кто-то обзавелся горбом, кто-то — большими ушами, Вершинин лишился руки, у Соленого, наоборот, выросла лишняя. Похожие метаморфозы происходят и с самой пьесой: название премьеры родилось из мельком брошенной Чебутыкиным фразы о том, что Бальзак венчался в Бердичеве — и это, как говорится, многое объясняет. Если, к примеру, у Чехова Соленый дразнит Тузенбаха хрестоматийным «цып-цып-цып», то Крымов не может отказать себе в удовольствии придумать целый аттракцион с живым петухом — оставляя при этом дуэль героев за кадром. Полновесная реприза доверена подпоручику Родэ (вы вообще помните такого персонажа?), из внесценического в сценического персонажа превращается Михаил Иваныч Протопопов, с которым Наташа изменяет Андрею: чего ни хватишься — все есть. Удивительно, что при таком раскладе в новом опыте «Лаборатории» нет Лукоморья или хотя бы зеленого кота — упоминаются же они в финале пьесы, чего добру-то пропадать.
Деконструируя «Трех сестер», Крымов последовательно идет по пути уничтожения всякой иерархии, словно бы иллюстрируя формулу Мейерхольда, видевшего чеховский театр «группой лиц без центра». Сколько сестер появилось в версии «Лаборатории» у трех дочерей генерала Прозорова, и сосчитать-то трудно: переодетый в женское платье брат Андрей — вроде как четвертая сестра, то ли его, то ли ее жена — наверное, пятая (немаловажный для драматургии первоисточника мотив вражды между Наташей и Прозоровыми, разумеется, уничтожен на корню), говорящая по-немецки дама инкогнито — видимо, шестая. Фрик на фрике сидит и фриком погоняет: герои «Заметок о Бердичеве» — те самые «серые пятна вместо людей», что окружают в «Дяде Ване» Елену Андреевну. «Сегодня пьесы Чехова, — говорит режиссер, — как разбитая стеклянная посуда: собрать ее нельзя, можно только перебирать и разглядывать осколки». Почти не используя в либретто спектакля оригинальный текст пьесы, Крымов, по сути, сочиняет фанфик «Трех сестер» — в котором, скажем, живописуются похороны отца семейства, умирающего за год до начала описываемых в подлиннике событий.
В одной из сцен спектакля оживший памятник Гоголю нашептывает что-то на ухо Маше, да и весь мир-перевертыш «Заметок о Бердичеве» как будто продиктован режиссеру автором, посвятившим целые страницы миргородской луже или бекеше Ивана Ивановича, автором, у которого вещи вытесняют своих хозяев. Крымов смотрит на Чехова глазами Гоголя: ничтожное становится главным, разделение на первый и второй смысловые планы отсутствует, мелочи, оговорки, мимолетные характеристики, проброшенные вскользь реплики, которыми богат текст «Трех сестер», больше не служат общему замыслу пьесы — в «Заметках о Бердичеве» они, как нос майора Ковалева, оставили свое привычное место и вырвались на волю. Премьера «Лаборатории Дмитрия Крымова» вроде бы резко расходится с русской привычкой играть «психологического» Чехова, вникая в душевные сложности персонажей, но при этом опирается на вполне себе почтенный культурологический контекст: в конце концов, для театра абсурда Чехов с его «серыми пятнами вместо людей» и действием без мотивов и без последствий значит столько же, сколько для модернистов значил Гоголь с его гротеском, разорванным сознанием и алогизмом. Если приглядеться, Крымов поставил, в сущности, очень традиционный спектакль.
Запрещенный рождественский хит и другие праздничные песни в специальном тесте и плейлисте COLTA.RU
11 марта 2022
14:52COLTA.RU заблокирована в России
3 марта 2022
17:48«Дождь» временно прекращает вещание
17:18Союз журналистов Карелии пожаловался на Роскомнадзор в Генпрокуратуру
16:32Сергей Абашин вышел из Ассоциации этнологов и антропологов России
15:36Генпрокуратура назвала экстремизмом участие в антивоенных митингах
Все новостиМария Карпенко поговорила с экономическим журналистом Денисом Касянчуком, человеком, для которого возвращение в Россию из эмиграции больше не обсуждается
20 августа 202410455Социолог Анна Лемиаль поговорила с поэтом Павлом Арсеньевым о поломках в коммуникации между «уехавшими» и «оставшимися», о кризисе речи и о том, зачем людям нужно слово «релокация»
9 августа 202411622Быть в России? Жить в эмиграции? Журналист Владимир Шведов нашел для себя третий путь
15 июля 202414652Как возник конфликт между «уехавшими» и «оставшимися», на какой основе он стоит и как работают «бурлящие ритуалы» соцсетей. Разговор Дмитрия Безуглова с социологом, приглашенным исследователем Манчестерского университета Алексеем Титковым
6 июля 202415617Философ, не покидавшая Россию с начала войны, поделилась с редакцией своим дневником за эти годы. На условиях анонимности
18 июня 202420156Проект Кольты «В разлуке» проводит эксперимент и предлагает публично поговорить друг с другом «уехавшим» и «оставшимся». Первый диалог — кинокритика Антона Долина и сценариста, руководителя «Театра.doc» Александра Родионова
7 июня 202420810Иван Давыдов пишет письмо другу в эмиграции, с которым ждет встречи, хотя на нее не надеется. Начало нового проекта Кольты «В разлуке»
21 мая 202422533