Непроговоренное

В пьесе Павла Пряжко «Комитет грустящего божества» линейное время длится без монтажа внутри эпизода, обрываясь только между сценами. В эпизоде Оля и Сергей, работники малооплачиваемого физического труда, попадают в банк, в магазин, едут в электричке, приходят на место работы, возвращаются домой поспать и перебрать картошку. Время между банком, магазином и домом драматургом опущено, но физически существует — именно поэтому каждый следующий эпизод продолжает общее, процессуальное течение. Двое героев, пребывающих в этом времени и двигающихся в пространстве, обмениваются скудными репликами друг с другом и с проплывающими рядом людьми или микрособытиями. Они не тратят много слов и не стремятся к тому, чтобы наблюдателю было абсолютно ясно, что сейчас происходит и к чему тяготеет эта история в финале. То есть герои у Пряжко заделаны так, как если бы они были реальными людьми — не заботящимися о своей видимости для окружающих. Можно было бы сказать, что они существуют здесь и сейчас, если бы «Комитет грустящего божества» не был пьесой, с фиксированным текстом и композицией. Тем не менее эффект перформативности, несомненно, присутствует в тексте изначально.

В спектакле «театра post», премьера которого прошла на минувшей неделе в петербургском Доме-музее Ф.И. Шаляпина, зеркало сцены закрыто полупрозрачным экраном. За ним, подсвеченные локальным прожектором, стоят Оля (Аделина Любская) в мешковатой куртке и одетый в такую же спецкуртку ЖКХ Сергей (Иван Николаев) — они общаются между собой так естественно, что половина реплик тонет в общей энтропии, но сами статичны, как объекты музейной инсталляции.

© Наталья Кореновская

Половина действия перемещена на экран, где транслируются снятые Николаевым видеопутешествия по пригороду, ритмически точно вторящие ремаркам Пряжко. Двое странствующих работников присутствуют все время, даже если не видны за экраном, — как скромные попутчики, явно сидящие в той же электричке, что показана на видео, как инсталлированные в пространство «музея» живые люди, наконец, как наблюдатели. В финале они сядут прямо в зал, с правой стороны от экрана, и будут вместе с нами смотреть на проекцию разноцветного фейерверка.

Реальность момента, предъявленная в своих аутентичных длительности и фактуре, становится молекулой спектакля — с ней «театр post» работает в разных режимах.

Еще один канал спектакля — музыка Дмитрия Власика, устроенная как диалог нескольких инструментов и «найденных» шумов, аккомпанирующий происходящему на сцене так, как мог бы делать тапер в немом кино. Музыка не является средой, она существует самостоятельно, параллельно и концептуализирует действие. Пьеса Пряжко более реальна, спектакль «театра post» более концептуален, он помещает реальное в рамку художественного жеста. Но поскольку только Пряжко может сегодня называть героев «Оля» и «Сережа» и ему за это ничего не будет, то, видимо, его текст взывает к концептуализации — и театр это чувствует.

Реальность момента, предъявленная в своих аутентичных длительности и фактуре, становится молекулой спектакля — с ней здесь работают в разных режимах. Актеры произносят текст так, как если бы они действительно брели сейчас со станции домой или мели улицу. Видео снято в пригородах Петербурга (точь-в-точь как в фильме Павла Пряжко, Елизаветы Снаговской, Ивана Николаева и Алены Старостиной «Хожу смотрю на ботинки») в согласии с ремарками: в кадре мокрая платформа, асфальт, который клюют птицы, набирающая скорость электричка, целый эпизод с выбиванием ковра. Отдельные фразы проецируются на экран: те, которые фиксируют состояние собеседника, — «Игнорирует дальше разговор» — смешат зрителя, потому что обнаруживают зазор между проговоренным и умалчиваемым.

© Наталья Кореновская

Музыка невидимого Власика ведет свой отдельный скрипучий диалог. Все как бы разъято на потоки и складывается в многоканальную конструкцию из вещей и явлений в их отдельном, дистиллированном виде. При этом силой меланхоличного и сентиментального настроения создатели «Комитета» (пьеса написана с той же интонацией) скручивают все воедино.

Трехфазовый финал спектакля выглядит так: в его затакте герои неудачно пытаются зажечь купленный фейерверк; потом немножко работают и разговаривают; затем звучит «концерт» из трех песен, в том числе Муслима Магомаева; наконец, артисты, играющие Олю и Сергея, глядят из зала на настоящий фейерверк, устроенный незнакомыми мужчинами на перроне. Разноцветные всполохи закрывают стоящую за экраном тележку с собранным картоном. Мы вместе наблюдаем за фейерверком и радуемся жизни во всей ее полноте и бедности — сданному за копейки картону, китайским петардам, песне «Ах, Наташа» и тихой любви двух грустящих божеств.

Понравился материал? Помоги сайту!

Подписывайтесь на наши обновления

Еженедельная рассылка COLTA.RU о самом интересном за 7 дней

Лента наших текущих обновлений в Яндекс.Дзен

RSS-поток новостей COLTA.RU

При поддержке Немецкого культурного центра им. Гете, Фонда имени Генриха Бёлля, фонда Михаила Прохорова и других партнеров.