27 февраля 2020Театр
258

Вместо рецензии

Алексей Бартошевич о «Трех сестрах» во МХАТе имени Горького

текст: Алексей Бартошевич
Detailed_picture© Colta.ru

На минувшей неделе МХАТ имени Горького показал давно анонсированную художественным руководителем Эдуардом Бояковым премьеру — реконструкцию «Трех сестер» Владимира Немировича-Данченко, приуроченную к 80-летию легендарной постановки. Одним из зрителей спектакля оказался Алексей Бартошевич, хранящий память о подлиннике «Трех сестер» Немировича-Данченко, увидевших свет в 1940 году. На просьбу COLTA.RU прокомментировать премьеру выдающийся российский театровед отозвался развернутым письмом редактору раздела «Театр» Дмитрию Ренанскому, которое с разрешения автора редакция публикует в полном объеме.

Дорогой Дима,

все, что я думал о самой идее реконструкции в драматическом театре, то есть о ее принципиальной невозможности, изложено в недавнем материале «Петербургского театрального журнала» как раз по поводу грядущих «Трех сестер». Кое-что на этот счет повторено на ТВ, пускай и в сильно урезанном виде.

О том, что я увидел во МХАТе имени Горького, говорить, по сути, нечего. Впечатление благонамеренной мертвечины, старательно сделанной мумии. Слабые актеры, за точно скопированным рисунком мизансцен ничего не скрывается, пусто. Вот и все, что можно сказать о спектакле, принятом публикой с искренним энтузиазмом. Вероятно, ей никакого иного Чехова и не нужно — и в этом все дело. (Не думаю, что триумфальный прием объясняется только обстановкой премьеры.) В «Пустом пространстве» в главе «Мертвый театр» Питер Брук прекрасно объясняет, почему широкой публике нравится театр, где классику играют «как в добрые старые времена». Скука, неизбежно настигающая публику мертвого театра, заключает в себе источник особого удовольствия: оно связано с приятным чувством исполненного перед культурой долга.

Привлеченные громкой рекламой, зрители до отказа набивали залы, чтобы приобщиться к последнему слову культуры Первопрестольной.

В то же время я не стал присоединяться к тем, кто отрицает само право доронинского МХАТа (а он пока что остается вполне доронинским — по стилю, кругу идей и составу публики) на опыт подобного толка. Актерам, приученным к драматургии Полякова, трудно подступиться к Чехову, даже столь простовато воспринятому. Но, быть может, некая профессиональная польза для них в этой героической, но безнадежной затее все же существует.

Поэтому на вопрос, нужно ли было «браться за оружие» (Плеханов о событиях декабря 1905 года), я не готов ответить твердым «нет».

Мне ничего не говорят имена режиссеров, осуществлявших то, что было названо реконструкцией (Валентин Клементьев и Михаил Кабанов. — Ред.) — которая, конечно, никакой реконструкцией не является, и не только по причине невысокого уровня исполнения этой идеи, но главное, как уже было сказано, из-за ее принципиальной невыполнимости.

Если это не реконструкция — то что это?

Реконструкция «Трех сестер», МХАТ им. Горького, 2020Реконструкция «Трех сестер», МХАТ им. Горького, 2020© Дмитрий Коробейников / ТАСС

Очень скоро после первых триумфов молодого Художественного театра, когда слава о нем стала распространяться по России, в нескольких провинциальных городах появились спектакли, сделанные, как было объявлено в афишах, по мизансценам МХТ и в точно скопированном оформлении московских подлинников. Нетрудно представить себе, насколько, при всем усердии копировщиков, провинциальные кальки были далеки от оригинала. В подобном неизбежно пустоватом копировании тогда не видели ничего предосудительного, а провинциальной публике это очень даже нравилось — привлеченные громкой рекламой, зрители до отказа набивали залы, чтобы приобщиться к последнему слову культуры Первопрестольной.

Что я сделал бы на месте руководителей МХАТа на Тверском? Я переписал бы афишу «Трех сестер», убрал бы из нее слово «реконструкция» и, поступив по приведенному выше примеру, сочинил бы что-нибудь вроде «спектакль в точности воспроизводит мизансцены постановки 1940 года и исполняется в подлинных декорациях того времени».

«Три сестры» Владимира Немировича-Данченко, 1940«Три сестры» Владимира Немировича-Данченко, 1940© Александров / РИА Новости

И то и другое было бы чистой правдой. Особенно — второе. На сцене МХАТа имени Горького стоят чудом сохранившиеся подлинные декорации Владимира Владимировича Дмитриева, сделанные для великого спектакля Немировича-Данченко. Без сомнения, это лучшее, единственно подлинное из всего, что вы увидите на подмостках. Если воспринимать изумительную работу сценографа как дополнение к выставке Дмитриева, только что открывшейся в пространстве «Мастерской Петра Фоменко», то спорить вообще не о чем. Только, пожалуй, одно: на выставке рядом с эскизами и макетами поставлены даты их создания, чего на сцене никак не сделать. А жаль: зная о серии великолепных метаморфоз, через которые прошло искусство Дмитриева на протяжении его недолгой жизни, можно быть уверенным, что, проживи он подольше — ну, не восемьдесят, но хотя бы еще лет сорок, — он увидел бы мир Чехова совсем иначе, чем в 1940 году.

Я и сам не знаю, что я только что написал — частное письмо или что-то вроде рецензии.

Привет,
ваш АБ


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет»Журналистика: ревизия
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет» 

Разговор с основательницей The Bell о журналистике «без выпученных глаз», хронической бедности в профессии и о том, как спасти все независимые медиа разом

29 ноября 202320808
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом»Журналистика: ревизия
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом» 

Разговор с главным редактором независимого медиа «Адвокатская улица». Точнее, два разговора: первый — пока проект, объявленный «иноагентом», работал. И второй — после того, как он не выдержал давления и закрылся

19 октября 202325930