17 декабря 2018Театр
219

Панчдранк нах Остен

Иммерсивная «Анна Каренина» Дианы Сафаровой в Казани

текст: Андрей Пронин
Detailed_picture© Юлия Калинина

Нас в комнате было трое: Каренина, Вронский и я. Он оправдывался, что выйти в свет с ней было совершенно невозможно, и упрекал, что не осталась дома, а отправилась в оперу, да еще в таком вызывающем платье. Она огрызалась и угрызалась ревностью и жалостью к себе. Я смотрел во все глаза. Когда еще попадешь в спальню к героям всем известного романа?

То, что я смотрел важную сцену в гордом одиночестве, объяснялось желанием общественности увидеть государя. Государь как раз награждал Каренина на лестнице, и вся публика ринулась туда. Пока Каренин угощался царскими милостями, а народ вокруг почтительно безмолвствовал, можно было сходить в комнату Сережи и поинтересоваться его игрушками. Или наблюдать, как Кити ухаживает за Николаем Левиным (Константин как раз пошел на улицу курить).

Второй режиссер спектакля «Анна Каренина» Регина Саттарова жаловалась мне, что необыкновенно удачную сцену беседы Лидии Ивановны и доктора о чае так никто пока и не видел. Почему-то зрители эту сцену игнорируют, предпочитая наблюдать манипуляции Левина в бане или Каренина в гостях у медиума. Какие-то страницы большинству читателей свойственно пролистывать: ну кто там навскидку помнит, что графиня Лидия говорила про чай?

Зато сцену первой ночи Карениной и Вронского помнят все, и эти все, словно магнитом притянутые, собираются в нужной комнате, бросив коктейли в баре, набиваются в будуар, стоят в дверях, в коридоре, чуть ли не лезут на кровать. Впечатляющая эротическая хореография — столь же откровенная, сколь и целомудренная (первичные половые признаки остаются надежно прикрыты) — выплескивается из комнаты Вронского, занимает весь второй этаж бывшего казанского ЗАГСа, превращаясь в коллективную оргию, зримый образ соблазна плотской любви. Здание с удивлением смотрит на эти акты гражданского состояния, прежде ему неизвестные.

© Юлия Калинина

Собственно, упомянутая оргия отвечает в спектакле фонда «Живой город» «Анна Каренина», превратившем целый дом в оживший роман Толстого, за эпигонство. Она похожа на аналогичный эпизод из «иммерсивного шоу» «Вернувшиеся», недавнего писка московской моды. Но, как ни смешно, даже оргия в казанском спектакле выглядит уместнее.

Мода на спектакли со зрителями в масках (как они мешают, эти маски, на черта они вообще нужны?) и симультанным действием, протекающим на сопредельных локациях — в непосредственной близости от зрителей, свободно перемещающихся в пространстве спектакля, — на первый взгляд, кажется очередным преходящим чудачеством. Автору настоящих строк, признаться, не очень интересно рассматривать камору столяра Энгстрема. Как чеховская Ольга внезапно постарела на десять лет, я тоже готов смотреть только из партера. От идеи «бродить» по великим пьесам за версту веет глупым мещанством. Однако, пропутешествовав четыре часа по комнатам героев романа Толстого, ваш покорный слуга обнаружил недюжинный потенциал в жанре «иммерсивного променада».

Неожиданно тут, где не ждали, возрождаются потенции актерского театра, литературного театра, реалистического театра, костюмного театра — всего того, что в начале нового столетия в России стало антисанитарно, провоняло нафталином и терпимо, только если само себя по-лакейски высмеивает.

Этот жанр первым делом ассоциируется с творениями лондонской труппы Punchdrunk, и, кажется, приоритет Британии с ее великими романными традициями в данном случае вовсе не случаен. Много десятилетий человечество ищет театральный аналог романной формы — привычно жертвуя Константином Левиным и уж тем более Николаем, не говоря о воззрениях графини Лидии на доктора и чай. Сколько цимеса потеряно в этих спрямляющих инсценировках, сколько читательской свободы попрано властными указаниями режиссера, куда смотреть и о чем думать в данный момент времени. Потеряно и попрано — даже если спектакль идет весь день, в два вечера, неделю без еды и воды: мы все помним эти знаменитые и отчаянные опыты. Блуждая в лабиринтах «панчдранка», филолог и театровед наконец получают шанс закопать топор войны.

Боже упаси, не надо теснить роман со сцены. Но на подмостках он всегда останется режиссерским прочтением, спектаклем о романе. Соскальзывая со сцены, мы получаем шанс на «неинтерпретационный театр»; на сцене это красивое словосочетание, как правило, прикрывает ущербность режиссерского разбора. Однако сцена так устроена, что «трактовка» выскакивает даже при полном неучастии в постановке режиссерских и актерских мозгов. Бывает, они сами удивляются, какого ежа, не желая, сумели породить.

© Юлия Калинина

Форма «панчдранка», конечно, требует хорошей режиссуры. Вопросы к сквозному у актеров, к линиям ролей, к развитию образов стоят не менее остро, чем в традиционном драматическом театре. Более того, в этом театре шире возможность пробы, этюдного и импровизационного существования. Тут уже не приходится вздыхать, что, мол, когда мы были в творческой экспедиции, так были близки к авторским образам и смыслам, а как вышли на сцену — все улетело. В этой новой театральной форме творческая экспедиция будет длиться вечно. Неожиданно тут, где не ждали, возрождаются потенции актерского театра, литературного театра, реалистического театра, костюмного театра — всего того, что в начале нового столетия в России стало антисанитарно, провоняло нафталином и терпимо, только если само себя по-лакейски высмеивает. Ну или долго и со значением молчит: молчи — сойдешь за умного.

Топая по коридорам казанской «Анны Карениной», я думал, что, кажется, нашел «классический театр», о котором так долго и матерно тосковали комментаторы на мусорных форумах. С классикой, не оскверненной рукой Мейерхольда, с платьями для девочек и подготовкой к скачкам для мальчиков, с небольшой долей эротики для всех, без актерского форса и страстей нараспашку (лицом к лицу любой консерватор счел бы это психклиникой), с возможностью для актеров играть столько, сколько они могут, а для зрителей — смотреть то и столько, сколько они хотят.

© Юлия Калинина

Режиссер «Карениной» Диана Сафарова заслуживает высокой похвалы. Тягучее бытоподобие, «жизнь» толстовских героев в условиях «здесь и сейчас» сочетаются с условным решением переломных фаз романа (бал, скачки, свадьба Левина, предсмертное безумие Анны), предполагающим соответствующую смену регистра актерских средств. Тут тебе и кинематографический эффект присутствия, столь важный для массового зрителя в эпоху высоких технологий, и соблюдение фабульной структуры, не дающей зрелищу превратиться в сеанс одновременных моноспектаклей. Доза интерактива умеренна настолько, чтобы не разрушить серьезность предприятия.

Выпить со Стивой, столкнуться в коридоре с Бетси Тверской, обнаружить в кармане листовку тайного революционного общества, наконец, стать свидетелем прибытия самого настоящего поезда — прямиком на второй этаж, — мечта любителя аттракционов. Услышать текст Толстого в той последовательности, в которой он написан, и вдруг обнаружить в нем пики и глубины, на которые никогда не обращал внимания, — мечта покрупнее, и у меня она сбылась. Ноу-хау найдено, но всеобщее театральное счастье откладывается. Кроме таланта в «Каренину» вложен такой бюджет, о котором как раз и остается помечтать.

ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА КАНАЛ COLTA.RU В ЯНДЕКС.ДЗЕН, ЧТОБЫ НИЧЕГО НЕ ПРОПУСТИТЬ


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Space is the place, space is the placeВ разлуке
Space is the place, space is the place 

Три дневника почти за три военных года. Все три автора несколько раз пересекали за это время границу РФ, погружаясь и снова выныривая в принципиально разных внутренних и внешних пространствах

14 октября 20247062
Разговор с невозвращенцем В разлуке
Разговор с невозвращенцем  

Мария Карпенко поговорила с экономическим журналистом Денисом Касянчуком, человеком, для которого возвращение в Россию из эмиграции больше не обсуждается

20 августа 202413626
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”»В разлуке
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”» 

Как возник конфликт между «уехавшими» и «оставшимися», на какой основе он стоит и как работают «бурлящие ритуалы» соцсетей. Разговор Дмитрия Безуглова с социологом, приглашенным исследователем Манчестерского университета Алексеем Титковым

6 июля 202418254
Антон Долин — Александр Родионов: разговор поверх границыВ разлуке
Антон Долин — Александр Родионов: разговор поверх границы 

Проект Кольты «В разлуке» проводит эксперимент и предлагает публично поговорить друг с другом «уехавшим» и «оставшимся». Первый диалог — кинокритика Антона Долина и сценариста, руководителя «Театра.doc» Александра Родионова

7 июня 202423472
Письмо человеку ИксВ разлуке
Письмо человеку Икс 

Иван Давыдов пишет письмо другу в эмиграции, с которым ждет встречи, хотя на нее не надеется. Начало нового проекта Кольты «В разлуке»

21 мая 202425078