22 июня 2017Театр
186

Gesamtkunstwerk Ленин

«Октавия. Трепанация» Бориса Юхананова на Holland Festival

текст: Софья Дымова
Detailed_picture© Андрей Безукладников

В фокусе юбилейного, отмечающего семидесятилетие, Holland Festival — тема демократии, трактуемая и исследуемая интендантом Рут Маккензи максимально широко: и как форма общественного устройства, и как принцип равноправия эстетик и стилей, наконец, как попытка уничтожить иерархию между публикой и художниками. «Октавия. Трепанация» Бориса Юхананова и Дмитрия Курляндского, копродукция легендарного форума и столичного «Электротеатра Станиславский», соседствует в программе с документальным спектаклем про Brexit из Лондона, contemporary dance на музыку «Весны священной» из Чили, новыми постановками Робера Лепажа и Ромео Кастеллуччи и традиционным театром Индонезии — в 1947 году, когда в Амстердаме был проведен первый Holland Festival, в стране шел процесс освобождения от голландского колониального режима. Индивидуальной свободе поет осанну и «Октавия. Трепанация».

Терапия, осуществленная на территории искусства, способна вылечить историю.

Опера-инсталляция — с гигантской головой Ленина в центре сцены, с колесницей, запряженной тройкой истлевших кентавров (сценограф — Степан Лукьянов), и с восемью десятками местных хористов, упрятанных в облачения воинов терракотовой армии, — выглядит апофеозом всего пугающего, что имиджево связано с Римской империей, с Советской Россией и с Древним Китаем как частными случаями тирании. Русские идут — так, вероятно, думала амстердамская публика, наблюдая в начале спектакля за четверкой красноармейцев, одетой художницей по костюмам Анастасией Нефедовой в пропитанную кровью кожу. Но операция, которую Юхананов проводит в «Октавии» на мозге Ленина, осуществляется одновременно и на зрительском сознании — снимая фантомные боли и редуцируя страх. В будущем сезоне спектакль доедет до Москвы, ближайшие сеансы «Трепанации» состоятся в октябре в Виченце — на сцене Teatro Olimpico Андреа Палладио.

© Андрей Безукладников

Авторитетная голландская газета NRC Handelsblad назвала музыку Дмитрия Курляндского «опьяняющей». Избавление от опьянения властью — сверхсюжет полуторачасового спектакля, устроенного как сеанс врачевания мозга тирана: в самом начале «Октавии» по лбу истукана бежит лазерная строчка невидимого трепанатора. Хор безголовых воинов, поделенный на два отряда, мерно и почти невидимо копошится, издавая попутно звуки, похожие на стоны: каждого солдата терракотовой армии будут выдергивать из толпы по одному бодрые красноармейцы с винтовками и вести — беспомощных, слепых — на места, уготованные им историей. Спотыкающиеся гиганты, послушно ведомые вооруженной властью, на поклонах снимут свои костюмы — и перед залом предстанет разномастная толпа улыбчивых голландских артистов в футболках с собственными именами: утверждая свободу личности, этот заключительный жест окончательно превращает «Октавию» в подлинно открытый, интернациональный, фестивальный проект в лучшем смысле слова.

В либретто оперы объединены два источника — эссе Троцкого о Ленине и приписываемая Сенеке пьеса о Нероне, чей развод с нелюбимой Октавией положил начало римской резне. Два тирана, разделенных веками, встречаются на театральной сцене, чтобы показать, как и из чего складывается стратегия и тактика насилия, заряженного невероятной личной энергией и страстью. Электронная партитура Курляндского построена на растянутом во времени фрагменте революционной «Варшавянки» с вкраплениями фонограмм выступлений Ленина, тиканья часов, цоканья лошадиных копыт — как в эпизоде с прибытием в Лондон Троцкого. Артист Электротеатра Юрий Дуванов — чуть гротескный грим, традиционный дорожный саквояж в руках, столь же традиционный способ существования — вещает о том, как в 1902 году приехал в Лондон, как нанял кэб и как постучался в дверь к только что проснувшемуся Ленину. В финале, уже после того, как история с Нероном и погубленной им Октавией завершится пожарищем в черепной полости вождя, Дуванов-Троцкий расскажет о потере, которую не смогла предотвратить медицина.

© Андрей Безукладников

Но терапия, осуществленная на территории искусства, способна вылечить историю: в очищенном от больных клеток черепе Ленина под занавес надувается резиновая фигура Будды, и зал с облегчением смеется, считывая одновременно и утопичность, и иронию финального coup de théâtre. Проводя символическую трепанацию на глазах у европейского зрителя, режиссура выводит нас за пределы эстетического. Парадокс, что называется, налицо: «Октавия» Юхананова—Курляндского — идеально выверенное зрелище, работающее с совершенством часового механизма. Но создатели спектакля сознательно заходят на территорию жизни, причем западной или отечественной — не так уж важно: темы тирании, революции и свободы одинаково значимы сегодня и тут, и там.


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет»Журналистика: ревизия
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет» 

Разговор с основательницей The Bell о журналистике «без выпученных глаз», хронической бедности в профессии и о том, как спасти все независимые медиа разом

29 ноября 202320810
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом»Журналистика: ревизия
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом» 

Разговор с главным редактором независимого медиа «Адвокатская улица». Точнее, два разговора: первый — пока проект, объявленный «иноагентом», работал. И второй — после того, как он не выдержал давления и закрылся

19 октября 202325931