Линор Горалик: пять историй про самосознание

...Вот, скажем, юная голландская студентка М. решает поступать в один известный московский вуз на историю и антропологию — и поступает. Семья молодой голландской студентки М. совершенно не в восторге от перспективы отправления ребенка в эту самую страну, но любовь к русской культуре и не в такие широты заведет. Пришлось соглашаться. Условие семья поставила одно: жить у знакомых. Нашли родственницу на каком-то десятом киселе, представительницу генеалогического побега чуть ли не петровских времен. Жила эта родственница в поселке Железнодорожный, готова была предоставить юной голландской студентке М. комнату. Предоставила. В комнате шевелились обои, дышал туманами вырванный из стены кран, на одном из оконных стекол были видны следы надписи «С Новым 1989 годом!», выполненной зубной пастой «Жемчужинка». История и антропология. Смущенная хозяйка вызывает сурового человека из какой-то ремонтной конторы. Суровый человек приходит и говорит, что может сделать красоту. Хозяйка говорит, что красоту не надо, надо просто чистые обои, ну и окна пригнать, кран там... Суровый человек осматривает кран, говорит, что может поставить итальянскую керамическую сидячую ванну. Ванну тоже не надо, надо нормальную раковину, чтобы девочка могла умыться. Ну и вообще: надо скромно, аккуратно. «Просто чтобы, — говорит квартирная хозяйка, — юной Марии было не страшно жить тут, среди нас». Тогда суровый человек наклоняется к юной Марии и доверительно спрашивает: «Девочка, ты ружье держать умеешь?»

...Вот, скажем, сын генерала К. в детстве выводил кукол на построение и проверял, хорошо ли они застелили за собой кроватки. Салага-медведь Плюша часто имел неосторожность замешкаться, и на это сын генерала К. назидательно говорил ему: «Ох, Плюша, любит таких, как ты, вражеский пулемет!»

...Вот, скажем, переводчик-синхронист П. поступает на очень крутые и очень дорогие курсы повышения квалификации. При этом кругом происходит вот это вот все — а тут, значит, британское произношение, верхненемецкое интонирование и прочие милые камерные задачи. И переводчик-синхронист П. жалуется своему другу, госслужащему Е., что ощущает серьезную растерянность. «Что я буду делать после своих офигенных курсов? — спрашивает он. — Вот вкладываюсь я годом времени, кучей денег и усилий — а кому при нынешней политической атмосфере через год будут нужны русские переводчики-синхронисты?!» «Учись, учись, — печально говорит госслужащий Е. — Не беспокойся, будут нужны». «Ну кому, ну кому?» — недоумевает переводчик-синхронист П. «А в Нюрнберге, в Нюрнберге переводить», — печально отвечает госслужащий Е.

...Вот, скажем, промдизайнер Н. утверждает, что один раз на Якиманке его сильно побили «какие-то питерские люди». Зажали голову, били ей об стену и говорили: «Прости, братан. Прости, братан...» Больше ничего не хотели.

...Вот, скажем, поступивший на мясоперерабатывающий комбинат маркетолог П. замечает, что во время обеденного перерыва сотрудники потребляют в основном продукцию самого комбината: одни работники сидят во дворе с дымящимися мисочками пельменей, другие жуют на лавочках колбаску, третьи, скажем, беседуют за банкой тушенки. Маркетологу П. это очень нравится, ему кажется, что об этом должно быть рассказано в твиттере завода. На следующий день он идет побеседовать с работниками, их цитаты могут оказаться полезным ресурсом. Его несколько удивляет, что те, кто вчера ел пельмени, и сегодня едят пельмени, едоки колбаски вновь обедают колбаской, да и тушенка у вчерашних тушенщиков все та же. Маркетолог П. начинает с первой группы. «А это у вас наши пельмени?» — «Да, это наши пельмени, вот у нас тут кухня, мы их тут и варим». — «Они вам нравятся?» — «Да, они нам очень нравятся». — «Вы поэтому и вчера их ели?» — «А?» — «Ну, они вам так нравятся, что вы второй день их едите, да?» — «А?» Маркетолога П. учили правильно составлять опросники, его так легко не ошарашишь. «О'кей, а почему вы опять сегодня едите пельмени?» — «Так мы ж пельменный цех». Тут маркетолог П. все-таки теряется. «Вы что, каждый день их едите?» — «Да». — «А почему?» — «Так мы ж пельменный цех». Тут маркетолог П. делает новый заход. «А вот рядом, — он кивает на соседние лавочки, — ребята колбасу едят». — «Едят». — «Это наша колбаса?» — «Да, это наша колбаса». — «Как вы думаете, она им нравится?» — «Да уж, видать, нравится» (не без мечтательности). — «Она им так нравится, что они ее второй день едят?» — «А?» Тогда маркетолог П. честно спрашивает: «Они — колбасный цех, да?» «Да, — подтверждают едоки пельменей. — Они — колбасный цех». К тому, что люди с тушенкой — это консервный цех, маркетолог П. приходит сам, методом экстраполяции. И спрашивает: «Слушайте, а чего же вам не меняться продуктами? Разнообразие! Интерес к новому опыту! День они вам колбаску, вы тем пельмени, они вам тушенку... Разве вам не хочется тушенки?» И тогда пельменный цех ответил маркетологу П. единым стальным голосом: «Себя не уважать».

Понравился материал? Помоги сайту!

Подписывайтесь на наши обновления

Еженедельная рассылка COLTA.RU о самом интересном за 7 дней

Лента наших текущих обновлений в Яндекс.Дзен

RSS-поток новостей COLTA.RU

При поддержке Немецкого культурного центра им. Гете, Фонда имени Генриха Бёлля, фонда Михаила Прохорова и других партнеров.