25 августа 2014Общество
165

Культурное достояние советского народа

Олег Кашин о режиссерских находках донецкой войны

текст: Олег Кашин
Detailed_picture© РИА Новости

Колонна взятых в плен украинских военных идет по Донецку под конвоем. Суровая блондинка в камуфляже и со штыком; в своей жизни она, наверное, никогда не фотографировалась так много — теперь она уже навсегда в истории, кадры с блондинкой получились очень выразительные. На тротуарах стоят радостные жители Донецка. Снимают колонну пленных на телефоны и планшеты, улыбаются и, кажется, расталкивают друг друга, желая встать поближе к месту прохождения колонны. Есть фотография, на которой какой-то донецкий старик (подозреваю, что когда город займут украинские войска, мы еще увидим этого старика с сине-желтым флажком в очередях за гуманитарной едой) бросает в пленных яйцо. Эти кадры можно было бы назвать страшными, жуткими, какими угодно, но только при одном условии: если бы они появились из вакуума, из ниоткуда, если бы мы не знали, что есть на свете город Донецк и страна Украина, и не знали бы, что там происходит, а потом увидели бы колонну пленных, блондинку со штыком и старика с яйцом и ужаснулись — боже мой, как же так.

Собственно, моя гипотеза по поводу возмущения московских социальных сетей в связи с парадом в Донецке и состоит в том, что люди (а их много), которые пишут сегодня возмущенные слова, — они просто пропустили все, что было до этого парада. Пропустили сбитый самолет, пропустили одесский пожар, пропустили садистское убийство депутата Рыбака в Славянске и еще добрый десяток событий масштабом помельче. Не видели роликов депутата Ляшко, не видели фотографий мужчин в трусах на допросах по обе стороны линии фронта, не помнят, как в Киеве громили российское посольство, или как депутата Царева ждали у выхода из телестудии и чудом не разорвали на куски, или как волынского губернатора Башкаленко в наручниках ставили на колени на сцене митинга в Луцке, или как на колени ставили украинских омоновцев. Уровень жестокости в украинских событиях с самого начала последней революции был таков, что по меркам этого уровня парад пленных в Донецке выглядит максимальным гуманизмом, на который сегодня только способны участники этой войны. Людей даже не поливали зеленкой, их просто вели по улицам в сопровождении вооруженного конвоя — разве это как-то выходит за пределы логики войны, тем более такой? Вы уверены, что перед нами самый возмутительный  эпизод событий на Украине?

Все давно выбрали себе сторону и тщательно отсортировывают поступающие из Донбасса новости — здесь скорбим, здесь радуемся, здесь не замечаем.

Судя по комментариям, сопровождавшим донецкий парад, — да, именно в этом многие сейчас и уверены. Видимо, задевает донецкий парад какие-то тайные струны советской души, и даже понятно, какие именно струны.

Организаторы шествия пленных позаботились о том, чтобы их идея прочитывалась однозначно: колонну пленных замыкали поливальные машины, моющие мостовую, то есть организаторы акции демонстративно ссылались на, вероятно, самый известный эпизод с пленными немцами из советской истории. Точно так же мыли мостовую в Москве 17 июля 1944 года, когда от Ходынки до Курского вокзала через центр Москвы провели 57 тысяч немецких офицеров, генералов и солдат, взятых в плен в Белоруссии. На этот эпизод принято ссылаться, когда речь заходит о режиссерских вкусах Сталина: генералиссимус знал толк в эффектных зрелищах, и это зрелище было, может быть, самым ярким из всех, к организации которых он имел отношение. Поливальные машины, замыкающие колонну пленных, — это давно уже не эпизод войны, это важнейший, общеизвестный и общепонятный элемент советской культуры. Понимаю, как нелепо это звучит сейчас, но речь идет именно о культурном достоянии, а не о каком-то другом.

То возмущение, которое мы наблюдаем в связи с парадом пленных в Донецке, вызвано не столько издевательством над пленными, сколько именно удавшейся попыткой сепаратистских сил присвоить себе это культурное достояние, поставить его на службу себе. В советском мире, в котором поливальные машины, замыкающие колонну пленных, символизируют однозначную победу добра над злом, — в этом советском мире живут не только организаторы донецкой акции, но и ее критики, которые по привычке повторяют лозунги про средневековье и жестокость, не отдавая себе отчета, что их возмутило в действительности.

Обе стороны донецкой войны вдохновляются примерами из одного и того же источника.

Вообще использовать слово «лицемерие», когда речь идет о реакциях и высказываниях участников и болельщиков настоящей войны, — наверное, это дурной тон, но ведь именно с лицемерием мы и имеем дело. Я был бы очень рад увидеть комментатора, который сегодня называет средневековьем прогон пленных украинцев по Донецку, а в мае оплакивал бы людей, сгоревших в одесском Доме профсоюзов. Но я не знаю таких людей. Все давно выбрали себе сторону и тщательно отсортировывают поступающие из Донбасса новости — здесь скорбим, здесь радуемся, здесь не замечаем. Здесь свои, здесь чужие. Над словосочетанием «виноваты обе стороны» теперь принято смеяться, потому что все давно в курсе, какая сторона виновата во всем, а какая, в свою очередь, невиновна. Такая картина мира уже никому не кажется искаженной; когда она разлетится вдребезги, всем будет неприятно, но это потом, а пока можно картинно повозмущаться донецким ремейком сталинского прогона немцев по Москве.

Интересно, что и Киев в этот день проэксплуатировал общеизвестный советский образ из той же войны: солдаты, прямо с праздничного парада уходящие на фронт, — это ведь тоже Сталин, только 1941 год, ноябрь. Обе стороны донецкой войны вдохновляются примерами из одного и того же источника просто потому, что других источников у советских людей нет, и, в принципе, несложно представить себе зеркальную ситуацию, когда уже по Киеву ведут пленных с поливалками, а по Донецку ополченцы идут парадом перед тем, как отправиться с праздничной площади на передовую. Этот день, 24 августа 2014 года, с кошмарной точностью показал, до какой степени одни и те же люди воюют друг с другом на донецком фронте. Люди одной культуры, люди одного языка, совершенно одинаковые люди, которые, конечно, уже никогда не станут братьями, но радоваться тут в любом случае нечему.


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет»Журналистика: ревизия
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет» 

Разговор с основательницей The Bell о журналистике «без выпученных глаз», хронической бедности в профессии и о том, как спасти все независимые медиа разом

29 ноября 202323010
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом»Журналистика: ревизия
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом» 

Разговор с главным редактором независимого медиа «Адвокатская улица». Точнее, два разговора: первый — пока проект, объявленный «иноагентом», работал. И второй — после того, как он не выдержал давления и закрылся

19 октября 202327849