26 мая 2014Общество
87

Театр жестокости и театр абсурда

Екатерина Сергацкова о том, как (не) голосовал Донбасс

текст: Екатерина Сергацкова
Detailed_picture© Getty images / Fotobank.ru

Таксист как-то странно засмеялся. По радио передавали, что на территории Донецкой народной республики выборов не будет.

— Чего вы смеетесь? У вас же выборов не будет, — говорю ему я.

— Ну смешно же, — говорит водитель и высаживает напротив областной администрации, которая с апреля захвачена представителями «народного ополчения».

В кафе, где я планировала позавтракать, меня не пускают.

— Мы еще не открылись, понятно? В одиннадцать открытие, — нервно сообщает девушка, вытирая метлой тополиный пух с занавесок. Смотрю на часы: без пяти одиннадцать.

— Так я подожду тут пять минут, можно? — умоляю я.

— Нет, — сухо отвечает девушка и выпроваживает из кафе.

На улицах пусто и напряженно. За день до выборов прошел слух, будто города Донецкой области планируют «зачистить». Что это значит, никто не понял, но с работы людей отпустили еще в три часа дня, закрылось большинство магазинов и кафе. Даже на площади перед областной администрацией почти никого не было. Пожилая женщина сидела на улице за столиком и выдавала редким прохожим анкеты на трудоустройство.

— Когда закончится война, мы всем позвоним и дадим работу. Работы будет ой как много! — говорит женщина и улыбается. — Нам нужно будет строить новое государство, без всех этих олигархов и фашистов. Первые два месяца, правда, придется скорее всего поработать бесплатно. Денег-то у нашей республики еще нет…

Накануне 25 мая стало ясно, что выборов в Донецкой области не будет. В места, где располагались избирательные комиссии, пришли вооруженные люди в масках, забрали компьютеры и пригрозили расправой. Активисты, которые пытались хоть как-то проявить свою проукраинскую позицию, уехали из региона — кто в Киев, кто в соседний Днепропетровск, где миллионер Игорь Коломойский пресек сепаратистские настроения. Журналистов на Донбассе тоже практически не осталось: после того как им стали угрожать, а на «стене предателей» обладминистрации повесили их фотографии, они предпочли уйти в подполье.

Утром в воскресенье официально сообщили, что голосовать в Донецке не получится. Рядом с домом, где я поселилась, открылся один-единственный участок. Через десять минут к нему подошли вооруженные люди. Спустя еще десять минут участок был закрыт.

Ишь, пришли какие-то бандиты и не дают нам голосовать, а мы тут отщепенцы получаемся, да?

Из Докучаевска — маленького городка под Донецком — сообщили, что неизвестные люди взяли штурмом открывшийся избирательный участок. Долго жду такси, чтобы поехать туда: многие водители отказываются выезжать за пределы областного центра. Наконец приезжает таксист Паша. Проезжая мимо заправки, он говорит: «Вот смотри, сколько сепаратистов» — и указывает на машины без номеров. Из окна одной из них показывается рука в черной перчатке — такие здесь обычно носят вооруженные люди.

Возле докучаевской школы стоят двое: милиционер и мужик в гражданском. Двери школы закрыты, рядом припаркованы «Жигули», из которых ревет песня группы «На-на» «Фаина».

— Никаких выборов тут нет, — неприветливо сообщает мужик. — Мы все проголосовали 11 мая, поэтому сегодня никто не пришел.

— Что, совсем никто? — переспрашиваю на всякий случай.

— Совсем, — мрачно отвечает он, и взгляд его как бы намекает, что больше на вопросы он отвечать не намерен. Молчаливый милиционер присаживается на лавочку и закуривает сигарету.

Участок на территории училища тоже закрыт. У дверей стоят мужчина в милицейской форме, длинный худой парень в голубых шортах с желтым узором и девушка в голубой рубашке. Они приехали из Донецка специально, чтобы проголосовать. Милиционер стучит в дверь, изнутри доносятся женские голоса.

— У вас там есть милиционер? — спрашивает в замочную скважину мужчина. Ответа нет. Постояв несколько минут у входа, парень с девушкой расстроенно уходят.

Тем временем на первом участке разворачивается скандал. В школу пришли проголосовать местные жители, все они получили приглашения на выборы. В школу их не пускают: двери держат милиционер и женщина, назвавшаяся охранницей.

— У нас выборов не будет, еще раз повторяю, — строго говорит женщина.

— А милиционер что, эту ДНР защищает? — вопит крупная дама в трениках. — Ишь, пришли какие-то бандиты и не дают нам голосовать, а мы тут отщепенцы получаемся, да?

На главной площади Докучаевска готовятся к митингу Донецкой народной республики. Посреди площади кто-то поставил старый велосипед, к которому веревкой привязали потрепанный советский флаг с поеденным молью портретом Ленина.

Пожилой мужик в камуфляже рвется на сцену.

— Дайте мне речь сказать! Я хочу речь сказать! — упрашивает он представителей ДНР. Они над ним смеются.

— Хочешь сказать — иди, пока мы микрофон не поставили, — говорит один из них.

— Я хочу сказать, что я за Советский Союз! — кричит мужик.

— Эй, дед, — предупреждает дээнэровец, — мы не за Советский Союз. Мы за народ.

Толпа потихоньку стягивается к сцене, и вдруг раздается автомобильный гудок. За ним еще один, и еще, гудки сплетаются в единый неприятный рев. Люди недоуменно оборачиваются по сторонам. Двенадцать часов дня: именно в это время привыкли сигналить те, кто не поддерживает Донецкую народную республику. Эту акцию протеста придумал Ринат Ахметов, который на днях заявил, что выступает за целостность Украины и против ДНР. На площади раздаются аплодисменты. Кажется, не все поняли, чему посвящены гудки.

Народ вдруг понял, что все это время не только уважал Рината, но и люто его ненавидел.

…Босая женщина шагала по мосту в сторону Макеевки, задрав майку. Под ней красовался алый лифчик. В руках она держала шлепанцы, бутылку с прозрачной жидкостью и православный крестик.

— Ахметов — враг народа! — скандировала она и махала руками, призывая всех идти за ней. Возможно, она представляла себя героиней картины Делакруа «Свобода на баррикадах» — и в чем-то действительно была на нее похожа.

Позади женщины двигалась толпа с российскими флагами. Из колонок «Жигулей», накрытых флагом Донецкой народной республики, играла песня, которую многие здесь уже знают наизусть, — «Русские идут» в исполнении Жанны Бичевской.

В двенадцать, пока я наблюдала, как в Докучаевске автомобилисты раздают «гудок Ахметова», дээнэровцы собрали большой митинг на площади Ленина в Донецке. Задача митинга была проста: продемонстрировать, что Донецк выборы не провел и страшно этим фактом доволен. После официальной части на площади выстроились бойцы батальона «Восток», часть из которых — профессиональные военные из России. Внезапно один из руководителей ДНР призвал всех идти громить резиденцию Ахметова в Макеевке, и экзальтированная толпа молниеносно среагировала на призыв.

И вот уже донецкие жители вперемешку с вооруженными бойцами «Востока» ревут под стенами резиденции, требуя открыть ворота.

— Покажи нам свои богатства, Ринат! — кричат со всех сторон.

— Киеву показали Межигорье, теперь и ты покажи нам свой «Люкс»!

— Дай посмотреть, сколько ты наворовал, Ринат!

Еще пару месяцев назад Ахметов на Донбассе считался неприкосновенной фигурой, хозяином региона, крестным отцом шахтеров и рабочих, кормильцем многотысячной донецкой семьи. О Ринате слагались легенды. Многие, например, искренне верили в историю о том, будто Ахметов, встречая на улице красивую девушку, обязательно дарит ей пачку долларов. Рината слушали раскрыв рот, за ним готовы были пойти куда угодно, потому что он хоть и узурпировал власть над местной экономикой и не давал развиваться малому бизнесу, но своих не обижал.

Ахметов был локальным президентом Донбасса, царем терриконов. И вдруг на его территории появилась Донецкая народная республика, пожелавшая национализировать его предприятия и призвавшая народ отказаться от уплаты налогов узурпатору. Ринат оказался в опасном положении, его неприкосновенный образ начал стремительно разрушаться. Народ вдруг понял, что все это время не только уважал Рината, но и люто его ненавидел и что для них этот поход к резиденции гораздо важнее, чем выборы всеукраинского президента. Поход на «Люкс» стал для них эквивалентом выборов. Король Донбасса внезапно оказался голым: подданные забрали у него одежду, и этот факт их ужасно тешил.

Толпа гремела под стенами резиденции, героиня Делакруа носилась с крестом среди вооруженных бойцов, женщины с российскими флагами, лежа на газоне, подпевали Жанне Бичевской. А где-то за пределами Донецкой народной республики шли настоящие выборы.


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет»Журналистика: ревизия
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет» 

Разговор с основательницей The Bell о журналистике «без выпученных глаз», хронической бедности в профессии и о том, как спасти все независимые медиа разом

29 ноября 202320797
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом»Журналистика: ревизия
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом» 

Разговор с главным редактором независимого медиа «Адвокатская улица». Точнее, два разговора: первый — пока проект, объявленный «иноагентом», работал. И второй — после того, как он не выдержал давления и закрылся

19 октября 202325917