3 марта 2014Общество
104

Две войны

Иван Давыдов о том, что, еще не начав одну войну, Путин уже выиграл другую — с нами

текст: Иван Давыдов
Detailed_picture© ИТАР-ТАСС

В пятницу вечером я с жаром доказывал приятелю, что российская агрессия в отношении Украины — дело немыслимое. Подкрепляя речь вполне понятным набором аргументов. Что Крым и восток Украины — не Южная Осетия. Что мы, конечно, сколько угодно можем считать своего президента безумцем, но он на самом деле человек, в общении с окружающим миром крайне прагматичный, отлично понимающий пределы допустимого, ценящий, в конце концов, личное свое положение в ряду прочих великих достаточно, чтобы не рисковать им хотя бы из тщеславия. Ну и так далее. Мелкие провокации — отставные нашисты в роли харьковских патриотов с триколорами (я этого пидора на крыше «Дождя» видал, как говорится), силы обороны Севастополя, до степени неразличимости похожие на российский спецназ, все это терпимое, умеренное зло — ну да, неизбежность, новый сладостный стиль российской внешней политики, но война? Ах, оставьте.

В субботу днем казалось, что ровно в четыре часа, как поется в песне, Киев будут бомбить, и от небывалого позора стране нашей вместе с нами, вне зависимости от того, как мы сами к этой войне отнесемся, уже никуда не деться. И какая разница — просто смотреть, как лобызают друг друга в десны, как, позабыв о гигиене, обмениваются слюной патриотического восторга прежние непримиримые враги, или выйти, по завету барда, на площадь… Что там, на этих площадях? Мы так поистоптали за последние два года площади, что некоторые теперь по три раза в неделю ломаются, и мудрый мэр Москвы вынужден их закрывать по техническим причинам. Взять хоть Манежную.

Какой ответ не то что адекватен, а просто возможен, когда реальностью становится невообразимый ночной кошмар? Что тут можно сказать или сделать?

В воскресенье под вечер, проведя предварительно по улицам парады подневольных людей, чей, впрочем, настрой мне лично показался вполне искренним, и рассказав им, как на Украине фашистские молодчики запрещают русский язык (!), официальные наши ястребы обернулись вдруг голубями и наперебой взялись утверждать, что ни о каких покушениях на целостность либо суверенитет Украины речи быть не может, а уж про войну и заикаться не стоит.

Политзаключенные? Кто это? Террористические законы? О чем это? Райком закрыт, все ушли на фронт. На Первый украинский.

И это, конечно, совершенно ничего не значит. Может быть, завтра утром российские танки войдут в Харьков. Или Путин выдаст Януковича киевским властям. Политрук всегда лжет, даже если не лжет. Происходящее — по-прежнему кошмар, но ко всему привыкаешь, а в эпоху перепроизводства информации — привыкаешь быстро. Любопытство как минимум появляется.

Но ведь кроме этой, зимней, позороносной русско-украинской войны 2014 года, которая пока, слава богу, не началась (и есть надежда, что все-таки не начнется), в России имеется еще одна. Я вспомнил (да, именно вспомнил, это важно) о ней в воскресенье днем, когда мы — не без проснувшегося уже любопытства — смотрели на шествие сторонников войны в Москве. Мимо шли одинаковые люди с одинаковыми плакатами («своих не бросаем»), и тут вдруг прозвучал вопрос:

— Слушай, а откуда возникли слухи о бойкоте Олимпиады? Войны-то ведь еще не было.

Ну как не было, когда была? Была война со здравым смыслом, с надеждой хоть когда-нибудь жить здесь по-человечески, с правами граждан, с культурой. Государство вело ее — несколько, может быть, хаотично, но в целом успешно — как минимум два последних года. Однако, несмотря на государственные успехи, имелось ведь и поле противостояния. Чтобы не сказать — дискуссии. И вот эту вторую войну государство выиграло молниеносно, просто поманив российское общество перспективой войны взаправдашней — с кровищей и танчиками. Этакий вышел внутренний интеллектуальный блицкриг. Политзаключенные? Кто это? Террористические законы? О чем это? Райком закрыт, все ушли на фронт. На Первый украинский.

Все, что было, оправданно, ибо вело — и закономерно вело — к русской, как принято теперь в определенных кругах выражаться, весне. Тюрьму, говорите, у нас тут построили? Так ведь это затем, чтобы штрафбат сформировать и соседям морду начистить.

Один юродивый в Фейсбуке так прямо и написал: так вот они зачем были нужны, все эти Яровые—Мизулины! Слава депутатам, героям слава!

Cпециальные люди будут проверять температуру мочи у всех, кто слушает речи начальства. Вдруг не кипяток — тогда трепещите, неверные.

Пишут, что общество окончательно расколото (хотя про это пишут без особых поводов с зимы 2011 года). Но на самом деле общество-то консолидировано. Противники войны (то есть, извините, грядущего грандиозного геополитического успеха России) — в ничтожном меньшинстве. Дискуссии кончились. Какие могут быть у ликующих патриотов дискуссии с национал-предателями? Теперь оскорбления вместо аргументов.

Но главное, повторюсь, что государство выиграло войну со здравым смыслом. Страшное это единодушие людей, которым всего важнее шанс оттяпать кусок чужой земли, — оно никуда не денется, даже если ситуация на Украине будет развиваться более или менее нормально. Путин, даже не осуществив аншлюса, останется надолго великим для многих из вчерашних его критиков, потому что нет ничего для человека страшнее, чем признать собственную глупость. Куда деваться всем героям интернет-сражений, грезившим о разгроме бандеровских полчищ и триумфе русского оружия, если с триумфом придется повременить?

Ну, а уж если осуществит…

И патриотический этот ажиотаж просто не может не конвертироваться в новую порцию бессмысленных запретов, превращающих страну в место, окончательно для жизни непригодное. И запреты эти встретят понимание граждан — все же помнят черно-белую из черно-белых же фильмов формулу: «по законам военного времени».

Не удивлюсь, если скоро, например, специальные люди будут проверять температуру мочи у всех, кто слушает речи начальства. Вдруг не кипяток — тогда трепещите, неверные.


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Евгения Волункова: «Привилегии у тех, кто остался в России» Журналистика: ревизия
Евгения Волункова: «Привилегии у тех, кто остался в России»  

Главный редактор «Таких дел» о том, как взбивать сметану в масло, писать о людях вне зависимости от их ошибок, бороться за «глубинного» читателя и работать там, где очень трудно, но необходимо

12 июля 202349565
Тихон Дзядко: «Где бы мы ни находились, мы воспринимаем “Дождь” как российский телеканал»Журналистика: ревизия
Тихон Дзядко: «Где бы мы ни находились, мы воспринимаем “Дождь” как российский телеканал» 

Главный редактор телеканала «Дождь» о том, как делать репортажи из России, не находясь в России, о редакции как общине и о неподчинении императивам

7 июня 202342820