2 марта 2017Общество
329

Балабанов и империя

Что делать с «неудобными» местами у Балабанова, как раз теми, за которые его любят патриоты? Мария Кувшинова предлагает новый ответ

текст: Мария Кувшинова
Detailed_picture© «СТВ»

Три года назад, незадолго до того, как Совет Федерации разрешил президенту вводить войска на территорию Украины, мне позвонили с незнакомого номера на +38. Звонивший представился Александром из Симферополя и попросил прислать на день рождения его сына-подростка книгу о Балабанове, которую только что выпустил журнал «Сеанс». Александр был настойчив и прост до развязности, помимо моего телефона он раздобыл еще и номер вдовы Балабанова Надежды Васильевой; потом мы всей редакцией пытались переслать ему экземпляр, но тогда как раз началось — курьерские службы отказывались принимать посылку, а Почта России не давала никаких гарантий. Крымчанину, казалось, было наплевать на происходящие вокруг исторические события — он очень хотел провернуть дело до дня рождения, но ничего не вышло. Потом, кажется, книга все же была отправлена, однако Александр, номер которого теперь начинался на +7, продолжал звонить, поздравлять с праздниками на правах доброго знакомого и очень обиделся, когда я попросила его прекратить преследование. Внезапный прорыв эфира в дни Крымской весны произвел на меня сильное впечатление — не менее сильное, чем скидка 30%, которую летом 2015 года мне предоставили в одном из киевских ресторанов, узнав во мне автора книги о Балабанове.

Как автору же мне иногда пишут поклонники его творчества из разных городов России. Недавно один человек прислал свой собственный короткометражный фильм: ветерана войны и молодого парня на День Победы одновременно избивают хулиганы, оба теряют сознание и встречаются где-то в надмирном пространстве, вместе бродят по заброшенным полям сражений, перебираясь из зимы в лето (как в «Я тоже хочу»), а потом приходят в себя в больничной палате. «Позаботься о том, чтобы с ним было все в порядке», — бросает парень матери, вставая с кровати. «А ты куда?» — «В военкомат». Я так и не выяснила, где он планирует воевать.

В разговоре о Балабанове представители условно либерального лагеря всегда испытывают определенные трудности: с одной стороны, сила его воздействия очевидна и продолжает возрастать (а для русского кино он окончательно стал отцовской фигурой, потеснив Тарковского), с другой — приходится не замечать или выискивать оправдания как для собственных высказываний режиссера («революцию устроили евреи», «Хрущев, придурок, отдал Крым»), так и для наличия в его фан-базе значительного количества адептов «русского мира». К Балабанову апеллировали, но не смогли его присвоить все противоборствующие стороны. Сделать это оказалось непросто: даже знаменитые слова «За Севастополь ответите!» идут в дело только после небольшой смысловой подмены — ведь их произносит не всеобщий любимец Данила, а комически-отвратительный персонаж Виктора Сухорукова, с которым мало кто захочет идентифицироваться.

Балабанов (как и Борис Рыжий) возник на Урале в результате постоянной переброски потоков советских людей, в числе его предков были не только русские, но и поляки, и молдаване, и украинцы; летние каникулы он проводил у дяди-железнодорожника под Измаилом, высшее образование получил далеко от дома — в городе Горьком. География Балабанова и его семьи — весь Советский Союз. Мы никогда не узнаем, как этот советский человек per se отозвался бы на события последних трех лет, но, честно говоря, у меня нет никаких сомнений, что его смерть за несколько месяцев до начала Майдана и того, что последовало потом, — это не просто так.

В год выхода книги и после было много мероприятий, связанных с Балабановым, — одним из них стал показ «Брата» в петербургском кинотеатре «Аврора», где я, цепляясь за фанерные щепки кресел, впервые посмотрела его летом 1997 года. Хотя некоторые утверждают, что подобная интерпретация была очевидна для них всегда, именно во время этого позапрошлогоднего сеанса я с удивлением обнаружила, что смотрю кинофильм, главным героем которого является не Данила Багров, а Немец. Да, конечно, тема маленького человека и специфический пронзительный гуманизм — одна из очевидных примет кинематографа Алексея Балабанова, но любят его, что называется, не за это. Данила — наш брат, Путин — наш президент, ресентимент — наш ресентимент.

Однако по прошествии двадцати лет вдруг выяснилось, что в этом популярнейшем фильме несгибаемым носителем стройной моральной системы оказывается кладбищенский фрик — Данила же рядом с ним выглядит растерянным мальчиком. Всей страной принять за супермена вчерашнего подростка, трагически обреченного на ошибочный путь, — вот это аберрация так аберрация. В контексте завершившейся фильмографии Балабанова непонятый, вечно гонимый Немец встает в ряд режиссерских альтер эго (как Сунька или Кочегар). Автор, как и его герой, знает, что не будет услышан, по крайней мере, сейчас; к чему же он призывает? К отказу от соблазна власти и от дискурса власти вообще — в том числе и от биологической власти убийцы над жертвой. К отказу от хватательного рефлекса, одинаково присущего вору, насильнику и имперцу, желающему захватить и удержать любой ценой. Он призывает не искать, в чем сила, — это призыв к спасительной слабости. Не очень похоже на «героизацию киллера», в которой Балабанова часто обвиняли и в которой он (в финале «Я тоже хочу») обвинил себя сам.

Дальше — больше: недавно обнаружилось, что знаменитый стишок из «Брата-2» («Это все мое, родное») является несколько видоизмененным произведением живущего в Якутии юкагирского поэта Николая Курилова, в конце 1980-х переданным переводчику Михаилу Яснову. Балабанов не мог не знать об этом: опубликованные и прочитанные им в журнале «Колобок» строки подписаны как «перевод с юкагирского» — не знали мы, исследователи. Интерес Балабанова к Якутии и другим северным народам зародился во время его работы на Свердловской студии документальных фильмов, к которой была «приписана» вся территория за Уралом, — якутская тема звучит в нескольких его картинах. Неудивительно также, что весть из Якутии пришла к нам только сейчас: эта удивительная цивилизация (о мощи которой хорошо знал Балабанов) на наших глазах начинает свой прорыв к миру — в том числе и потому, что всего пару лет назад туда наконец-то провели высокоскоростной интернет (так что новостей из Якутии будет еще больше).

Но здесь уже есть повод сатанински захохотать, потому что якутско-юкагирский провенанс (Курилов вместе с братом является создателем юкагирского алфавита) превращает имперскую речовку в нечто совершенно, совершенно противоположное — в апологию малой родины, сидения на травке и полного удовлетворения тем, что имеешь, без малейших попыток экспансии. Стоит отметить также, что и незаконченная «Река», и ставший ее отзвуком «Кочегар» были основаны на произведениях ссыльного польского офицера Вацлава Серошевского — то есть представителя той мятежной среды, которая на протяжении многих десятилетий, невзирая на поражения, вела последовательную борьбу с империей.

Очевидно, что Балабанов видел больше, чем его современники, видел в том числе и потому, что не хотел отворачиваться от того, от чего другие предпочитали отвернуться, — было бы справедливо, если бы продолжали смотреть на него, постепенно освобождаясь от удобно разношенных за долгие годы стереотипов восприятия.


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Илья Будрайтскис: «Важным в опыте диссидентов было серьезное отношение к чужим идеям»Вокруг горизонтали
Илья Будрайтскис: «Важным в опыте диссидентов было серьезное отношение к чужим идеям» 

Разговор о полезных уроках советского диссидентства, о конфликте между этикой убеждения и этикой ответственности и о том, почему нельзя относиться к людям, поддерживающим СВО, как к роботам или зомби

14 декабря 202218171
Светлана Барсукова: «Глупость закона часто гасится мудростью практических действий»Вокруг горизонтали
Светлана Барсукова: «Глупость закона часто гасится мудростью практических действий» 

Известный социолог об огромном репертуаре неформальных практик в России (от системы взяток до соседской взаимопомощи), о коллективной реакции на кризисные времена и о том, почему даже в самых этически опасных зонах можно обнаружить здравый смысл и пользу

5 декабря 202210995
Григорий Юдин о прошлом и будущем протеста. Большой разговорВокруг горизонтали
Григорий Юдин о прошлом и будущем протеста. Большой разговор 

Что становится базой для массового протеста? В чем его стартовые условия? Какие предрассудки и ошибки ему угрожают? Нужна ли протесту децентрализация? И как оценивать его успешность?

1 декабря 202218912