2 августа 2016Общество
158

Бот Алексей Иванов на страже российского престола

В Фейсбуке пачками блокируют неугодных блогеров. Максим Горюнов поинтересовался, кто именно на него настучал

текст: Максим Горюнов
Detailed_picture© Александр Миридонов / Коммерсантъ

В Facebook с некоторых пор стали блокировать популярных блогеров оппозиционных взглядов, часто за старые посты, по формальным поводам, по доносам «нашистов». Среди пострадавших — наш автор Олег Кашин, Ольга Романова, Виктор Шендерович, Альфред Кох и не только. Пока Леонид Волков разбирается с менеджерами Facebook, какого, собственно, черта, другого нашего автора Максима Горюнова как раз в очередной раз отрубили от сети. Он предложил об этом редакции маленький текст.

В позапрошлую пятницу мою страницу на Facebook заблокировали за «нарушение норм сообщества». Кому-то не понравился мой старый текст, в котором я описал разговор с молодыми британскими и американскими журналистами о том, как обе нации нелестно отзываются друг о друге. Неожиданный повод, верно? Но мне не привыкать. Это моя четвертая блокировка, и продлится она месяц.

Первая блокировка была вот за это. Тогда меня вывел из себя разговор с одним знакомым про то, какие русские несчастные, а их соседи подлые. Я собрался с сарказмом и сочинил текст, доводя каждый тезис тронувшегося собеседника до абсурда. В комментарии сразу пришли возмущенные с триколором на фото. Комментарий у них был общий: «Бред!» Еще — «ты еврей и пьешь кровь русских детей!» Я не спорил с ними. Просто отправлял в черный список. Они пожаловались на меня. Оказалось, они умеют правильно оформлять жалобы. Сутки спустя мою страницу заблокировали, а текст стерли. Знакомый, работающий диктором на радио, успел записать ролик и вывесить его на YouTube.

Второй раз меня заблокировали за это. Я съездил на пикник, устроенный Захаром Прилепиным в Новом Иерусалиме. Пробыл там целый день, ничего не упустил. Послушал барда-неонациста, посетил лекцию о кровавом Ельцине, отстоял очередь за гречневой кашей с тушенкой. Утром следующего дня описал увиденное у себя на странице. Получилось смешно, но там и было смешно. В окружении музейных избушек националисты ели индийскую похлебку, приготовленную писателем Германом Садулаевым, рассуждали о гуманизме Ивана Грозного, а Лимонов летал над ними на вертолете.

В комментарии снова пришли персонажи со знаменами. Опять я десятками отправлял их в черный список. Когда перепостов стало больше пятисот, я понял, что текст обязательно уберут. Через сутки текст действительно убрали, а меня заблокировали. Кажется, на неделю.

Я прогулялся по их страницам. Полупустые, заполненные ядреной, как мутный самогон, пропагандой и ссылками на тексты, как правильно солить огурцы. От этих страниц тянуло как из квартиры алкоголика: отчаянием и свинцовой мужицкой безысходностью.

Примерно год назад мне в личную почту пришло уведомление о том, что некто Алексей Иванов жалуется на содержание моего старого поста. Я зашел на страницу этого Алексея. На фоновой фотографии был пропагандистский плакат. Что-то бодрое, яркое и глупое. Фото самого Алексея, наоборот, выглядело так, будто это снимок на паспорт, сделанный в ателье маленького районного центра в срединной России. Размытые линии, засвеченный нос, пустые глаза. Это было казенное фото. И человек на нем был казенный.

Его лента была почти пустынна. Несколько видео о мощи Российской армии и пара безумных текстов, взятых из свежего Жириновского.

В друзьях у Алексея значилось около двухсот человек. Я прогулялся по их страницам. Полупустые, заполненные ядреной, как мутный деревенский самогон, пропагандой и ссылками на тексты о том, как правильно солить огурцы на зиму. От них тянуло как из квартиры алкоголика: отчаянием и свинцовой мужицкой безысходностью.

Вообще-то я доверяю правительству России. Вернее, доверял. В юности, еще до поступления в университет, я даже всерьез полагал, что будет лучше, если в страну вернутся Романовы на условиях конституционной монархии. И я не сектант. Я готов изменить свою точку зрения, если мне будут предъявлены убедительные аргументы.

Я полагал, что, возвращая Крым и навсегда ссорясь с Украиной, правительство объяснит выгоды этого решения. Я смотрел телевизор, неистово читал газету «Известия», следил за блогами авторов, выступавших на стороне правительства. За два года, прошедших со времени возвращения Крыма, я не услышал ничего разумного. Только вопли, выпученные глаза и ухмылки.

У российского правительства нет вменяемых спикеров. Российское правительство неубедительно и знает это.

Это похоже на ту ситуацию, какую мы имеем в спорте: правительство понимает беспомощность российского спорта и помогает ему, подменяя анализы.

Во внешней политике: правительство знает о беспомощности своих дипломатов и помогает им, посылая псковских десантников умирать в донецкие степи и сирийские пустыни.

В экономике: правительство понимает, как беспомощен отечественный производитель, и помогает ему антисанкциями и бульдозерами, давящими гусей.

Когда есть хорошие спортсмены и тренеры, допинг не нужен. Когда экономика работает, зачем давить гусей. Когда есть хорошие дипломаты, военные мирно скучают в своих казармах.

Когда есть хорошие спикеры, не нужны боты.

На мой взгляд, моя блокировка (а я такой не один) — еще одно свидетельство беспомощности России. В стране, которая гордится своими писателями и уверяет весь мир в своей любви к изящной словесности, не переубеждают, а блокируют. Не блистательный интеллектуал и не литератор охраняет престол некогда «самой литературоцентричной страны». Престол охраняет бот Алексей Иванов, неудачник, оформляющий в соцсетях жалобы за зарплату.


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет»Журналистика: ревизия
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет» 

Разговор с основательницей The Bell о журналистике «без выпученных глаз», хронической бедности в профессии и о том, как спасти все независимые медиа разом

29 ноября 202353527
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом»Журналистика: ревизия
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом» 

Разговор с главным редактором независимого медиа «Адвокатская улица». Точнее, два разговора: первый — пока проект, объявленный «иноагентом», работал. И второй — после того, как он не выдержал давления и закрылся

19 октября 202337376