16 июля 2016Общество
155

Турецкий путч: от истоков до последствий

Политолог Владимир Фролов объясняет ошибки мятежников, реакцию России и Запада и намечает будущие стратегии Эрдогана

текст: Владимир Фролов
Detailed_picture© AP / TASS

Нынешняя попытка военного переворота в Турции изначально была обречена на неудачу. И дело тут не столько в провалах планирования мятежников — от неудачи с полной изоляцией Эрдогана и отсутствия у путчистов внятного нарратива, объясняющего правильность их действий, до неспособности установить информационную блокаду. Причина неудачи — в неадекватной оценке общественных настроений, лишившей заговорщиков широкой сетевой поддержки среди гражданских слоев и в самой турецкой армии.

Богатая историческая традиция военных переворотов (1960, 1971, 1980 гг. и «тихий переворот» 1997 года, когда хватило ультиматума Генштаба, чтобы отправить в отставку правительство) убедила граждан Турции в том, что хуже правления военной хунты ничего быть не может — даже попытки Эрдогана стать президентом-султаном.

Надо сказать, что проводившаяся Эрдоганом линия на ликвидацию особой политической роли военных и приближенной к ним элиты, подрыв их претензий на статус института — хранителя светского государства в традиции Ататюрка как была, так и остается популярной. Эрдоган — «президент исламской улицы», лидер простолюдинов, оттесняющий от власти и всего, что с ней связано, военную элиту, жившую по особым правилам и полагавшую, что у нее есть божественное право действовать вопреки демократически выраженной воле народа. Поэтому прямое обращение Эрдогана за поддержкой к населению имело такой мощный эффект и фактически остановило путч, как в 1991 году обращение к народу Бориса Ельцина похоронило ГКЧП. Большинство в Турции — против военных переворотов и не готово мириться с попытками отдельных групп навязать военное правление. Парадокс Эрдогана, правда, заключается в том, что в этот раз на его стороне, а точнее, на стороне демократически избранного парламента выступили многие из тех жителей Стамбула, кто в 2013 году выходил на демонстрации против его авторитарного правления, а решающую роль в мобилизации противников переворота сыграли социальные сети (прежде всего, Twitter), с которыми Эрдоган после событий на площади Таксим упорно боролся.

Мощный прессинг, которому Эрдоган подвергал военную элиту с середины 2000-х годов, — уголовные дела (по ним было арестовано более 400 действующих офицеров), законодательный демонтаж «особого порядка» для армии, обвинения высшего генералитета в поддержке массовых протестов 2013 года как попытки госпереворота — полностью деморализовал турецкую армию, привел к расколу и недоверию между руководством вооруженных сил. И это сильно помогло Эрдогану в ходе нынешнего путча. Большинство военных лидеров не поддержали мятеж, его движущей силой стала небольшая группировка в ВВС и в военной полиции. С другой стороны, усилия Эрдогана по расколу военной верхушки, всегда стремившейся обеспечить единство армии, привели к тому, что спецслужбы не заметили подготовку мятежа.

Вполне объяснима и поддержка, которую Эрдоган получил от лидеров Запада. В первые часы, когда успех или провал путча не был очевиден, на Западе возникла неловкая пауза. Там решали сложную задачу — что выгоднее: поддержать недемократический госпереворот или авторитарного правителя, ведущего страну в сторону от демократии? Выбор в пользу демократически избранного правительства Турции логичен. США и Евросоюз, прежде всего, заинтересованы в стабильности Турции как союзника по НАТО, партнера в борьбе с ИГИЛ (организация запрещена в РФ. — Ред.) и с потоком сирийских беженцев в Европу. Худшим сценарием для Запада стала бы гражданская война. Можно ждать и новых инициатив ЕС и США по развитию программ сотрудничества в обмен на сдержанность Эрдогана в борьбе с внутренними противниками и в ограничении демократических свобод.

Для России действует примерно та же логика: лучше иметь дело с понятным Эрдоганом и стабильным правительством, с которыми после временных трудностей отношения уже почти налажены, чем с не очень понятными военными, традиционно настроенными против Москвы. Даже в связи с Сирией между Москвой и Анкарой сегодня намечается взаимопонимание по курдскому вопросу с разделом на сферы влияния на севере этой страны.

Ключевая неопределенность — как дальше поведет себя Эрдоган во внутренней политике. Помимо очевидной и уже ведущейся зачистки армии и военной полиции от сторонников путча прогнозируют дальнейшее усиление исламизации и чуть ли не демонтаж государственной модели Ататюрка, поскольку армия как противовес исламистам и гарант светской государственности сильно ослаблена. Однако спешить с такими алармиcтскими выводами не стоит.

Дело в том, что последние два года на фоне обострившейся курдской проблемы и войны в Сирии Эрдоган все больше позиционировал себя как националист, а не исламист. Собственно, идеологическое позиционирование для него инструментально — это «суп дня», все, что в данный момент работает на укрепление его режима личной власти. Другой парадокс заключается в том, что после 2015 года, когда проигравший парламентские выборы Эрдоган взял курс на силовое решение курдского вопроса и развязал почти гражданскую войну на юго-востоке страны, он фактически поделился властью с армией и предоставил военному командованию чрезвычайные полномочия в регионах проведения контртеррористических операций. Cейчас в результате перестановок в военном руководстве он получил возможность сделать армию инструментом своей власти и нанести решающее поражение Республиканской народной партии, считавшейся оплотом кемализма. Скорее всего, Эрдоган осуществит свои планы конституционной реформы и перераспределит полномочия от правительства к президенту, но к исламизации страны и отказу от светского государства это не приведет. Эрдоган адаптирует кемализм под себя.

Турция сохранит свою роль «трудного партнера» США в борьбе с ИГИЛ, но последние договоренности с Вашингтоном, снявшие возражения Анкары против решающей роли курдских отрядов в наступательных операциях на севере и востоке Сирии, могут быть подвергнуты пересмотру.


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет»Журналистика: ревизия
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет» 

Разговор с основательницей The Bell о журналистике «без выпученных глаз», хронической бедности в профессии и о том, как спасти все независимые медиа разом

29 ноября 202320806
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом»Журналистика: ревизия
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом» 

Разговор с главным редактором независимого медиа «Адвокатская улица». Точнее, два разговора: первый — пока проект, объявленный «иноагентом», работал. И второй — после того, как он не выдержал давления и закрылся

19 октября 202325928