27 февраля 2015Академическая музыка
134

«Это некий рубеж»

Фигуранты дела о «Тангейзере» в Новосибирском театре оперы и балета

текст: Екатерина Бирюкова
Detailed_pictureСцена из оперы «Тангейзер»

Беспрецедентная ситуация сложилась вокруг новой продукции «Сибирского Колизея» — оперы Вагнера «Тангейзер». В связи с жалобой митрополита Новосибирского и Бердского Тихона 24 февраля было возбуждено дело об административном правонарушении в отношении поставившего оперу режиссера Тимофея Кулябина и директора театра Бориса Мездрича. Екатерина Бирюкова дозвонилась обоим.

Борис Мездрич, директор Новосибирского театра оперы и балета

— Каждый день ситуация меняется. Что сейчас происходит с «Тангейзером»?

— Прокуратура Новосибирска возбудила в отношении меня и режиссера Тимофея Кулябина дело об административном правонарушении. Мы оба получили такое постановление, теперь изучаем его. Это постановление должны передать мировому судье Центрального района, но пока неизвестно, когда это произойдет.

— В сети бродит информация, что рядом с театром 1 марта планируется митинг оскорбленных верующих сразу против трех новосибирских спектаклей, один из которых — ваш «Тангейзер».

— Ну, я тоже только из интернета про это знаю. Хочу выяснить, дали ли городские власти разрешение на проведение этого мероприятия.

— Борис Михайлович, как вы считаете, а не может это быть просто чья-то месть? Кого-то вы обидели в труппе — и вот он придумал такое креативное решение вопроса?

— Я вот что думаю. Вот если говорить, немножко абстрагируясь от «Тангейзера». Последние несколько лет в российское общество, в нашу повседневную жизнь входит религиозная составляющая — не только православная, но и других конфессий. И я считаю, что это очень позитивно, правда. Это нормально для любой цивилизованной страны, я только поддерживаю. Вопрос в том, чтобы не произошло головокружения от успехов. Вопрос в скорости этого процесса. Он же не в один год должен происходить. Это долгий процесс, нельзя его ускорять. И тот способ, которым действуют активисты, — сразу через прокуратуру — он не совсем правильный, на мой взгляд. Он вызвал большое колебание в общественной жизни города и — уже даже можно сказать — страны.

— Ну, может, это как раз ради шумихи и затевалось?

— Мне не хотелось бы так думать про митрополита, все-таки он обратился в прокуратуру. Ведь можно было бы этот вопрос отрегулировать в переговорном процессе. Давайте соберемся и обсудим. Мы в хороших рабочих отношениях с митрополитом. Никакого настроения кого-то оскорблять у нас нет, не было и не будет. Если такая история возникла, давайте я приеду в любое время, куда позовут, и поговорим. Я согласен на переговоры и вижу в этом большой смысл. Мы все-таки живем в одном городе, являемся представителями одного общества, надо разговаривать. Мы не занимаем жесткую позицию. Но мы занимаем разумную позицию. Однако театр до сих пор не получил от Новосибирской епархии ни одного сигнала, ни одного письма.

— Останется ли спектакль? Он же прошел всего два раза в декабре и сразу стал претендовать на одно из ключевых мест в сезоне.

— Да, он прошел с большим успехом. Высокая оценка была и внутри театра, и у профессиональной критики, и у тех зрителей, которые действительно были на спектакле, — это чуть больше 3500 человек. И у нас в театре нет ни одного письма от людей, посмотревших спектакль.

— Митрополит-то ведь его не видел…

— Да, и сам про это говорит.

— То есть объявленные в афише спектакли 14 и 15 марта состоятся?

— Да, речи о снятии с репертуара нет. Билеты продаются.

— Могу предположить, что к вам вся театральная Россия в эти дни слетится. Было ли хоть что-то подобное в вашей долгой театральной карьере?

— Нет. Первый раз. И вообще это такой прецедент. Мне кажется, это вообще первый случай в нашей истории, когда священнослужитель столь высокого ранга участвует в процессе, связанном с художественным произведением. И тот информационный бум, который в связи с этим возник, говорит, что это некий рубеж. Так получилось, что Новосибирский театр стал неким испытательным полигоном.

Тимофей Кулябин, режиссер

— Вы понимаете, что происходящее сейчас — как продолжение вашего же спектакля?

— Да, конечно. Не продолжение даже, а просто прямая его иллюстрация.

— Насколько прокурорские проверки тормозят репетиционный процесс? У вас же сейчас выпуск нового спектакля.

— Ну, один раз мы с Борисом Михайловичем вместе туда съездили. На объяснительную. Или как это называется? Могу напутать. Пробыли там четыре часа, это как раз примерно как нашу оперу отсидеть. Забавно — сидишь с помощником прокурора, рассказываешь ему про Вагнера. Я вам скажу, это интересный такой экспириенс! А он спрашивает: «А вот когда у вас на сцене плакат, это что, в этот момент оперу поют?» Говорю: «Ну запишите, что звучит фрагмент оперы “Тангейзер”».

И второй раз — получить постановление о возбуждении дела — уже сепаратно съездили. Потому что у Бориса Михайловича статья как у должностного лица, а у меня — как у физического. Ну, приехали, нам все вручили, сказали: вот, ребята, такие дела, добро пожаловать.

Очень много журналистов обращается, просто желающих помочь людей. Я уже отключаю телефон, потому что не дают работать. Только вечером включаю — по предварительной договоренности дать комментарий. Потому что если всем их давать, то можно комментатором стать.

— Директор Мездрич вроде заверяет, что мартовские спектакли состоятся…

— Ну, наверное. На то есть основания. Оперный спектакль ведь не так просто отменить. Это не картинку со стены снять. 14 и 15 марта здесь тот же самый состав, что был на премьере. То есть приедут и Стиг Андерсен, и Андрис Людвигс, и Дмитрий Ульянов, и Майрам Соколова. Спектакль — это же такая огромная история. Два месяца только утверждалось, чтобы все смогли — и приглашенные солисты, и актеры со стороны, и профессиональные операторы для сцены киносъемки, и модели для массовки фильма. У нас для этой постановки собраны все существующие в городе медные инструменты! Чтобы просто так все взять и отменить — это должны быть очень серьезные основания.


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Евгения Волункова: «Привилегии у тех, кто остался в России» Журналистика: ревизия
Евгения Волункова: «Привилегии у тех, кто остался в России»  

Главный редактор «Таких дел» о том, как взбивать сметану в масло, писать о людях вне зависимости от их ошибок, бороться за «глубинного» читателя и работать там, где очень трудно, но необходимо

12 июля 202349593
Тихон Дзядко: «Где бы мы ни находились, мы воспринимаем “Дождь” как российский телеканал»Журналистика: ревизия
Тихон Дзядко: «Где бы мы ни находились, мы воспринимаем “Дождь” как российский телеканал» 

Главный редактор телеканала «Дождь» о том, как делать репортажи из России, не находясь в России, о редакции как общине и о неподчинении императивам

7 июня 202342848