15 октября 2014Искусство
139

Переполох в истории искусств

Как делят кафедру и реорганизуют факультет

текст: Федор Мовинский
Detailed_picture«Cicero denouncing Cataline», The Comic History of Rome by Gilbert Abbott A Beckett, 1850

Женщина в желтом пиджаке громко что-то кричит студентке, получающей второе высшее образование, ее соседка, грузная седовласая дама, тоже что-то возмущенно говорит. Слова с заднего ряда разобрать невозможно, потому что зал институтского музея заполнен шумно доказывающими что-то друг другу студентами и преподавателями. Зрелище, в общем, не из приятных. Это не сюжет фильма или спектакля. К сожалению, так выглядело заседание кафедры всеобщей истории искусств РГГУ, которую разделяют на две части: одна будет заниматься искусством Нового и Новейшего времени, другая — Древнего мира и Средних веков.

На первый взгляд, разделение почти техническое и точно не должно вызывать такого количества споров, а уж тем более многочисленных петиций (например, этой) и увольнения преподавателей, о котором говорят как бывшая заведующая кафедрой Красимира Лукичева, так и другие противники разделения. Их, кстати, набралось немало: в группе Facebook «Сохраним кафедру истории искусств РГГУ» сейчас почти две с половиной сотни участников. Однако декан факультета истории искусства Владимир Колотаев считает разделение «структурным»: «Никаких изменений в существующих образовательных программах не происходит, и структурные преобразования затрагивают только систему управления и будущее открытие новых направлений подготовки, новых наборов в бакалавриат и магистратуру при сохранении всех существующих, на которые тоже будет производиться набор, как и прежде». Кроме того, по словам декана, студенты будут получать тот же диплом, а для научных работ будут «прикрепляться» к кафедре, на которой работает выбранный ими научный руководитель.

С ним не согласна Красимира Лукичева: «Во-первых, что я не считаю рациональным и необходимым менять — это структуру кафедры со сложившимся кругом профессиональных компетенций, со сложившимся научным и образовательным “полем”. И именно потому, что оно, как мне кажется, адекватно соответствует традиции систематического, целостного, фундаментального образования по истории искусства, сформировавшейся в России. Эта традиция закреплена и в новейшем, только что утвержденном федеральном государственном образовательном стандарте». Также в многочисленных постах в Facebook она писала о том, что кафедра теории и истории искусства Нового и Новейшего времени будет дублировать кафедру кино и современного искусства, возглавляемую деканом, и утверждала, что из проблем, которые будут рассматривать кафедры, выпадет, судя по их названиям, искусство Ренессанса, поскольку не будет понятно, куда его отнести.

Проблемы у кафедры были давно. В прошлом году по приказу министра образования как часть факультета истории искусства, куда также входят кафедра кино и современного искусства, кафедра музеологии, Центр египтологии им. Голенищева и еще несколько подразделений, она лишилась бюджетных мест. Это произошло после того, как в результате мониторинга Минобрнауки в 2012 году РГГУ был признан «вузом с признаками неэффективности». В этом году, правда, слово «неэффективность» исчезло из государственного мониторинга. Теперь учредителям вузов рекомендовали их «реорганизовать», среди получивших такую рекомендацию оказался и РГГУ.

Впрочем, кроме внешних проблем у кафедры было предостаточно и внутренних. По словам заместителя декана по научной работе Александра Маркова, низкие научные показатели (некоторые сотрудники годами ничего не публиковали) соединялись с недопустимой организационной инертностью. Так, подготовка кураторов была свернута просто из-за недостаточной расторопности сотрудников кафедры, а открытие программы «Теории и практики современного искусства» было встречено в штыки рядом сотрудников кафедры. Сам декан высказывается в уже привычном для этого конфликта формате поста в Facebook. Вот несколько его претензий к кафедре: «В действительности у кафедры один из самых низких в РГГУ показателей научной активности. Все научные достижения, которыми кафедра гордится, — в далеком прошлом. Многие сотрудники кафедры — Н.В. Проказина, Ю.В. Ратомская, М.Н. Бутырский, Е.В. Долгих — долгие годы работают, не защищая кандидатских диссертаций. Кстати, именно они выражают наибольшее возмущение изменениями. У самой Красимиры Любеновны только три статьи за последние пять лет, низкие показатели публикационной активности у ее заместителя А.В. Пожидаевой. <…> Ни одного учебника, ни одной коллективной монографии в последние годы не было создано и не планируется, а авторы индивидуальных монографий и учебных пособий не получали никакой поддержки от заведующей кафедрой. Иначе говоря, заведующая кафедрой совершенно не поощряет никакие формы исследовательской работы, и организации научных исследований на кафедре нет».

На обвинения крайне многословно ответила преподаватель Анна Пожидаева — один из самых активных противников разделения кафедры: «Необходимость занятий наукой и наш низкий научный потенциал. Для начала — в нашем сводном отчете, подготовленном к аккредитации, уровень научной активности кафедры получился весьма высоким. Да, слушать настоящего действующего ученого часто бывает захватывающе интересно. Но не всякий настоящий ученый — хороший преподаватель. Я считаю, что действующий преподаватель должен быть в курсе новостей по своему предмету, время от времени что-то писать, но количество публикаций — совершенно не критерий качества преподавания. Некоторые “неостепененные” преподаватели — блестящие лекторы и педагоги, знатоки своего дела, и отсутствие степени и редкое писание научных статей этому не мешают. Да и нагрузка в 900 часов в год не очень способствует занятиям наукой.

Открытие новых магистратур, которому мы якобы сопротивляемся, — это очень тонкий вопрос. Мне представляется нашей главной целью добиться того, чтобы в наши магистратуры приходили уже подготовленные искусствоведы-бакалавры (идеальный вариант — “интегрированная” магистратура, как в МГУ), а не люди со стороны, зачастую неспособные воспринимать дисциплины магистратуры, не имея достаточной базы знаний. Тут “широкий веер” магистратур, который хочет раскинуть Колотаев, не вполне уместен — они не будут работать в ситуации, когда на них поступают неподготовленные люди с неискусствоведческим образованием (что и доказал крайне низкий уровень магистерских диссертаций, защищенных в прошлом учебном году в магистратуре, возглавляемой самим Колотаевым (кафедра кино и современного искусства)). Я не заметила противодействия К.Л. Лукичевой (о котором говорит Колотаев) открытию магистратуры по зарубежному искусству XV—XX веков, открывшейся в этом году, — напротив, хорошо помню, что К.Л., как и мы все, всячески содействовала ее открытию. Целесообразным кажется и готовящееся открытие магистратуры по русскому искусству, и возникшая до нашего кризиса идея о возможности организации магистратуры по искусству античности и Средних веков».

Правда, перемены на кафедре проводятся не самыми удачными методами. Стороннему человеку нет совершенно никакой возможности разобраться в интригах на факультете истории искусства — хотя бы потому, что сторонники противоположных точек зрения порой говорят взаимоисключающие вещи. К примеру, Красимира Лукичева утверждает, что реорганизация кафедры готовилась без ее ведома, тогда как ее противники говорят, что разговор об этом шел уже довольно давно. А вот так, к примеру, описывает в Facebook последствия реорганизации кафедры Анна Пожидаева: «Старые должности, по информации из отдела кадров, еще не упразднены (и не будут упразднены как минимум два месяца), стало быть, пока за нами сохраняются и наши рабочие места. Однако не все начальники согласны потерпеть до официального представления подчиненным. Трагедия повторяется в виде фарса: с настойчивостью революционного матроса новый (и новейший) зав спешит обустроить долгожданное гнездо — заказывает новую табличку на дверь, наводит порядок в шкафах… только, вот беда, находит там, в годами обжитом месте, чужие (наши и наших уже уволившихся коллег) чашки, книжки, туфли, кофты… И обращается к нам, продолжающим пока сидеть на своих старых местах и пытаться делать свое дело, с настоятельной просьбой убрать свои вещи, выбросить старый хлам тех, “кого уже давно здесь нет”, по-хозяйски осматривает стол и компьютер на нем — надо бы перенести к себе, ей-то больше не понадобится… Все в дом, все в семью. Это происходит в нашем (в том числе и К.Л.) присутствии, мы, видимо, должны сразу же подключиться к бурной хозяйственной деятельности, двигать столы, выносить пожитки… Где-то мы это уже видели».

В любом случае вынесение подобного конфликта в публичное поле кажется не лучшей идеей. Кроме репутационных потерь, которые могут легко стать финансовыми для факультета, где большинство мест — платные, в воздухе повисает вопрос, заданный студенткой на встрече с деканом: «Кто преподавать будет?»


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Евгения Волункова: «Привилегии у тех, кто остался в России» Журналистика: ревизия
Евгения Волункова: «Привилегии у тех, кто остался в России»  

Главный редактор «Таких дел» о том, как взбивать сметану в масло, писать о людях вне зависимости от их ошибок, бороться за «глубинного» читателя и работать там, где очень трудно, но необходимо

12 июля 202371961
Тихон Дзядко: «Где бы мы ни находились, мы воспринимаем “Дождь” как российский телеканал»Журналистика: ревизия
Тихон Дзядко: «Где бы мы ни находились, мы воспринимаем “Дождь” как российский телеканал» 

Главный редактор телеканала «Дождь» о том, как делать репортажи из России, не находясь в России, о редакции как общине и о неподчинении императивам

7 июня 202342973