4 октября 2017Искусство
241

Недоделали

О VII Московской биеннале

текст: Сергей Гуськов
Detailed_pictureРайан Трекартин. Знаковое ремесло. 2016. Кадр из видео © Ryan Trecartin

В течение сентября в России открылись три биеннале, разные по возрасту и истории. Через неделю после IV Уральской индустриальной биеннале в Екатеринбурге стартовала VII Московская биеннале. С середины прошлого года вокруг этой выставки не утихали бури. Обсуждались и смена руководства, и загадочный способ формирования экспертного совета, и изменение места проведения биеннале (им в итоге стала Новая Третьяковка), и неоднозначное присутствие в списке участников Даши Намдакова.

К Московской биеннале неоднократно предъявлялись претензии (1, 2), но за последний год критическое отношение к этой важной для России инициативе достигло рекордного уровня. В такой ситуации постоянные задержки с информацией по выставке только накаляли ситуацию, а у критиков и вообще в художественном сообществе складывались далеко не радужные ожидания и настроения. Можно представить, каково было психологическое состояние у японского куратора Юко Хасэгавы, которая, столкнувшись с такими обстоятельствами, могла бы просто растеряться, что повлекло бы за собой полный развал. Но, несмотря на серьезные, если не сказать масштабные, технические и логистические проблемы на открытии биеннале, она все же смогла создать выставку, которая соответствовала как изначальной концепции (довольно интересной, надо сказать), так и ее собственной кураторской стратегии, уже давно сложившейся.

Пьер Юиг. Без названия (Человеческая маска). 2014Пьер Юиг. Без названия (Человеческая маска). 2014© Courtesy: the artist, Hauser & Wirth, London, and Anna Lena Films, Paris

Еще в самом начале 2000-х годов Хасэгава очертила круг своих интересов. Прежде всего, это работа в пограничной зоне. Первым большим высказыванием такого рода была VII Стамбульская биеннале (2001), где куратор поместила проект на трех китах: коллективное сознание, коллективный разум и сосуществование. Само место ее проведения — город, расположенный на границе культур и континентов, — должно было способствовать наложению контекстов и людских судеб. В 2013 году на XI биеннале в Шардже Хасэгава ратовала за «новую картографию» (1, 2), также используя контекст и географическое положение. Эмираты как новое место сборки социально-экономической реальности оказались прекрасной основой для кураторской концепции. Трудовые мигранты из Южной и Юго-Западной Азии, западные экспаты и тусовщики из арт-мира встречаются на Ближнем Востоке, где, помимо того, сталкиваются строгий уклад жизни, основанный на религии и традициях (Шарджа — самый консервативный из эмиратов), и современный мир «без границ».

Луиз Дрюль. Критический атлас интернета. 2016Луиз Дрюль. Критический атлас интернета. 2016© Louise Drulhe

На нынешней биеннале в Москве Хасэгаве, по сути, ничего не нужно было изобретать. Она просто прочертила далее те линии, с которыми ранее работала. Тема основного проекта, по-русски звучащая не совсем точно — «Заоблачные леса» (в английской версии — CloudsForests), передает центральный тезис кураторской задумки. Из-за неточного перевода у многих создалось впечатление, что выставка — о природе и экологии. И хотя природа тут присутствует вполне явно, она не является чем-то определяющим, скорее, это метафора и материал для разговора о сегодняшнем обществе — не только вообще, но и конкретно российском. Да, история, показанная Хасэгавой, вполне актуальна для нас, хотя, как будет сказано дальше, куратор остановилась там, где от нее ждали логичного продолжения.

Алина Гуткина. Из серии фотографий «Я есть». 2010Алина Гуткина. Из серии фотографий «Я есть». 2010© Алина Гуткина

Это ведь узнаваемое противостояние: «облака», означающие новое, (пост)цифровое, поколение, которое не хочет смотреть назад, отмахивается от остального общества, считает его тормозом, — и «леса», символизирующие людей традиции, которые пытаются отгородиться от неизбежных трансформаций, происходящих вокруг них и, что важнее, с ними самими, как бы они эти изменения ни отрицали. Если прийти на саму выставку, прекрасно видно, что работ, которые бы напрямую демонстрировали эти социальные пертурбации и описывали вышеуказанные людские группы, не так уж много. Ведь, если бы куратор хотела быть директивной, она просто написала бы большую статью или книгу, где изложила бы свои соображения о сегодняшнем состоянии мира, или приняла бы участие в специализированной инициативе на каком-нибудь активистском фестивале, благо такие в России есть. Однако прежде всего она делала выставку — сложную конструкцию, предполагающую в идеале наличие сложных концептуальных переходов и пространственных рифм.

Райан Трекартин. Знаковое ремесло. 2016

Именно поэтому два видео швейцарского художника Уриэля Орлова про то, как «западный» тип знания буквально запрещает мировосприятие африканцев, выраженное в традиционной медицине, — явное анти- и постколониальное высказывание, наполненное при этом сочувствием к довольно сомнительным практикам, — соседствуют на выставке с работами американца Райана Трекартина, построившего свою художественную карьеру, наоборот, на продвижении всего нового, от изменения гендерных ролей до современной визуальной культуры, которая чем дальше, тем больше непонятна в «лесах», за ней просто не угнаться. Что касается российских художников, фотопроект Алины Гуткиной о «пацанах», стремящихся вырваться из дурной бесконечности спальных районов, расположен в шаговой доступности от комнаты с работами Ильи Федотова-Федорова, где зрителю предлагается созерцать палочки-камушки-бусинки, которые явно отсылают к традиционному взгляду на мир, лишь внешне осовремененному. Часть произведений привезена прямиком с прошлой Берлинской биеннале, тогда как другие — вроде того же Даши Намдакова — взяты из густопсовой толщи российской действительности. Для Юко Хасэгавы тут нет правых и виноватых, прогресса или мракобесия — куратор экологично и нейтрально смотрит на всех.

Уриэл Орлов. Мути. 2016Уриэл Орлов. Мути. 2016© Uriel Orlow

Эта позиция при всей ее своеобразной уравнивающей справедливости не может не вызвать заслуженной критики, если учесть, что именно в современной России конфликт «облаков» и «лесов» зашел довольно далеко и начиная с суда над Ерофеевым и Самодуровым, а позже ситуации вокруг Pussy Riot, не говоря уже о последних культурных и политических битвах в публичном пространстве, приобрел характер неизлечимой болезни. Такое тупиковое состояние вряд ли может разрешиться мирно, просто быть снятым, самые главные битвы нашему обществу еще предстоит пережить — или не пережить. По этому пункту у Хасэгавы нет даже подхода к волнующим всех вопросам, не то что ответов.

Уриэл Орлов. Мути. 2016Уриэл Орлов. Мути. 2016© Uriel Orlow

Экспозиция биеннале построена как смена дня и ночи — это череда темных и освещенных залов. В этой конструкции, как несложно предположить исходя из написанного выше, нет прямой отсылки к «лесам» и «облакам». Это параллельная история, которая, с одной стороны, обусловлена переходами от видеоработ, требующих затемнения, к инсталляциям, живописи, графике и фотографиям, которые нуждаются в освещении, но, с другой стороны, в таком дополнительном зонировании экспозиции — безотносительно желаний и идей куратора и организаторов — содержится намек на то, что весь представленный материал можно было бы показать альтернативным образом, переструктурировать, предложить более внятную картину дня сегодняшнего. Все ингредиенты в наличии, но смешать в нужных пропорциях и правильном порядке их, к сожалению, не удалось.


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет»Журналистика: ревизия
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет» 

Разговор с основательницей The Bell о журналистике «без выпученных глаз», хронической бедности в профессии и о том, как спасти все независимые медиа разом

29 ноября 202348070
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом»Журналистика: ревизия
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом» 

Разговор с главным редактором независимого медиа «Адвокатская улица». Точнее, два разговора: первый — пока проект, объявленный «иноагентом», работал. И второй — после того, как он не выдержал давления и закрылся

19 октября 202333299