В «Геликон-опере» воссоздали постановку «Евгения Онегина» 1922 года

23 декабря Московский музыкальный театр «Геликон-опера» представит вторую премьеру своего 26-го сезона – воссоздание постановки оперы Чайковского «Евгений Онегин», осуществленной в 1922 году Станиславским.

Премьерные представления будут проходить до 27 декабря в зале «Стравинский» исторического здания театра на Большой Никитской, 19.

Режиссеры воссоздания — Галина Тимакова и художественный руководитель «Геликон-оперы» Дмитрий Бертман, дирижер-постановщик — Владимир Понькин.

В начале 1920-х годов Константин Станиславский руководил оперной студией, располагавшейся в особняке в Леонтьевском переулке. В июне 1922 года там впервые целиком была представлена опера «Евгений Онегин» в постановке Станиславского.

Описывая спектакль, режиссер отмечал, что «все семь картин оперы Чайковского, с хорами и двумя балами, надо было поставить в небольшом зале старинного особняка», к тому же через зал проходила арка «с четырьмя большими мраморными колоннами, типичными для эпохи времен Пушкина и Онегина».

«В первой картине оперы колонны и арка приспособлялись к террасе ларинского дома. — писал Станиславский. — Во второй картине они образовали типичный для эпохи альков, в котором помещалась кровать Татьяны. В третьей картине арка с колоннами, дополненная боскетным трельяжем, образовала садовую беседку, где происходило свидание Онегина с Татьяной. В четвертой картине между колонн вставлялась лестница, ведущая в танцевальный зал ларинского дома. В пятой картине на мраморные колонны надевались чехлы с древесной корой, превращавшие их в стволы сосен того леса, на опушке которого происходила дуэль. В шестой картине колонны образовали ложу и почетное место для приема на балу генерала Гремина и т.д. Таким образом, колонны являлись центром, вокруг которого планировалась декорация и к которому приспособлялась постановка. Колонны стали типичной принадлежностью самой студии и атрибутами ее значка или герба».

Осенью 1922 года «Евгений Онегин» в постановке Станиславского был перенесен на сцену Нового театра (ныне РАМТ), впоследствии он шел на сцене Дмитровского театра (ныне Московский музыкальный театр имени Станиславского и Немировича-Данченко), именно в этом спектакле в зимой 1925-26 годов впервые исполнил партию Ленского Сергей Лемешев.

Во время всех переездов и переносов по просьбе Станиславского спектакль максимально сохранил свою первоначальную идею, а также основу сценического оформления — портик зала дома в Леонтьевском переулке, сообщает сайт «Геликон-оперы». Поставленный практически в домашних условиях спектакль стал с одной стороны возвращением к «лирическим сценам» Чайковского, а с другой стороны открыл новую эпоху в истории русского оперного режиссерского театра.