Надежда Папудогло: «Я прогнозирую полный упадок малых российских медиа»
Разговор с издателем «Мела» о плачевном состоянии медийного рынка, который экономика убьет быстрее, чем политика
9 августа 202338738Четыре месяца назад остановились последние большие мартеновские печи в Европе — это случилось в Нижегородской области, на Выксунском металлургическом заводе. В июне мартеновский цех снова открылся — но не для того, чтобы плавить сталь. Заводское здание на несколько дней превратилось в театральную площадку: хореограф Анна Абалихина, композитор Алексей Сысоев и художница Ксения Перетрухина поставили здесь перформанс «Страсти по Мартену» в память об отжившем производстве.
Выкса вот уже восьмой год принимает фестиваль городской культуры «Арт-Овраг». Его учредитель — владелец завода, Объединенная металлургическая компания. Руководство «Арт-Оврага» меняется каждые три года, с недавних пор это кураторы «Архстояния» Юлия Бычкова и Антон Кочуркин. Конкретно «Страсти по Мартену» курировал режиссер Юрий Муравицкий, заведующий театральной программой.
* * *
Нынешний фестиваль проходил под лозунгом «Полезное искусство» — хотя, по большому счету, проект и раньше следовал этому девизу. Расписать фасад, поставить инсталляцию, провести перформанс — все это для кураторов не цель, а средство. Реальная цель — найти применение местным ресурсам, материальным и символическим.
Скажем, год назад «Арт-Овраг» освоил городскую акваторию. Когда-то, чтобы питать заводы энергией, вокруг Выксы вырыли восемь прудов. Но стоило производству перейти на паровые машины, как огромные водные пространства оказались бесполезными. Прошлым летом фестиваль заказал архитекторам и художникам пять плавучих скульптур, а потом подарил их Выксе. Сейчас эти плоты катают отдыхающих, а город на них благополучно зарабатывает.
Или другой, совсем свежий, пример: прямо посреди города разбит лесопарк, который местные жители называют «Посадкой», — после захода солнца там темно, неуютно и никого нет, кроме пьяных компаний. В первый день фестиваля в парке загорелась неоновая надпись «Все это не сон». Ее создатель — уличный художник Тимофей Радя, автор легендарного билборда «Я бы обнял тебя, но я просто текст». Если все пойдет по плану, по вечерам инсталляция будет притягивать выксунцев и «Посадка» перестанет быть дырой на городской карте.
В перформансе Абалихиной—Сысоева—Перетрухиной таким ресурсом оказалась история промышленного города. Мартеновский цех — натуральная местная скрепа. Выксунские печи выплавляли сталь с 1930-х годов и на несколько десятилетий пережили свой срок: технология давно устарела, экологи называют ее вредной, а экономисты — невыгодной. Сам металлургический завод намного старше: ему больше 250 лет, он — ровесник города.
* * *
Композицию «Страстей…» задавал порядок работы сталеваров. Зрители шли по пути металла — действие начиналось у печных ворот, куда закладывали лом, и заканчивалось там, откуда уезжали вагонетки с готовой сталью. Три пролета (зала) авторы поделили между собой: в первом основную роль на себя брал композитор, во втором — хореограф, а в последнем — художник.
Сперва девушки в халатах и белых касках становились прерывистой линией по длине всего пролета и распевали трудовые инструкции. Вокал мешался с криками грачей: эти птицы десятками гнездились на стропилах оставленного здания. Музыка Сысоева вызывала в памяти христианские хоралы, но по сути была заклинанием, чем-то вроде «Сезам, откройся»: от песнопений цех оживал — обе печи с грохотом поднимали ворота, по пять на каждую. Не случайно самым отчетливым словом в этом производственном хорале было «Утверждаю»: производство начинается не с пуска машины и даже не с постройки цеха, а с изъявления воли.
Робер Лепаж — и тот бы позавидовал.
После распоряжений, планов и смет наступает очередь физического труда — поэтому во втором пролете господствовала хореография. Танцовщики в алых касках и рабочих комбинезонах то падали, то кружились, то застывали в общем устремлении, напоминая группу персонажей на какой-нибудь из фресок Микеланджело, то синхронно размахивали флагами — белыми, как дым от остывающей стали. Все это — под аккомпанемент хора и ударных (перкуссионисты играли на вагонных колесах, отлитых из мартеновской стали в соседнем цеху).
Абалихина с удовольствием обживала местную технику — вроде громадных, выше человеческого роста, ковшей, которые служили танцевальными тумбами. Для хореографа «Страсти…» — визит из хорошо известного постиндустриального мира в малознакомый индустриальный. Один из любимых сюжетов Абалихиной — человек и цифра: движение, рожденное телом танцовщика, продолжается в компьютерной анимации (как в этих постановках для телепроекта «Большой балет»). Перформеры в мартеновском цехе взаимодействуют не с виртуальными сущностями, а со вполне материальными средствами труда.
Кульминация «Страстей...» — танец заводских кранов: исполинские машины движутся над головами зрителей под жуткий вой сирен, бесцельно перетаскивая грузы с места на место. Наблюдать эти гиганты в действии — зрелище само по себе фантастическое, но в контексте перформанса оно впечатляет еще больше, чем в обыденности. Утратив утилитарный смысл, механизмы стали грандиозной кинетической инсталляцией, какую ни в одном театре не увидишь. Робер Лепаж — и тот бы позавидовал.
Если пение соответствует инженерному замыслу, а танец — труду сталеваров, то продукцию цеха символизирует лес изложниц, занимавший половину последнего пролета (изложница — большой чугунный стакан, где сталь затвердевает и становится слитком). В героическом балете Абалихиной рабочие казались единым организмом. Ксения Перетрухина выбрала другую оптику — у нее получился памятник частным судьбам. Пока остальная команда сочиняла перформанс, драматург Екатерина Бондаренко расспрашивала металлургов о работе на мартене, фиксируя воспоминания на диктофон. Каждого, кто заходил в инсталляцию, мгновенно накрывало хором голосов. Встав под любым из динамиков, зритель мог услышать чей-то рассказ от начала до конца.
«Страсти…» заканчивались обещанием новой жизни: в пролет заходил состав из вагонеток, нагруженных живыми зелеными саженцами, и забирал перформеров на свежий воздух. Деревья, по словам Перетрухиной, появились не случайно: на месте разобранных мартенов завод собирается разбить парк.
* * *
Перформанс Абалихиной и компании — это, в сущности, церемония прощания с цехом, прослужившим городу восемьдесят с лишним лет. Создатели «Страстей…» — не первые, кто работает с местной исторической памятью: локальная культура — непреходящая тема фестиваля. Деревянный единорог Габора Миклоша Сёке напоминает об эмблеме промышленников Баташёвых, основателей Выксы. Инсталляция Петра Виноградова «Про. Елка» использует конструкции Владимира Шухова, подарившего городу место в истории: инженер опробовал на заводе новую технологию перекрытий и соорудил одну из первых гиперболоидных башен. А на колоссальной фреске Миши Most'а «Эволюция-2» — крупнейшей в мире мурали одного автора — выксунские металлурги представляют научно-технический прогресс вместе с учеными и киборгами.
Каждый город, будь то миллионник или крошечный райцентр, пытается рассказывать о себе — не только командированным и туристам, но и собственным жителям. В России обычно с этим туго: трудно вообразить человека, который при виде всех этих гранитных стел, патриотичных баннеров и безликих сувениров ощущал бы что-то кроме скуки. Выкса — счастливое исключение: над ее идентичностью работают не безвестные фирмы, а талантливые художники.
Давайте проверим вас на птицах и арт-шарадах художника Егора Кошелева
11 марта 2022
14:52COLTA.RU заблокирована в России
3 марта 2022
17:48«Дождь» временно прекращает вещание
17:18Союз журналистов Карелии пожаловался на Роскомнадзор в Генпрокуратуру
16:32Сергей Абашин вышел из Ассоциации этнологов и антропологов России
15:36Генпрокуратура назвала экстремизмом участие в антивоенных митингах
Все новостиРазговор с издателем «Мела» о плачевном состоянии медийного рынка, который экономика убьет быстрее, чем политика
9 августа 202338738Главный редактор «Таких дел» о том, как взбивать сметану в масло, писать о людях вне зависимости от их ошибок, бороться за «глубинного» читателя и работать там, где очень трудно, но необходимо
12 июля 202367708Главный редактор «Верстки» о новой философии дистрибуции, опорных точках своей редакционной политики, механизмах успеха и о том, как просто ощутить свою миссию
19 июня 202348047Главный редактор телеканала «Дождь» о том, как делать репортажи из России, не находясь в России, о редакции как общине и о неподчинении императивам
7 июня 202339982Разговор Ксении Лученко с известным медиааналитиком о жизни и проблемах эмигрантских медиа. И старт нового проекта Кольты «Журналистика: ревизия»
29 мая 202361705Пятичасовой разговор Елены Ковальской, Нади Плунгян, Юрия Сапрыкина и Александра Иванова о том, почему сегодня необходимо быть в России. Разговор ведут Михаил Ратгауз и Екатерина Вахрамцева
14 марта 202396309Вторая часть большого, пятичасового, разговора между Юрием Сапрыкиным, Александром Ивановым, Надей Плунгян, Еленой Ковальской, Екатериной Вахрамцевой и Михаилом Ратгаузом
14 марта 2023106665Арнольд Хачатуров и Сергей Машуков поговорили с историком анархизма о судьбах горизонтальной идеи в последние два столетия
21 февраля 202341282Социолог Любовь Чернышева изучала питерские квартиры-коммуны. Мария Мускевич узнала, какие достижения и ошибки можно обнаружить в этом опыте для активистских инициатив
13 февраля 202310400Горизонтальные объединения — это не только розы, очень часто это вполне ощутимые тернии. И к ним лучше быть готовым
10 февраля 202312213Руководитель «Теплицы социальных технологий» Алексей Сидоренко разбирает трудности антивоенного движения и выступает с предложением
24 января 202312244