7 ноября 2014Медиа
178

Лесин сказал: «Этика»

Олег Кашин о казусе Плющева

текст: Олег Кашин
Detailed_picture© Анатолий Струнин / ТАСС

Александр Плющев — чтобы было понятно, маленькое воспоминание. 2002 год, и впервые в моем присутствии упал ЖЖ, то есть я несколько дней как завел свой блог, думал, это серьезно, а тут раз — и страница недоступна, мир обрушился практически. Что делать, куда звонить, кому писать, кого звать на помощь?

«Доброго времени суток, Александр! Скажите, пожалуйста, что происходит с ЖЖ и когда он опять будет работать?» — написал я и отправил письмо Плющеву. Почему Плющеву? Потому что из всех людей, о существовании которых в ЖЖ я тогда знал (Ольшанский, Галковский, Кононенко и кто там еще тогда был), только у него был понятный и весомый статус в офлайновой российской реальности — сотрудник «Эха Москвы», то есть самый знаменитый и самый влиятельный человек из известных мне пользователей ЖЖ, поэтому я написал именно ему.

Это было двенадцать лет назад, и вы («вы» — и редакция Кольты, и средний ее читатель, каким я его себе представляю), уверен, тогда вообще не знали этого имени, потому что Плющев тогда на «Эхе» вел новости и, кажется, еще маленькую, минут на пять, рубрику об интернете. Это «у нас» он был звезда, а «у вас» его еще не было. Позапрошлая эпоха, каменный практически век, герои реальной жизни и герои интернета не связаны между собой вообще никак. Самый знаменитый писатель — Горчев, самый знаменитый поэт — Щербаков, самый знаменитый художник — то ли Акуаку, то ли Соамо. Носика еще не показывают по телевизору, Тёма еще не сидит на московских подрядах, и все совсем не так, как сейчас.

Два мира соединились в один; тот большой — в котором Путин, Лесин, «Газпром» и Следственный комитет — проглотил наш маленький — тот, в котором Плющев, Носик, Лебедев, я и много кто еще.

Плющев — человек оттуда, и это важно даже сейчас, когда он давно уже стал реальной звездой реального «Эха» (а сейчас вообще — главным ньюсмейкером этого ноябрьского дня). Два мира соединились в один; тот большой — в котором Путин, Лесин, «Газпром» и Следственный комитет — проглотил наш маленький — тот, в котором Плющев, Носик, Лебедев, я и много кто еще. Он его проглотил со всеми нами, кого-то переварил, кого-то выплюнул, и каждый раз мелькает надежда — может быть, хоть сейчас подавится. А он не давится, у него только две опции, две возможности — проглотить или выплюнуть. Венедиктов обещает Плющева удержать, но что-то уже не верится. В крайнем случае, выплюнут обоих. Ну или переварят, тоже вариант.

«Этика», — говорит Лесин. За словами Лесина нет ничего, кроме бульканья, чавканья и скрежета челюстей. Он сказал «этика», а мог бы сказать «эстетика», или «пердимонокль», или «кря-кря» — какая разница? У Лесина работа — решать вопросы медиа, он работает на этой работе много лет, он написал «протокол номер шесть» и, как считается, накачал Путина по поводу опроса «Дождя». Слова в его бизнесе не имеют вообще никакого значения, это, может быть, вообще не слова; вы можете сколько угодно поддерживать диалог — «да, не надо было подставляться», «Плющев, конечно, перегнул палку», «не трогать близких», — но любое из этих слов будет всего лишь попыткой сымитировать чавканье и скрежет тех челюстей. Заведомо провальной попыткой, потому что Лесин — он сам челюсти, а вы нет. Вас самих жуют, понимаете?

В человеческом обществе Иванов имел бы безусловное моральное право не подать Плющеву руку при встрече или, если хочется радикализма, набить ему морду.

Содержательная полемика с челюстями — занятие пустое и бессмысленное; поспорьте, если так хочется, со стеной. Или посоглашайтесь: какая, в сущности, разница? О чем вы хотите поговорить? О недопустимости обсуждения смерти сына Иванова? Хорошо, давайте. Я вам скажу, что в человеческом обществе Иванов имел бы безусловное моральное право не подать Плющеву руку при встрече или, если хочется радикализма, набить ему морду. В мире людей такие правила. Но это в мире людей, а «у них» — у них все иначе, и даже действительно страшная и личная тема (гибель сына!) в мире Лесина становится просто утилитарным поводом решить давно назревшую аппаратную проблему. Цинизма в таком подходе несопоставимо больше, чем в любом самом циничном твите самого циничного блогосферного деятеля.

Александр Плющев в современном пространстве русского общественного высказывания — не герой номер один. Мы не вспомним скандальных заявлений Плющева, даже медиасрачей с его участием, обсуждаемых всеми морально-этических коллизий с ним в главной роли. Нет, это просто обычный маленький человек — корчит смешные рожи, когда фотографируется, растит дочку, о фестивалях мультфильмов (это его вечное увлечение) может разговаривать гораздо более оживленно и заинтересованно, чем о политических новостях. Обычный парень.

Но и обычным парнем быть в системе «Газпром-медиа» сегодня — это подыгрывать системе, и пусть убирают Плющева, пусть вместо него в эфир идет Анастасия Кашеварова, пусть будет больше ада — может быть, на сотом эпизоде вы поймете, что не надо за скрежетом челюстей пытаться разобрать слова.

Кстати, на то письмо двенадцать лет назад Плющев мне ответил очень складно: «Надо только выучиться ждать, надо быть спокойным и упрямым, чтоб порой от жизни получать радости скупые телеграммы».

Вот именно.


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Евгения Волункова: «Привилегии у тех, кто остался в России» Журналистика: ревизия
Евгения Волункова: «Привилегии у тех, кто остался в России»  

Главный редактор «Таких дел» о том, как взбивать сметану в масло, писать о людях вне зависимости от их ошибок, бороться за «глубинного» читателя и работать там, где очень трудно, но необходимо

12 июля 202349615
Тихон Дзядко: «Где бы мы ни находились, мы воспринимаем “Дождь” как российский телеканал»Журналистика: ревизия
Тихон Дзядко: «Где бы мы ни находились, мы воспринимаем “Дождь” как российский телеканал» 

Главный редактор телеканала «Дождь» о том, как делать репортажи из России, не находясь в России, о редакции как общине и о неподчинении императивам

7 июня 202342868