12 декабря 2017Медиа
99

Кирилл Серебренников и старые медиа

Как и откуда режиссер мог узнать о своем триумфе?

текст: Анна Голубева
Detailed_picture 

Премьера балета «Нуреев» впервые за долгое время заставила разные медиа выступить практически в унисон. Все — от государственных газет и телеканалов до иностранных агентов — написали о балете Кирилла Серебренникова примерно одно и то же — долгожданный, талантливый, выдающийся. С той же интонацией, с какой вся культурная Москва демонстрировала причастность к событию, выкладывая в соцсети фотографии черно-белых пригласительных и селфи на фоне премьерной афиши.

«Как бы подтекстом звучало то, что, возможно, постановку все же “причесали”. Но ответы, которые, кажется, кого-то могли разочаровать, были однотипными: нет, принципиально ничего не переделывали, доработки касались исключительно хореографии».

«На поклоны хореограф и композитор вышли в футболках с портретом и надписями “Свободу режиссеру”, после чего аплодисменты раздались с новой силой, а в хоре кричавших “браво” можно было различить и тонкое “Кирилл!” издательницы и политика Ирины Прохоровой».

«Даже продвинутых в искусстве граждан больше всего волнует, надели на Нуреева фиговый листок или нет, то бишь появляется ли в спектакле фото полностью обнаженного героя. И да, и нет».

Вы бы могли с ходу определить, где тут чугунная госпропаганда, где цветущий глянец, а где флагман либеральной прессы? Вы помните, когда в последний раз такое единодушие гостило в наших поляризованных рядах? Когда в последний раз публика, одна половина которой давно перестала говорить с другой, в едином порыве поднималась на 15-минутную стоячую овацию — и в один голос кричала «шедевр»? Когда такое было? Разве после церемонии открытия сочинской Олимпиады в 2014-м.

Но открытие Олимпиады (особенно домашней) — зрелище априори популярное, общепримиряющее, а тут балет — и не классическое «Лебединое», а спорная, неортодоксальная постановка, где хореография микшируется с хоровым пением и драматическим театром. К тому же это история о Рудольфе Нурееве, приверженце не одобряемого в наших краях гендерного поведения, да еще и перебежчике, что тоже не у всех сейчас находит понимание. В общем, совсем не повод для единодушия — а тут все как один восхищены, аплодируют, пресс-секретарь президента страны Песков объявляет премьеру «Нуреева» мировым событием.

Конечно, по-настоящему историческим событие делает то, что режиссер-постановщик в момент своего триумфа сидит под домашним арестом. В трех километрах от Большого. Такого точно не упомнит ни один знаток истории мирового театра.

Когда в последний раз публика, одна половина которой давно перестала говорить с другой, в едином порыве поднималась на 15-минутную стоячую овацию — и в один голос кричала «шедевр»? Когда такое было? Разве после церемонии открытия сочинской Олимпиады в 2014-м.

Чтобы как-то уместить в голове эту фантасмагорию, многие привычно пытаются подобрать к ней рифмы из прошлого. Похоже на шарашку? Вроде да, но там арестанты занимались все-таки прикладной наукой и техникой, имена тех авиаконструкторов, оружейников и химиков и на воле-то были засекречены. И все-таки вроде не бывало же, чтобы тов. Сталин одной рукой человека сажал — а другой ему публично аплодировал. Как-то вроде было проще: сажали режиссера — закрывали его спектакли, уезжал артист — его клеймили позором. Если перебежчик Рудольф Нуреев выступал на фестивале в Афинах — то советскому Святославу Рихтеру в этом фестивале участвовать не дозволялось.

Кто-то говорит о крепостном театре. В самом деле — режиссер с мировым именем прикован за ногу к кухонному столу и ставит спектакли прямо из своей квартиры: удобно, никакого ущерба казне. Но тоже кривая какая-то выходит аналогия: непонятно, кто тут крепостник-то? Кто его вообще приковал, когда кругом одни его поклонники? Вон они в зале Большого: председатель Совета Федерации Валентина Матвиенко, министр культуры Владимир Мединский, председатель правления «Газпрома» Алексей Миллер, сенаторы, представители администрации президента, депутаты Госдумы, видные ученые, деятели культуры, предприниматели и другие официальные лица — и все рукоплещут.

Чтобы постановщик мог услышать эти овации, этим людям пришлось бы прийти к нему на суд. Просто потому, что суд — единственное на данный момент место, где режиссер Серебренников может повидаться с публикой и коллегами. На репетиции в Большой театр, как и на саму премьеру, ему попасть не удалось. Следователь на его ходатайство не ответил — то ли не успел, то ли был занят поисками пригласительных на премьеру «Нуреева».

Серебренников переживает свой успех дома — но ни сосчитать чекины зрителей в Большом, ни увидеть селфи Тани и Вали на фоне афиши, ни прочитать поздравления от фейсбучных друзей по закону не может: пользоваться интернетом домашнему арестанту не положено. Остаются старые добрые медиа — бумажные газеты, радио, телевизор.

Камеры эфирных телеканалов в день генеральной репетиции пустили в зал совсем ненадолго. Серебренников мог увидеть кусочки своего двухчасового балета в трехминутной нарезке «Вестей» или трехминутном же репортаже канала НТВ.

Режиссер с мировым именем прикован за ногу к кухонному столу и ставит спектакли прямо из своей квартиры: удобно, никакого ущерба казне.

Попробуем представить: вот автор постановки сидит у телевизора с браслетом на ноге и пытается рассмотреть свою работу, пока репортер канала ТВЦ говорит с экрана: «Уж кого сегодня все высматривают с особым чувством — так это режиссера. Увы, но Кирилл Серебренников вряд ли появится в Большом».

Вот Серебренников пытается понять, что у него получилось, — во время прямого включения телеканала «Россия 24» с генеральной репетиции. «Все балеты Кирилла Серебренникова неимоверно кинематографичны», — сообщает между тем корреспондент. И добавляет: «Уникальность балета в том, что никто ничего подобного ранее в мире не делал».

А из сюжета телеканала «Культура» Серебренников узнает, что его балет «уже сейчас хотят видеть на многих фестивалях».

Хорошо, если режиссер догадался включить телеканал «Москва 24» — там давали и отзывы из соцсетей, и любительские видосы с премьеры. Из сюжета «Москвы 24» Кирилл Серебренников мог узнать, что его балет «остается самой обсуждаемой новостью в соцсетях», понять, с кем пришел на премьеру Роман Абрамович, увидеть кусочек стоячей овации зала и рассмотреть на артистах, вышедших на поклоны, футболки со своим портретом. Проскочило даже снятое телефоном видео с банкета после премьеры, где директор Большого театра Владимир Урин предложил поднять первый тост за Кирилла.

Понимаете, бумага умирает, телевизор давно стал анахронизмом — и Серебренников, как многие люди его поколения и круга, наверняка давно перестал его смотреть. А теперь смотрит. Теперь он, возможно, даже задумывается о подписке на бумажные газеты.

Все-таки старые медиа в нашей стране пока незаменимы. Вот как бы Алексей Малобродский, соратник Серебренникова по «Седьмой студии», узнал о триумфе своего подельника — не будь в его тюремной камере телевизора?

Конечно, телевизор и дальше будет следить за успехами «Нуреева» — они наверняка будут. За такой балет вполне могут и Госпремию дать. Правозащитнице Людмиле Алексеевой, всю жизнь боровшейся с произволом властей, дают же за это Госпремию — а балету тем более могут. На церемонию вручения в Кремль арестанта Серебренникова Следственный комитет не отпустит — да и саму премию получить ему будет сложно, ведь его счета арестованы. Но о присуждении премии он наверняка узнает — из новостей федеральных телеканалов.

Телевизор, конечно, расскажет арестанту Серебренникову и о том, как желающие попасть на его балет будут ночами дежурить у касс Большого. О том, до каких небес взлетят цены на билеты. О том, с какой помпой «Нуреев» будет гастролировать по миру. Собирать аншлаги. Получать фестивальные награды. Становиться визитной карточкой русского балета XXI века. Телевизор покажет этот балет по всем каналам вместо «Лебединого» — однажды, когда придет время.


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Евгения Волункова: «Привилегии у тех, кто остался в России» Журналистика: ревизия
Евгения Волункова: «Привилегии у тех, кто остался в России»  

Главный редактор «Таких дел» о том, как взбивать сметану в масло, писать о людях вне зависимости от их ошибок, бороться за «глубинного» читателя и работать там, где очень трудно, но необходимо

12 июля 202349545
Тихон Дзядко: «Где бы мы ни находились, мы воспринимаем “Дождь” как российский телеканал»Журналистика: ревизия
Тихон Дзядко: «Где бы мы ни находились, мы воспринимаем “Дождь” как российский телеканал» 

Главный редактор телеканала «Дождь» о том, как делать репортажи из России, не находясь в России, о редакции как общине и о неподчинении императивам

7 июня 202342794