Любая внимательная хроника масштабных движений людских масс содержит картины не только самоотверженного героизма, но и такой же самоотверженной человеческой глупости и наивности. Фильм Бубенец, охватывающий примерно полгода — от Майдана до войны на Юго-Востоке Украины с заездом в мятежные Крым и Донецк, — предоставляет массу материала такого рода. Но главным героем тут все же является не толпа (разная по интенциям, но одинаково слепая что в зимнем Киеве, что в летнем Донецке), а вынесенный в заглавие герой, трикстер Руслан. Этот очаровательный проходимец отличается от фона разве что наличием иронии и тяги к приключениям, а вовсе не европейскому комфорту или утроенной российской пенсии. В остальном он — все тот же идеальный герой разбежкинской школы: глубоко погруженный в постсоветский рой человек, неловко и с едва заметным отчаянием конструирующий свою немудреную субъективность из шлакоблоков коллективного бессознательного. Камера Бубенец, как кушетка аналитика, открывает невидимый краник в голове Чечена — и оттуда мощным потоком льются присказки и поговорки, предрассудки, мемуары и парадоксальные утверждения, «слава России» и «героям слава», посредством которых герой предъявляет себя миру. Довольно быстро становится ясно, что все это — наспех слепленная легенда, байки для запудривания мозгов девочки с камерой (примерно таким взглядом смотрит в объектив герой). В какой-то момент (точнее — во время поездки в заполненный «зелеными человечками» Крым) Руслан переключается с прибауток на довольно трезвый политический анализ ситуации — и тут Бубенец теряет своего героя. Оставшаяся часть фильма посвящена документальному подтверждению прогнозов о пророссийском восстании на Юго-Востоке, хронике, богатой на удачные, красноречивые картины самонадеянного варварства. Но вдруг Чечен находится. Уже не в лыжном комбинезоне, а в камуфляже, украшенный нашивками батальона «Айдар», он ведет буколическую семейную жизнь в украинском селе, демонстрируя камере скромную коллекцию огнестрельного оружия и новую версию правды о себе — куда более исповедальную, но, кажется, ничуть не менее завиральную.
Коливинги как модель для активизма
Социолог Любовь Чернышева изучала питерские квартиры-коммуны. Мария Мускевич узнала, какие достижения и ошибки можно обнаружить в этом опыте для активистских инициатив
13 февраля 202311914«Конфликты — это нормально». О подводных камнях горизонтального
Горизонтальные объединения — это не только розы, очень часто это вполне ощутимые тернии. И к ним лучше быть готовым
10 февраля 202320973Что мешает антивоенному движению объединиться?
Руководитель «Теплицы социальных технологий» Алексей Сидоренко разбирает трудности антивоенного движения и выступает с предложением
24 января 202321147Быть русским, сопротивляться Смерти
Без будущего
У разбитого корыта
Будущего не будет
Уязвимое будущее
Как сообществам работать безопасно и сообща
Маленький путеводитель по самому необходимому для вашего спокойствия и продуктивности — от новых цифровых сервисов до практик XIX века
26 декабря 202220546Илья Будрайтскис: «Важным в опыте диссидентов было серьезное отношение к чужим идеям»
Разговор о полезных уроках советского диссидентства, о конфликте между этикой убеждения и этикой ответственности и о том, почему нельзя относиться к людям, поддерживающим СВО, как к роботам или зомби
14 декабря 202222271Светлана Барсукова: «Глупость закона часто гасится мудростью практических действий»
Известный социолог об огромном репертуаре неформальных практик в России (от системы взяток до соседской взаимопомощи), о коллективной реакции на кризисные времена и о том, почему даже в самых этически опасных зонах можно обнаружить здравый смысл и пользу
5 декабря 202212062Григорий Юдин о прошлом и будущем протеста. Большой разговор
Что становится базой для массового протеста? В чем его стартовые условия? Какие предрассудки и ошибки ему угрожают? Нужна ли протесту децентрализация? И как оценивать его успешность?
1 декабря 202223119