28 октября 2016Кино
90

Роман Полански: «Никогда не любил “новую волну”! Это было кино любителей»

И еще несколько возмущенных реплик режиссера

текст: Елена Смородинова
Detailed_picture© Андрей Федечко

Елена Смородинова побывала на репетиции Романа Полански в парижском театре «Мадагор», где режиссер инструктировал российских актеров, играющих в московской постановке его сценической версии «Бала вампиров» (российская франшиза мюзикла запускается завтра, 29 октября, в МДМ), а после задала ему несколько сложных вопросов о соцреализме, фатуме и любовных укусах.

— В фильмах про вампиров почти всегда есть канонический кадр — крупный план условного Дракулы, припадающего к шее жертвы. Это аналог поцелуя (или, вернее, сексуальной сцены) в мелодраме, без него нет вампирского жанра. Но театр лишен крупного плана. Что же нового и эффектного приобретает такая история, оказываясь в условном театральном пространстве?

— Очень жаль, что в театре нет крупного плана. Очень жаль. Мне не хватает его на сцене... Но при этом театр устанавливает контакт со зрителем! Спектакль — это живое событие. Тут связь возникает не только между вампиром и его жертвой, но и между актером и зрителем. Я сам как актер выступал на сцене, и я точно знаю, что это заставляет понервничать. Ведь каждый раз спектакль проходит по-разному.

— То есть в театре вам нравится эта неопределенность?

— Когда не знаешь, чего ждать, ощущаешь волнение. Когда постановка признана успешной, все воспринимают ее как хорошую, что бы ни происходило в каждый конкретный вечер. Но мы-то знаем, что на самом деле иногда бывает даже очень плохо. А иногда — просто великолепно. Это как азартная игра. Когда мы в этом театре играли «Бесстрашных убийц вампиров», заметили одного человека. Он приходил каждый вечер. И так — около ста раз. Всегда сидел на одном и том же месте. Сначала актеры и персонал театра посмеивались, но потом все зауважали его. Сперва мы думали, что он сумасшедший. Но это было не так. Просто он не был обычным зрителем.

— Я читала, что подростком вы играли в пьесе по Катаеву. Это было ваше первое столкновение с соцреализмом?

— Все-таки это не был полностью соцреализм. Это была пьеса, рассчитанная на молодую аудиторию, да и в тот момент все еще было немного свободнее. Мне было 15. Значит, это был 1948 или 1949 год. Соцреализм тогда еще не захватил Польшу, он еще не был… ярмом. Все это навалилось только спустя три-четыре года.

© Андрей Федечко

— А чем, на ваш взгляд, новое польское кино 60-х отличалось от современного ему нового западноевропейского кино — от французской «новой волны», например, или фильмов немецких режиссеров, подписавших Оберхаузенский манифест?

— Никогда не любил «новую волну»! Фактически это был кинематограф любителей. С моими фильмами «новая волна» не имела ничего общего. Мои картины — это продукт Польской школы кинематографа и киношколы в Лодзи, где я провел пять лет. Там атмосфера была очень профессиональной. Мы прежде всего учились делать свою работу. И да, у нас были определенные идеалы, которые были очень далеки от «новой волны».

— Так в чем же принципиальная разница между «новой волной» и польской школой кино?

— Я же сказал: мы были профессионалами. Они — нет.

— Недавно ВВС составила рейтинг 100 лучших фильмов XXI века; в этот список попал и ваш фильм «Пианист». Вы следите за рейтингами, за тем, что говорят и пишут критики? Или вам это неважно?

— Да, я слежу за рейтингами. Мне кажется, «Китайский квартал» был в начале списка их фильмов XX века. Сказать, что я не рад этому, было бы лицемерием. Обычно, когда такие вещи называют, сначала начинают с сотого места, потом идет 99-е, 98-е, доходят до последней пятерки… Уже думаешь, что ты совсем в плохой форме и не попал в рейтинг… А потом твой фильм возглавляет список. Можно разволноваться!

 Александр Казьмин, Ирина Вершкова и Роман Полански Александр Казьмин, Ирина Вершкова и Роман Полански© Андрей Федечко

— Сейчас вы работаете над фильмом «Основано на реальных событиях». Это будет такой же дуэт, каким была «Венера в мехах»?

— Практически да.

— Будет ли эта картина так же театральна?

— Нет. Просто современный Париж, два персонажа в истории.

— Вы сказали однажды, что судьба героев ваших фильмов обычно состоит из череды, на первый взгляд, бессмысленных совпадений. А из чего состояла ваша судьба?

— Были как очень счастливые, так и очень трагические моменты. Но если бы все не случалось так, как оно случалось, я бы не сидел сейчас перед вами. Каждое, даже самое маленькое, событие в жизни направляет вас по другому пути.

© Андрей Федечко

— Когда вы бежали в 28 лет из Польши в Европу, по вашим словам, вы ехали из неопределенности в неопределенность. А был ли в вашей жизни период, когда все было понятно и предсказуемо?

— Ну да, все остальное время (повисает неловкая пауза). Понимаете, однажды я подумал: вот передо мной вся жизнь, я молод, возможно, даже талантлив. И тогда я понял — так о чем же беспокоиться, жизнь-то продолжается. Даже ребенком я всегда был уверен в своем будущем — несмотря на то что родился во время войны и рос во время послевоенного хаоса. Сейчас я как-то понимаю, что все зависит от характера, от того, оптимист ты или нет.

— А вот Джон Кейдж говорил, что великое искусство — это всегда жалоба.

— Не знаю, мне надо подумать, что на это сказать, слишком сложно так с ходу. Но, например, на что мог бы жаловаться Шекспир?!


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Герт Ловинк: «Web 3 — действительно новый зверь»Вокруг горизонтали
Герт Ловинк: «Web 3 — действительно новый зверь» 

Сможет ли Web 3.0 справиться с освобождением мировой сети из-под власти больших платформ? Что при этом приобретается, что теряется и вообще — так ли уж революционна эта реформа? С известным теоретиком медиа поговорил Митя Лебедев

29 ноября 202216689
«Как сохранять сложность связей и поддерживать друг друга, когда вы не можете друг друга обнять?»Вокруг горизонтали
«Как сохранять сложность связей и поддерживать друг друга, когда вы не можете друг друга обнять?» 

Горизонтальные сообщества в военное время — между разрывами, изоляцией, потерей почвы и обретением почвы. Разговор двух представительниц культурных инициатив — покинувшей Россию Елены Ищенко и оставшейся в России активистки, которая говорит на условиях анонимности

4 ноября 20222435
Чуть ниже радаровВокруг горизонтали
Чуть ниже радаров 

Введение в самоорганизацию. Полина Патимова говорит с социологом Эллой Панеях об истории идеи, о сложных отношениях горизонтали с вертикалью и о том, как самоорганизация работала в России — до войны

15 сентября 202212430
Родина как утратаОбщество
Родина как утрата 

Глеб Напреенко о том, на какой внутренней территории он может обнаружить себя в эти дни — по отношению к чувству Родины

1 марта 20222345