24 июля 2020Театр
124

До и после

Театральный сезон-2019/2020 глазами критиков

1 из 10
закрыть
  • Bigmat_detailed_pictureСцена из спектакля «Все, что произошло и могло произойти»© Театральная олимпиада
    Марина Давыдова

    Нет у меня никаких итогов. Внутри одно сплошное обнуление.

    Мне нетрудно, конечно же:

    — вспомнить важные назначения сезона (Виктора Рыжакова — в «Современник», Дмитрия Волкострелова — в ЦИМ);

    — посетовать, что дело «Седьмой студии» хоть и окончилось, но теперь навсегда с нами;

    — вспомнить интересные открытия, случившиеся на фоне общего оживления театральной провинции (я бы отдельно выделила новосибирский «Старый дом», а отдельно в «Старом доме» — неожиданно поразившего меня «Идиота» Андрея Прикотенко);

    — похвалить «Точку доступа» за то, что они, заткнув за пояс Авиньоны и Wiener Festwochen'ы, провели самый осмысленный онлайн-фестиваль Европы.

    Но это все частности.

    Они не отменяют ощущения, что закончилась какая-то важная часть нашей театральной жизни. Не российской — мировой. Что дальше так, как было, продолжать уже не имеет смысла, а как осуществить тотальную перезагрузку, никто толком не знает.

    Никто не ответит на вопрос, зачем нужен затратный, дотационный, висящий грузом на бюджете вид искусства в не на шутку затянувшийся период глобального потрясения.

    У нравящегося мне театра (от спектаклей Кристиана Люпы или Хайнера Гёббельса до оперных премьер Экс-ан-Прованса) нет никакой четко артикулированной социальной миссии, он давно превратился в забаву для интеллектуальной аристократии. Раньше это не вызывало у меня моральных терзаний, мне нравилось быть частью элиты: что нужно Юпитеру, то не нужно быку.

    В эпоху глобального бедствия эта элитистская позиция у меня у самой начинает вызывать множество вопросов. Все чаще возникает ощущение, что искусство в его нынешнем виде утрачивает свой смысл, а ни в каком ином оно мне (вот лично мне) и не нужно. Как только у театра появляется социальная миссия, я бегу от него, как Мопассан от Эйфелевой башни, — бегу от добропорядочной инклюзии, от позитивной дискриминации разных сортов, от свидетельского театра, рассказывающего о жизни простого человека, от громокипящего активизма, от притворяющихся театром психотерапевтических практик. У такого театра как раз есть социальная миссия, и он, наверное, меняет общество к лучшему, но мне с ним скучно.

    Нервическая и в художественном смысле малоубедительная попытка театра выйти в сеть и что-то там замутить добавляет уныния. Театр в сети в общем и целом еще скучнее, чем театр, приносящий пользу людям.

    Так что я последние месяцы жила воспоминаниями о любимых спектаклях докарантинной поры. Пересматривала в записи виденное когда-то живьем. Ностальгировала. Мы как-то не осознавали, пока не случился локдаун, что два последних десятилетия стали для театра эпохой небывалого расцвета. Казалось, так было всегда и всегда будет. А это было исключительное время. Нам его еще предстоит осмыслить.

    И утешает одно: даже если перезагрузка театра провалится, впечатлений, накопленных за минувшие годы, мне уж точно хватит на всю оставшуюся жизнь.


    Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет»Журналистика: ревизия
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет» 

Разговор с основательницей The Bell о журналистике «без выпученных глаз», хронической бедности в профессии и о том, как спасти все независимые медиа разом

29 ноября 202319760
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом»Журналистика: ревизия
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом» 

Разговор с главным редактором независимого медиа «Адвокатская улица». Точнее, два разговора: первый — пока проект, объявленный «иноагентом», работал. И второй — после того, как он не выдержал давления и закрылся

19 октября 202325173