«Приказ короля»© Урал ОпераГлавное — впереди. Уход Теодора Курентзиса из Пермской оперы еще не означает конца света: гораздо важнее то, как будет выстраиваться художественная политика пермского театра в ближайшие годы и чьи сторонние амбиции могут помешать театру ввиду строительства второй сцены. Контракт Антона Гетьмана в качестве гендиректора МАМТа продлен, но только на год: в новом сезоне предстоит развязка внутритеатрального конфликта, и станет понятно, ждать ли впредь на Большой Дмитровке событий, подобных «Триумфу Времени и Бесчувствия» Константина Богомолова или балетным антологиям Лорана Илера, — или придется коротать ностальгические зимние вечера в Шамони, в Гаграх или под елкой из «Щелкунчика».
«Ждать подобных событий» — то есть таких спектаклей, где постановщикам есть что сказать по поводу музыкальной партитуры и сформированного в ней пространства-времени, а не по поводу литературного первоисточника или просмотренной вчера в YouTube постановки того же произведения. Событий — то есть спектаклей, обладающих культурной стереоскопией и заряженных чувством юмора — в первую очередь, юмора авторов по отношению к самим себе: с ним у хореографов и режиссеров обнаружились большие проблемы. Применительно к балетному театру события — это еще и премьеры, которые эффективно служат воспитанию тел и духа артистов.
Бойкое сравнение, брошенное творческим руководством МАМТа, — «театр-дом против театра-отеля» — это демонстрация глубоко архаичного, советского, парализующего нас абстрактно-биполярного типа мышления, когда требуется раз и навсегда ответить: что есть чужое, а что свое? За «Нуреева» или за «Пахиту» (сюжет балетной номинации минувшей «Золотой маски»)? За духовный театр-дом или за бездуховный театр-отель? Лет пятнадцать назад подростки в российских дворах любили подходить к ребятам помладше и спрашивать: «Ты рэпер или панк?» У отвечающего обычно не было третьего варианта: не угадал с правильным ответом — попал.
«Театр-отель» — такой же литературный пузырь, как «театр-дом»; «осовременить классику» — такая же абстракция, как «классическая версия», — но именно в таких категориях рассуждают о балете с оперой большинство российских зрителей, артистов и постановщиков. В том же разлагающемся советском дискурсе лежит главный вопрос минувшего сезона: оперный театр — кафедра или место диалога? Портал во вневременные пространства или поезд в один конец — в раньше, которое было лучше? Стать ли мне соучастником постановки — или театр мне должен оказывать услуги?
Пока мы пытаемся занять правильную сторону, решаем этические и политические вопросы, из поля зрения уходит собственно художественный процесс. Театральная карта страны размылась: оперных театров в стране почти три десятка, все знают про Екатеринбург и Пермь — а что слышно о Башкирской опере, кроме того, что Ильдар Абдразаков дебютировал там бородатой постановкой «Аттилы»? Во что превратился балет в Новосибирске (некогда одна из сильнейших трупп в стране) — как там прошла премьера балетов Баланчина? Как вышло, что Самарская опера, которая после смены художественного руководства вполне могла стать новым «местом силы», вместо этого стала приютом для произведений девелопера-либреттиста? То же в столицах. Попробуйте назвать выдающиеся в художественном отношении премьеры Мариинского театра или загляните в зал «Зарядье», где под вывеской инновационного балета-оперы-драмы «Кармен» с вытаращенными глазами отплясывают БДСМ-лезгинку.
Пройдет битва за театры, дома и отели, а балет с оперой — эти динозавры, которые с нами на черт знает каком языке пытаются разговаривать и с которыми неясно, что делать в постдраматическом и нонспектакулярном настоящем, — останутся. И нам придется отвечать на вопрос: способны ли эти архаичные, герметичные, сомнительные с точки зрения ремесленной этики, бодинегативные, эйджистские, эйблистские виды искусства отвечать современности и что-то давать уму и сердцу нас сегодняшних (и если да, то в каком виде)?
Спектакли минувшего сезона, которые ответили на этот вопрос положительно:
«Приказ короля» в «Урал Опере» — мощная попытка построить большой балет по законам балета, пойти ассоциативным, а не литературным, путем. Прекрасная новая партитура Анатолия Королева.
«Три сестры» там же — первая в стране постановка одной из лучших опер ХХ века. Спектакль о тяжкой советскости, которую мы носим в себе, сработавший в паре с «Тремя сестрами» Саймона Стоуна, показанными в Москве за несколько недель до премьеры спектакля Кристофера Олдена.
«Путешествие в Реймс» в Большом — см. «подобные события».
«Сказка о царе Салтане» в брюссельском La Monnaie — самое большое сожаление сезона: человечный, слишком человечный спектакль, который плохо поддается словесным описаниям, снова поставлен не в России и вряд ли доберется до наших сцен. Отечественный театр в новом сезоне ответит сразу двумя «Салтанами», в Большом и в Екатеринбурге, — а сказки Римского-Корсакова у нас редко ставят иначе как «для семейного просмотра».
