Центр изоляции правонарушителей на Окрестина. Минск, август 2020 года© TUT.byНе сам масштаб фальсификаций на выборах, не предварительное устранение конкурентов из списка кандидатов, а именно садизм полицейских частей на улицах и в изоляторах произвел шокирующее впечатление как на беларуское общество, так и на общества других стран. Эта жестокость синхронизировалась в этом году с российским ландшафтом особым образом. Безусловно, выражение «выбить показания» устоялось в русском языке, эпизоды пыток с участием сотрудников МВД и госбезопасности были и во время протестов в Беларуси в 2010 году, а в России они систематически попадают в новости.
Но в 2019 году — из-за дел «Нового величия» и «Сети» — тема пыток в русскоязычном пространстве звучала более сильно. Возникла и визуальная параллель между действиями ОМОНа при разгоне митингов в Москве осенью 2019 года и минскими событиями 10–13 августа. Тут наглядная, визуальная демонстрация того, что полицейский режим перешел в другую фазу: ОМОН действует в отношении мирных протестующих по протоколам подавления беспорядков политических радикалов или футбольных фанатов (Москва) или еще страшнее — по модели подавления бунта в исправительной колонии (Минск). «Такого не было на территории Беларуси со сталинских времен…», «так действовали каратели...» Здесь сразу встал контекст «политики памяти»: образы Второй мировой войны, НКВД, айнзацкоманды.
