29 февраля 2016Литература
208

Черновик

К годовщине ухода Виктора Iванiва

текст: Виктор Iванiв
Detailed_picture© Фотография Зоси Леутиной

Год назад в Новосибирске на тридцать восьмом году жизни умер писатель Виктор Iванiв (Виктор Германович Иванов, 11.04.1977—25.02.2015) — невосполнимая потеря для русской литературы. Вряд ли значение этой потери может быть учтено сегодня и в ближайшем будущем — до публикации полного собрания сочинений писателя.

В издательстве «Коровакниги» готовится том избранной прозы Виктора Iванiва, составленный автором, но не вышедший в свет при жизни. В книгу под названием «Конец Покемаря» в основном вошли произведения трех-четырех последних лет — времени, когда темп iванiвского письма, и ранее неизменно интенсивный, достиг, как оказалось, предельных значений.

COLTA.RU впервые публикует эссе Виктора Iванiва «Черновик», написанное 21 ноября 2012 года, — короткий мемуар, программный текст, подтверждающий мнение, что писатель и о самом себе писал блистательно.

Я любил четыре вещи на свете: мои прадедовские шахматы, у которых я отгрыз все подушечки, лакированные, подаренные им в день нашей последней встречи; мой первый желтый кожаный мяч, лопнувший на кленовом прутике во дворе героя афганской войны, брата моей одноклассницы; наборный мундштук, доставшийся мне от дяди; опасную бритву моего деда, которую навсегда спрятала от меня мама.

Постепенно я установил календарь рождений, смертей и перерождений, но многие даты уже стерты из общей памяти, поскольку она переполнена. Из моих ботинок сыплется песочек, их дни сочтены, их время ушло. На века останутся только две даты: 9 мая и ночь на 11 сентября.

Я не любил спать в детском саду, предпочитая заниматься любовными играми с моей подругой. Ее первый муж жил в детстве в самом крайнем подъезде моей тогдашней улицы, его бабушка, очень строгая, — это одно из первых моих воспоминаний. Все остальное время я не знаю, спал ли я или только был наяву, потому что мне не удалось установить нужного отличия между сном и явью, чтобы пробудиться.

Я не прощаю в жизни лишь одной вещи — предательства. Я проклял человека, déjà vu которого полностью совпадали с моими, именно из-за этого. Но слухи должны летать быстро, оставим ему то, что подобает молве.

Сочинять литературные произведения никогда не составляло мне никакого труда, слишком много яркой и мгновенно переворачивающейся жизни, как женская татуировка у папаши Жюля из фильма «Аталанта». Я более всего на свете любил два литературных произведения: «Кирджали» Пушкина и «Малиновую шашку» Хлебникова. Самый страшный испуг я испытал в жизни, когда мама открыла дверь в момент прочтения гоголевского «Портрета».

В своих аттестатах получил три троечные оценки, теперь, будучи библиотекарем в лучшей библиотеке страны, об этом вспоминать не смешно — я провалил экзамен и посмел выставить на Pozor весь город и мир. Мне стыдно, что я так и не уделил внимания в своем творчестве своему ближайшему конфиденту, посвятив ему лишь одно стихотворение, завершающее одну подборку. Вторая тройка была по греческому — все, что я запомнил из уроков по этому языку, была первая строфа «Илиады»: «будь мой Патрокл со мною».

Однажды мне удалось за две недели сочинить восемьдесят пять посланий моим друзьям, среди которых все те, кто спасал меня, — и многие из них литераторы. Наверное, с греческими обрядами у меня так неважно от вероисповедания — смеси крайней формы огнепоклонничества, ислама и католицизма.

Говоря метафорически, главная встреча моей жизни уже произошла. Ее можно было бы назвать встречей Сета и Гора. Было множество других встреч, или сретений. Я не знаю, зачем мне было начинать мои приключения заново, потому что колесо солнца вращалось всегда. Вернее, солнца и его тени. Моей любимой книгой был альбом венгерского писателя Яноша Эрдеди «Борьба за моря».

Я не планирую в ближайшее время сочинять рассказов и историй, предпочитаю прожить свою 1001 ночь сам. Но я должен стихи одной персоне и понемногу начинаю напевать их, потому что я за «любой кипеж, кроме голодовки», как повторяют мне на каждом углу, а мне лень погуглить цитату.

Что еще сказать о мне: по-прежнему больше муравья, меньше слона. Я хотел учиться на Факультете летательных аппаратов и работать на заводе имени Валерия Чкалова и был бы более полезен там. Имя второго пилота я утаю.


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Евгения Волункова: «Привилегии у тех, кто остался в России» Журналистика: ревизия
Евгения Волункова: «Привилегии у тех, кто остался в России»  

Главный редактор «Таких дел» о том, как взбивать сметану в масло, писать о людях вне зависимости от их ошибок, бороться за «глубинного» читателя и работать там, где очень трудно, но необходимо

12 июля 202349600
Тихон Дзядко: «Где бы мы ни находились, мы воспринимаем “Дождь” как российский телеканал»Журналистика: ревизия
Тихон Дзядко: «Где бы мы ни находились, мы воспринимаем “Дождь” как российский телеканал» 

Главный редактор телеканала «Дождь» о том, как делать репортажи из России, не находясь в России, о редакции как общине и о неподчинении императивам

7 июня 202342852