А за ней воробышек прыг-прыг-прыг-прыг

Птицы и закулисная жизнь — главные темы «Севильского цирюльника» в Большом театре

текст: Екатерина Бирюкова
Detailed_picture© Дамир Юсупов / Большой театр

Начинается все многообещающе. Пока публика рассаживается и селфится, оркестранты делают вид, что изо всех сил доучивают трудные пассажи, а актеры очень убедительно изображают будничную жизнь театральной гримерки, которая выстроена в нижней части авансцены. Нам как бы показывают театр по ту сторону закрытого пока занавеса. Кого там только нет. Смешные, на всю голову ушибленные театром гримерши, охранного телосложения амбал в офисном костюме, помрежиха с малолетним ребенком, костюмерша с утюгом, монтировщики с фастфудом, еще не переодетые солисты Ульянов и Казанский, готовящиеся стать в спектакле учителем музыки Базилио и начальником севильских гвардейцев, невнятного назначения пухлый, осоловевший гражданин несвежего вида, юркий сказочный кривляка с накладными лохмами и, наконец, маэстро Пьер Джорджо Моранди, неспешно проходящий мимо всей этой суеты, приветствующий певцов и лишь затем спускающийся по специальной лестнице в оркестровую яму. Гаснет свет, звучит увертюра оперы «Севильский цирюльник». Уже по увертюре понятно, что особого озорства и брызг шампанского ждать не надо, но все-таки теперь у Большого театра есть легкий итальянский «Цирюльник», а не бронетанковый советский (предыдущий был поставлен в 1965 году и шел в том числе на сцене Кремлевского дворца съездов!).

© Дамир Юсупов / Большой театр

Пока не зазвучала увертюра, за персонажами на сцене интересно наблюдать и воображать их дальнейшую двойную жизнь по обе стороны занавеса. Но когда музыка Россини и сюжет Бомарше окончательно вступают в свои права, «верхнее» действие за поднятым занавесом начинает катиться по вполне привычным рельсам — с париками и тяжелой необходимостью все время веселить публику. А «нижняя» история с закулисной изнанкой сильно скукоживается и остается всего лишь необременительной модной деталью, ни на что особо не влияющей. Разве что, пока Фигаро распевает свою коронную арию среди обмирающих от счастья гримерш, выясняется, что он — вроде как отец ребенка помрежихи. Да финальный хеппи-энд участникам верхнего представления можно отпраздновать внизу по-простому, из одноразовых стаканчиков.

«Севильский цирюльник» — вторая постановка режиссера Евгения Писарева и художника Зиновия Марголина на Новой сцене Большого театра. Первой была моцартовская опера с теми же персонажами Бомарше — «Свадьба Фигаро». Как всегда у Марголина, сценографическая часть очень много берет на себя. Два контрастных пространства четко обозначены. Внизу — театральный быт и забытые кроссовки. Вверху — красота. Там радуют глаз версальское садоводство и изящная клетка-павильон, в которой томится главная героиня. Веселит ум птичий видеоряд на заднике: страус важничает, павлин хорохорится, стаи певчих птиц взмывают в воздух на крыльях любви — все в полном соответствии с текстом либретто.

© Дамир Юсупов / Большой театр

Дополнительную остроумную припудренность создает опытный режиссер по пластике Албертс Альбертс, заполонивший сцену всевозможными двигательными активностями. В финале первого действия, когда все поют, что можно сойти с ума, действительно происходит всеобщее веселое помешательство с танцем маленьких лебедей в исполнении трех садовников. Но чувство неудовлетворенности все равно остается. Проблема в том, что проблемы нет. Молодой, красивый, богатый и вооруженный аристократ хочет жениться на приглянувшейся ему девушке, которая, в свою очередь, мечтает упорхнуть подальше от своего старого опекуна и выйти замуж за молодого, красивого, богатого и благородного, — и эту историю надо как-то раскручивать три с лишним часа!

В общем, после антракта подпорок в виде птиц, гримерш и танцующих садовников уже не хватает. Главное событие второго действия — суперсложная ария графа Альмавивы, в прежних постановках Большого театра всегда купировавшаяся. Но нельзя сказать, что румынскому тенору Богдану Михаю удается ею козырнуть. Он вообще — наименьшая удача кастинга. Не вызывают вопросов обаятельный польский баритон Анджей Филончик (Фигаро) и отличный итальянский бас-баритон Джованни Ромео (всеми одураченный Бартоло, опекун Розины). Розина — Хулькар Сабирова из Германии с красивым насыщенным сопрано и досадными погрешностями в интонировании. Знатоки могут оценить вольные украшательства в репризах арий, которые теперь разрешены солистам в соответствии с новейшими тенденциями. Прочей публике предлагается посмеяться русским словечкам, периодически вставляемым певцами в итальянский текст.


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Евгения Волункова: «Привилегии у тех, кто остался в России» Журналистика: ревизия
Евгения Волункова: «Привилегии у тех, кто остался в России»  

Главный редактор «Таких дел» о том, как взбивать сметану в масло, писать о людях вне зависимости от их ошибок, бороться за «глубинного» читателя и работать там, где очень трудно, но необходимо

12 июля 202349615
Тихон Дзядко: «Где бы мы ни находились, мы воспринимаем “Дождь” как российский телеканал»Журналистика: ревизия
Тихон Дзядко: «Где бы мы ни находились, мы воспринимаем “Дождь” как российский телеканал» 

Главный редактор телеканала «Дождь» о том, как делать репортажи из России, не находясь в России, о редакции как общине и о неподчинении императивам

7 июня 202342868